Икона для Бешеного - 2 - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Доценко cтр.№ 27

Как вскоре стало ясно, практически случайный выбор Панкрата оказался стопроцентным попаданием. Маша не имела никакого опыта общения с противоположным полом, у нее была всего одна подруга того же типа, что и она. Остальные девчонки, более продвинутые, их жестоко третировали. Все еще усугублялось тем, что дома ее держали строго, не баловали и требовали, чтобы она до одиннадцати часов вечера возвращалась под семейный кров.

Отец Маши, работник Управления делами ЦК КПСС, сам вырос в провинции и, возможно, потому считал, что дочь не следует одевать в яркие и вызывающие западные тряпки. Краситься он ей тоже не позволял. Выслушав очередную жалобу Маши на строгость родителя, Панкрат понял, что его дальнейшая судьба зависит от этого человека, и стал думать вовсе не о том, как соблазнить жаждавшую расстаться с невинностью Машу, а как познакомиться с ее строгим папашей.

По–крестьянски бережливый и привыкший к спартанскому быту, Панкрат каждый месяц большую часть зарплаты откладывал и потому мог дарить своей избраннице дорогие духи и украшения. Такое поведение простого, по рассказам дочери, парня заинтриговало родителей, которые в одну из суббот передали через дочь приглашение на обед.

Панкрат специально купил темный костюм, галстук и белую рубашку. Во время обеда он вел себя скромно, в основном, отвечая на многочисленные вопросы хозяина дома. В следующий раз его позвали на дачу, где Панкрат немедленно занялся делом — покрасил играючи забор, легко вскопал клумбу для цветов будущей тещи и починил расшатавшееся кресло.

Парень нравился Машиному отцу, которого звали Геннадий Павлович, все больше и больше. Его пример подтверждал давнее мнение о том, что в Москве все ребята ленивые и развращенные, а в провинции — трудяги и скромняги.

Будучи опытным аппаратчиком и неплохим психологом, Геннадий Павлович просек в тихом и скромном ухажере дочери глубоко скрытую целеустремленность. Только вот, на что конкретно это устремленность была нацелена, осталось для него тайной до самой смерти.

Постепенно Панкрат превратился в члена семьи, правда, не живущего, а приходящего. От того, чтобы немедленно благословить союз молодых, Геннадия Павловича удерживали серьезные сомнения в том, что Панкрат действительно любит его неказистую дочку. Но не работавшая и изнывающая от безделья жена жаждала внуков. В конце концов Геннадий Павлович поддался уговорам супруги, решив, что Панкрат в качестве зятя будет еще долго от него зависим и бросить Машку не посмеет, во всяком случае пока он, Геннадий Павлович, жив и здоров. То, что он сам является гарантом благополучия дочери и будущих внуков, окончательно успокоила строгого родителя.

Во время одного из ставших традиционными совместных обедов Геннадий Павлович, принявший исключительно для аппетита несколько рюмок охлажденной беленькой, дружелюбно спросил:

Ну что, когда же «горько» кричать будем, а, молодые?

Я‑то давно готов, — не скрывая радости, ответствовал несколько смущенный Панкрат.

Он оказался на диво превосходным зятем — на сторону не глядел, зарплату и премии до копейки отдавал жене (про зарытое золото он никому ничего не сказал), нянчился с появившимся в положенный срок сынишкой, которого в честь деда назвали Геннадием, называл тещу и тестя «мамой» и «папой».

Геннадий Павлович без особого труда перевел зятя водителем на автобазу управделами ЦК КПСС, а через год исполнительному и услужливому Паикрату доверили возить заведующего одним из отделов ЦК КПСС. Тот был человек доброжелательный, а ко всему прочему истово веровавший в необходимость высшего образования для потомков рабочих и крестьян. Он и посоветовал Панкрату учиться.

Тесть эту идею поддержал обеими руками.

Заведующий отделом сам позвонил ректору Плехановского института, где готовили экономистов и финансистов, и, повторивший с помощью жены школьный курс, Панкрат поступил на вечернее отделение, которое посещал по особому графику, утвержденному ректором.

Считать он умел хорошо с детства, и потому учение давалось ему легко. По окончании четвертого курса тесть перевел Панкрата в управление делами. ЦК КПСС на саму мелкую канцелярскую должность.

Появилось больше свободного времени, и Панкрат с большим усердием и под руководством законной супруги приступил к изучению иностранных языков.

Геннадий Павлович иногда тихонько говорил супруге:

— Наш Паня далеко пойдет. Все схватывает налету — смотри, как ему хорошо языки даются, а как в уме считать умеет!

Тесть как в воду смотрел, но, о том, в какую даль направится скромный Панкрат, и помыслить не мог. Тесть считал, что потолок Панкрата влиятельная должность заместителя управделами ЦК КПСС. Так вполне и могло случиться, не приди к власти в СССР мастер–ломастер Горбачев.

В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году Суслин уже работал в группе, проверявшей республиканские и областные управления делами. И обращались к нему уже по имени–отчеству: Панкрат Никифорович. Наконец‑то он вышел на широкий оперативный простор.

Все ревизии он проводил быстро и толково, а главное — все положенные цифры у него всегда сходились. Начальство эту способность новичка сразу оценило. Его стали посылать в командировки одного и уже в качестве консультанта для проведения семинаров и инструктажей.

Зоркий взгляд Панкрата немедленно замечал недочеты и злоупотребления. Он призывал их исправить, стыдил и укорял, но в результате без особого жеманства принимал приготовленное ему подношение, чаще всего денежное, которое неукоснительно, как и в прошлом, закапывал под поленицу.

Так за пару–тройку лет под его крылом выросла вполне мафиозная структура. В областных партийных комитетах знали, что, пока их проверяет Суслин, все будет в порядке. Особо доверенным лицам он подсказывал, как провернуть ту или иную коммерческую операцию, и получал свою долю. Закапывать незаконно нажитое он ездил в родное Добрятино, чаще всего с женой и сыном, которые ни о чем не догадывались, поскольку копал он по ночам при свете фонаря.

В селе к нему относились с уважением потому, что он всегда накрывал богатый стол с обильной выпивкой, и немного побаивались, ибо Панкрат Никифорович был на дружеской ноге со всем местным начальством: от секретаря райкома партии до начальника милиции. Одного из своих главных обидчиков Панкрат нанял охранять дом и платил ему приличные деньги. Тот верой и правдой служил хозяину, наверняка позабыв, каковы были из отношения в далеком детстве. Но Панкрат все помнил.

Он страстно всех ненавидел и никому не доверял, зная, что, стоит ему только дать слабину, как все его прошлые мучители объединятся и все вернется на круги своя. Однако свои истинные чувства он всегда умело скрывал и носил личину своего в доску парня, объясняя свое неприятие алкоголя проблемами со здоровьем.

К приходу Горбачева на вершину власти Суслин был уже по–настоящему богатым человеком. Он лично знал крупнейших подпольных цеховиков, которым незаметно содействовал. Но настоящий звездный час Панкрата Суслика пробил, когда дипломированный юрист Горбачев всенародно ляпнул одну из самых знаменитых глупостей: «Разрешено все, что не запрещено законом».