Формула смерти - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 11

— Это почему же всего два? Их совсем не два и даже не десять. Я родился в городе, который сейчас побольше твоего Марселй, хотя ты его названия, я думаю, даже никогда не слыхал.

— Это не важно, — упрямо сказал Макс, — потому что, кроме Москвы и Петербурга, все остальное у вас — это не Европа! Вы ведь все доказываете нам, что вы Европа, а вы даже и не Азия. Азия — это Сингапур, Гонконг, Малайзия, Тайвань, а вы…

— А мы вас, снобов, — не смог сдержаться Егор, — спасли в войну с Гитлером, потому и не стали до конца Европой. Надорвались, понял? Пока вы тут сидели как мыши под немецкой жопой, мы пятьдесят миллионов человек положили. Понял, мёрд? — мешая русский с французским, кричал Егор, схватив побледневшего механика за отвороты его нарядной рабочей куртки. — Если б не мы, может, сегодня уже и Франции бы не было!

— Чепуха это все, неправда! — позеленел от оскорбления и страха скинхед. — Это вы все придумали потом, после войны, лишь бы оправдать свою дикость! Это ваши коммунисты, ваш Сталин миллионы гробил, как и положено восточному деспоту…

Егор, конечно, не ударил его, удержался, но все-таки был очень близок к тому, и Макс это, ясное дело, хорошо понял. С тех пор отношения у них хуже некуда.

Егор часто ловил на себе его переполненный ненавистью взгляд, угадывал по губам оскорбления, которые тот безмолвно посылал в его адрес. Но на открытое противостояние Макс не решался. Видимо, таился, ждал часа, когда сумеет вместе с такими же бритоголовыми дружками, которых Егор нередко видел в дни гонок, подловить его где-нибудь в другом месте. Знал Егор эту вонючую породу и по родному городу, и по Москве. Поодиночке редко когда ввязываются, любят бить скопом, всем стадом. Герои…

В общем, за все приходилось драться! За прохождение каждой ступени лестницы, ведущей вверх.

Озверев от роли зрителя, от бесконечных отговорок тренера типа: «Ты еще не готов», «Потерпи, потерпи, русский Шумахер» (это с легкой издевкой в голосе), «Всему свое время» и так далее, — озверев от насмешливых улыбок пилотов и открыто враждебных взглядов того же Макса, Егор однажды схватил хитрого лиса за отвороты куртки и заорал:

— Или ты завтра же утром ставишь меня на трассу, или я в тот же день вечером звоню Соболевскому! И все — кончится твоя лафа! Или здесь не будет его миллионов, или здесь будет другой менеджер!

Подействовало! Утром Калашников был допущен к тренировкам в качестве тест-пилота.

— Клавдия, душа души моей! Королева Генпрокуратуры! Идущие на смерть приветствуют тебя! Как жизнь молодая?

Клавдия Сергеевна, секретарь Меркулова, разменявшая пятый десяток, дородная дама, подняла на Турецкого серые, аккуратно подкрашенные глаза, и обворожительно улыбнулась.

— Сан Борисыч! — Что-то ты… Что-то вы не заходите!..

— Кто ж к начальству без вызова ходит?

— Здесь не только начальство находится. Здесь еще есть люди, которые вас любят и скучают, между прочим…

Когда-то во времена задорной молодости была у Александра с Клавдией непродолжительная и необременительная связь, о которой он давно бы забыл, если бы не эти Клавдины улыбочки и многозначительные фразочки.

— Клава! Ты при исполнении! Будь строже! Девушку украшает скромность и неприступность!

— Ах, Саша, Саша! Как давно я тебя не… ощущала! Конечно, я не молодею…

— Ты женщина вне возраста! Я тебя обожаю. Но, прелесть моя, я все-таки как-то беспросветно женат, — якобы удрученно сообщил он. — Но не горюй! Я обещаю справить тебе вдового генерала, не старше семидесяти лет.

— А что, и в семьдесят мужчины бывают еще ого-го! — Клавдия явно кого-то вспомнила, мечтательно уставясь в окно… Турецкий пощелкал пальцами перед ее затуманившимся взором.

— Э-эй! Клавдия Сергеевна! Ау-у! Есть кто у Меркулова?

— Никого, Александр Борисович, — очнулась Клавдия. — От Константина Дмитриевича минуты три уже как ушел посетитель. Заходите, он вас ждет.

Само слово «посетитель» означало, что у Меркулова был на приеме кто-то из чужих, не из Генпрокуратуры. Турецкий распахнул дверь в кабинет.

— Здравствуй, Костя, — свойски поздоровался он с порога и, сразу заметив усталый вид друга, участливо добавил: — Неприятный какой-то день сегодня, верно?

— А почему он, собственно, должен быть приятным? — не принял Меркулов этот облегченный тон. То ли был всерьез озабочен чем-то, то ли все еще находился под впечатлением предыдущего визита.

Он сидел, как всегда, за своим обширным столом, под неизменной огромной картой Советского Союза. Заметив насмешливую искорку в беглом взгляде Турецкого, брошенном на этот раритет, нахмурился:

— Что вам всем эта карта покоя не дает?

— Кому это — всем? — тут же насторожился Турецкий.

— Да вот был тут у меня на приеме Соболевский. Тоже все смотрел. Даже в остроумии, знаешь ли, поупражнялся: что, мол, имперское прошлое покоя не дает, Константин Дмитрич? Видал гуся? Имперское прошлое… Быстро он его забыл, бывший младший научный сотрудник. С другой стороны, зачем те времена помнить ему-то, всемирно известному российскому бизнесмену, мультимиллионеру?..

— Надо же, Соболевский! — Александр Борисович не мог скрыть удивления. — Чего это он к нам добровольно пожаловал? Явка с повинной? Раскаивается, что народ грабил? Мы что, его расприватизировать собираемся, как Ходорковского?

— С чего ты взял? Насчет него пока никаких пожеланий у президента не было…

— Пожеланий, может, и не было, да вроде как примета уже есть: раз журнал «Форбс» поместил какого россиянина в свой список самых богатых людей, значит, вскоре последует указание с этим богатеем разобраться… По поводу законности приобретения им этого самого богатства. Как будто тогда, когда все эти огромные состояния делались, хоть кто-то держался законных путей или хоть кто-то против этого возражал…

— Не буду с тобой спорить, тем более что не имею, в отличие от тебя, времени на пустые разговоры. Но в одном ты, Александр, прав: принимал я Соболевского по просьбе самого генерального. Как ты понимаешь, просьбой это только называется, на самом же деле это предложение, от которого невозможно отказаться.

— Даже так? — не без ехидства усмехнулся Турецкий.

Всем было известно: каждый звонок «самого» воспринимал если не как глас божий, то как его прямое указание, переданное через одного из апостолов. Так называемое телефонное право подчас давило своей неукоснительностью.

— А конкретно, — продолжал он, — нас с тобой просят расследовать обстоятельства смерти автогонщика, — он посмотрел в бумагу перед собой, — Егора Калашникова. Ну этого… Помнишь, мы у Грязнова по «ящику» видели момент гибели…

Турецкий молча кивнул.

— Калашников был в команде, вернее, «конюшне» — так это у них называется, которую купил Соболевский. Да ты, наверное, читал: об этой гибели много писали в газетах.