Пропавшие в Бермудии - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Слаповский cтр.№ 58

– А, тут все просто! – махнул рукой Мощный Удар. – Одного оставить, а других уничтожить. Если они одинаковые, то какая разница?

– Как уничтожить? – удивился Мьянти.

– Мало ли. Хоть расстрелять. Я сам могу.

– Не сомневаюсь. Но это не решение. Они все – живые люди.

– Но при этом довольно разные, – заметил Ольмек, имевший по своим каналам достаточно сведений о поведении Олегов.

– Плохих уничтожить, хороших оставить! – предложил кто-то из руководителей.

– Ни за что! – горячо вступилась за Олегов Грязь Кошмаровна. – Не бывает безнадежно плохих, как, впрочем, и не бывает безнадежно хороших, за исключением нашего Принца, какая жалость, что он бросает нас! Каждому надо дать шанс!

– Некогда давать шанс, выборы на носу! – заспорил один из зеленых руководителей.

– Да пусть все голосуют! – по-доброму предложил кто-то из синих.

– Сочтут за провокацию! – возразили ему. – Скажут: зеленые добавляют своих избирателей!

– Почему зеленые? Почему сразу на нас валить?

– Валим не мы, а избиратели!

– Сейчас валите именно вы!

– А вы тогда валите вообще отсюда!

Поднялся невообразимый шум. Ольмек и Мьянти тщетно призывали руководителей к порядку.

Пришлось Ольмеку включить утишительную сирену: специальное устройство, визжащее так, что закладывало уши.

Но еще минут пять все спорили, пока наконец не схватились за уши и не замолчали.

Умолкла и сирена.

– Ваше мнение, уважаемый враг? – спросил Ольмек Мьянти, зная его талант находить компромиссы.

– Мое мнение такое, – взвешенно сказал Мьянти. – Десятерых выпускать нельзя. Нужен один. Доверить им самим решать, кто именно – перессорятся. Надо позвать жену. Пусть она выберет. Он и будет представительствовать, а остальных на время выборов просто изолируем.

– Убить проще, – буркнул Мощный Удар.

Но его мнение не учли и согласились с планом Мьянти.

Через несколько минут Настя в сопровождении Пятницы появилась в ЦРУ.

О том, что ее сыновья будут кандидатами, решили пока не говорить: слишком много информации для бедной женщины. Решили сконцентрироваться только на выборе мужа.

Мьянти провел подготовительную беседу.

– Как вы знаете, ваш муж теперь не один, – сказал он.

– Какой муж? Ах, да… – по-прежнему, не вспомнив его по-настоящему, Настя мысленно восстановила информацию. Ей помогло то, что хотя она не помнила Олега, но помнила про Ольгу. Поэтому спросила:

– Не один – то есть с Ольгой?

– С какой Ольгой? Нет. Я имею в виду… Ну, вы знаете, каждый человек иногда хочет как бы раздвоиться.

– А… Значит, мне это не приснилось? Их теперь двое?

– То есть вы допускаете, что это может быть?

– В вашей Бермудии все может быть. Я его понимаю. Мне тоже иногда хочется раздвоиться.

– У него, вернее, у них – сложнее. Их не двое.

– Неужели трое?

– Нет.

– Пятеро?

– Их десять.

Настя вдруг расхохоталась. Эта реакция показалась Мьянти неожиданной.

– Ай да Олег! – воскликнула Настя. – Надо же, какой разносторонний! И сколько он теперь будет в таком виде?

– Боюсь, что всегда. По крайней мере, то время, пока находится в Бермудии. Но мы, наша партия и я лично, очень надеемся, что нам удастся вырваться отсюда. Может, даже уже в этот День равноденствия. И тогда ваш муж будет опять единым и цельным.

– А что нужно от меня сейчас? Выбрать одного?

– Вы догадливы. Именно так.

– Есть проблема.

– Какая? – насторожился Мьянти.

– Видите ли, перед тем как пропасть, я пожелала забыть его. И поэтому, как бы вам сказать… Я вижу его – и не узнаю. Я не чувствую его своим мужем.

Мьянти обрадовался:

– Это не проблема! Наоборот, это лучше! Из своих выбирать тяжело, а чужие они и есть чужие! Приступим?

– А куда вы денете остальных?

– Никуда. Будут изолированы на время выборов. Но изолированы с комфортом.

Настя размышляла.

Ей было жутковато, но одолевало любопытство. Десять одинаковых мужчин, надо же!

Все было готово: комнаты Олегов устроили так, что стены оказались прозрачными для наблюдателей, оставаясь непрозрачными для Олегов. Настя попросила только, чтобы при осмотре никто не присутствовал. Ее просьбу удовлетворили.

И она пошла вдоль комнат.

Олеги уже более или менее освоились. Сначала они бунтовали, метались, требовали адвокатов, а теперь каждый был занят своим делом.

Олег-Отец задумчиво раскладывал карточный пасьянс.

Олег-Выпивоха опоражнивал двадцать шестой стакан пива.

Олег-Муж… Увы, Олег-Муж развлекался беседой с Ольгой, которая появилась тут неизвестно откуда, презрев замки и препоны.

Но самое интересное, что и Олег-Гуляка был с Ольгой, только общение их зашло дальше, чем в соседней комнате – они уже играли в пинг-понг. Для Насти это было отвратительное зрелище.

Олег-Бездельник просто валялся на постели, глядя в потолок.

Олег-Спортсмен занимался на тренажерах.

Олег-Грубиян бил мух газетой.

Олег-Ребенок с увлечением играл в какую-то компьютерную игру.

А Олеги-Финансисты, попросив, чтобы для них сделали прозрачное окошко между комнатами, играли друг с другом на пальцах, выкидывая их, причем Олег-Финанист-Нехороший, естественно, жульничал, но все-таки проигрывал.

Настя вышла задумчивая.

Ее нетерпеливо ждали Ольмек и Мьянти. Поодаль стоял Пятница – как всегда, счастливо улыбаясь.

– Ну?

– Никого, – сказала Настя.

– Как никого?

– Так. Никого.

И Настя вышла из офиса. Но тут же вернулась.

– Простите. Я запуталась. Ведь если все-таки мы вырвемся… – Она не закончила мысль и решительно сказала:

– Всех!

– Извините, всех нельзя! – сказал Ольмек. – И вы запутаетесь, и ваши дети! А нам важно, чтобы Вик и Ник имели одного отца. И избирателям тоже.

– При чем тут избиратели?

Ольмек посмотрел на Мьянти: не пора ли Насте сказать, что ее сыновья – кандидаты на должность короля?

Мьянти послал ему мысленный импульс: не надо торопиться. Отцы честолюбивы, они хотят своим детям успеха и известности любыми средствами, а матерям важнее, чтобы дети были при них. Сыты, здоровы, одеты, обуты. Если предложить: ваш сын будет гениальным скрипачом, но чахлым, больным и оборванным, или не научится вообще ни на чем играть, но будет упитанным и в чистом красивом костюмчике, – любая нормальная мамаша выберет второй вариант. Поэтому Настя может воспротивиться. Она ведь знает, что быть большим политиком, пусть даже и королем, опасно. К тому же она не захочет соперничества сыновей.