Мария - королева интриг - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 34

— Я вижу, что он уже влюблен в нее и она отвечает ему тем же. А мне придется присутствовать при их романе и, более того, ему способствовать. Я не смогу! Ни за что не смогу! Завтра же пойду в монастырь!

— Стать сестрой Христовой — не крайнее средство! То, чего вы опасаетесь, не случится. Положение вашей хозяйки, все, чего она достигла, обязывают ее быть осторожной по отношению к супругу и к королю! Что до лорда Холланда, то он женат.

— Откуда вы знаете? — спросила она, пораженная тем, что простой священник может быть до такой степени осведомленным.

— Я нахожусь на службе у высокопоставленной особы и занимаюсь многими вещами. А теперь возвращайтесь домой! Я отпускаю вам ваши грехи!

Когда он произнес над ее опущенной головой священные слова, Элен почувствовала облегчение:

— Спасибо, святой отец! Мне нужно было выговориться, и вы выслушали меня. С вашего позволения, я еще приду к вам.

— Я нечасто бываю здесь, но если вдруг вам снова понадобится исповедь, разыщите здесь каноника Ламбера и скажите, чтобы он уведомил отца Плесси.

Отсутствия Элен никто не заметил. Ужин был в самом разгаре. Гул разговоров, звуки скрипок на фоне позвякивания приборов, ароматы еды наполняли дом, но Элен была не голодна и отправилась к себе спать, предварительно поручив одной из горничных извиниться за нее перед мадам. Она-де внезапно почувствовала недомогание.

Однако заснуть ей удалось лишь после того, как стих шум пиршества и мадам де Шеврез поднялась в свою спальню, где камеристки принялись раздевать ее и готовить ко сну. Элен поняла, что Мария очень весела в этот вечер, так как из своей комнаты она могла слышать, как та напевала. Элен охватил приступ горечи: такое излияние чувств не было свойственно Марии. Должно быть, в этот вечер она чувствовала себя счастливой, и Элен впервые пришла в голову мысль, что она почти близка к тому, чтобы возненавидеть свою госпожу. Но постепенно шум стих, герцог явился к своей жене с намерением провести с нею ночь. Прислуга удалилась, двери закрылись, как, без сомнения, и полог супружеской кровати.

В ту ночь Мария занималась любовью с Клодом без всякого энтузиазма. Супруг переусердствовал с винами и наливками, и от него просто разило спиртными парами. Запах был такой, что передохли бы все мухи на десять шагов вокруг, и Марии было противно. Обычно ей удавалось к этому привыкнуть, особенно если и она сама выпивала чуть больше, чем нужно, но в тот вечер она ровным счетом ничего не пила, заметив, что Холланд пьет только воду. Ею овладело безумное желание понравиться ему во всем. Это в каком-то смысле отделило их от общего шума, и, хотя они едва обменялись несколькими словами, их глаза говорили на языке столь пылком, что молодая женщина чувствовала порой, что краснеет, и отводила взгляд. При этом ей казалось, что ее грудь и плечи обжигает, точно огнем, словно тяжелое колье из изумрудов и бриллиантов на шее превратилось вдруг в горящие угли. Никогда еще мужчина столь явственно не давал ей понять, что желает ее. Посему, рассеянно выдерживая натиск — весьма краткий, следует признать! — своего супруга, она возбужденно предвкушала свидание с другим мужчиной. Ведь он пробудет в ее доме на протяжении всего своего посольства! Несколько недель, а может, и месяцев? Она пребывала в ожидании длительного наслаждения: одно лишь прикосновение его губ к ее руке приводило в изнеможение.

Впрочем, на следующий день она мало его видела. Шеврез, совершенно протрезвевший — он обладал счастливой способностью напиваться без последствий, — проводил гостей сперва к королю, потом к королеве-матери, где мадам де Шеврез ожидала их в числе прочих дам. Она радостно отметила, что Холланд часто искал ее глазами. Вечером был концерт и легкий ужин, который прошел в самой приятной атмосфере. На другой день послов представили той, которую они надеялись увидеть невестой принца Карла и от которой они пришли в восторг. Совсем юная (ей едва минуло четырнадцать лет), Генриетта-Мария была миниатюрной, все еще сохраняя следы детской хрупкости, но при этом она была умной, грациозной и действительно очаровательной, и оба англичанина признали, что ей не составит труда заставить Карла позабыть инфанту. Днем позже охотились в лесу Рувра, затем был прием у королевы-матери, по обыкновению с участием певцов и скрипачей, ибо Мария Медичи была большой поклонницей музыки. Наконец официальные развлечения завершились, и гости вернулись к своим хозяевам, которые должны были их занимать в перерывах между предстоящими дискуссиями с представителями короля, в частности и главным образом с кардиналом Ришелье. Дело обещало быть непростым. Принцесса Генриетта-Мария тоже была католичкой, возможно, не столь рьяной, как испанка, ведь ее отцом был человек не раз весьма произвольно обращавшийся с религиями. И все же она была католичкой, дочерью женщины, которая не привыкла шутить на эту тему. Не могло быть и речи о ее отречении от веры. Если когда-нибудь ей предстоит править Англией, это произойдет лишь с благословения Папы. Тем более что французские протестанты в настоящий момент держались более или менее тихо, но все могло в любой момент измениться.

— Я весьма опасаюсь, что нам придется долго обременять вас своим присутствием, — заявил лорд Карлайл Шеврезу вечером того дня, когда состоялась первая дискуссия. — Дело грозит затянуться.

— В таком случае мы постараемся сделать ваше пребывание здесь как можно более приятным. Ласковые письма, которые прислали мне Его Величество и принц Карл, только укрепили мою преданность вашему делу. Разве принц не написал мне, что своей невестой он желает быть обязанным лишь мне? И я приложу все усилия, чтобы оправдать доверие, которого он меня удостоил. Герцогиня и я — мы в вашем полном распоряжении!

Мария лишь подтвердила улыбкой то, что вполне соответствовало ее тайным желаниям. Клод был так горд решающей ролью, которую ему давало в этом браке родство с англичанами, что он не видел ничего вокруг, кроме собственной славы, оставаясь абсолютно невосприимчивым к внешним обстоятельствам. Мария поняла это и порадовалась, поскольку чувствовала, что не сможет долго подавлять зревшую в ней страсть. Эта доселе неиспытанная страсть, которая теперь подчинила ее себе с непреодолимой силой. Никогда еще она не желала ни одного мужчину так, как этого!

В этот вечер во дворце Шеврезов давали бал, и все, кто хоть что-то представлял собой при французском дворе, спешили сюда. Заехал ненадолго сам король, а также королева-мать в сопровождении своего младшего сына Гастона, герцога Анжуйского, своего любимчика. Он нисколько не походил на своего отца: миловидный юноша — на взгляд тех, кому нравятся изнеженные лица, — непостоянный, льстивый, пускающий в ход все свое обаяние, когда дело касалось его интересов. Его мать считала, что он был бы идеальным королем, ибо правил бы по-настоящему. Любящий удовольствия и деньги, роскошь и блеск, он всегда находил общий язык с Марией де Шеврез, чьи веселость и легкомыслие соответствовали его собственным. Он оказал ей честь, неоднократно приглашая на танец.

Это был запоминающийся вечер: Шеврез потратил целое состояние и устроил роскошный ужин. Так что, вставая из-за стола, некоторые гости с трудом держались на ногах. Среди них был и сам хозяин. Он уже потерял счет заздравным кубкам, которые поднимал со своими друзьями Бассомпьером, Шомбергом, Лианкуром и Карлайлом.