Заговор генералов - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 5

Питер выслушал резоны Турецкого и согласился.

– Твое присутствие может им помешать, а если мы отправим в горы веселую пару – Кэт Вильсон и Ника Барагина, снабдив их соответствующей аппаратурой, будет, как ты говоришь, самое оно, так?

– Вот именно. Тип-топ.

– О! Новое! Объясни, – обрадовался лингвистической находке любитель русских идиом и просто идиотских выражений Реддвей.

Самое странное, что, объясняя, Турецкий и сам понял, как богат и могуч запас духовной прочности русского народа.

Встреча состоялась-таки, как и предполагал Турецкий, во время лыжной прогулки. Правда, ближние подходы к притомившимся лыжникам наглухо перекрывала охрана экс-кандидата в американские президенты и российского генерала, работать пришлось издалека, но запись была четкой, поскольку уникальная аппаратура предназначалась, вообще-то говоря, для более серьезных целей. Английский язык генерала, конечно, был ужасен, и тем более странной казалась тема беседы, в которой как раз тонкости языка и могли иметь какое-то значение. Речь шла о пословицах и поговорках, собранных четыре с половиной столетия назад Эразмом Роттердамским. Потом говорили о конституции средневековой Венеции, определяя ее историческую ценность в наши дни. Никчемный какой-то разговор…

Однако при этом отдельные фрагменты беседы, как показала видеосъемка, фиксировались собеседниками в блокнотах, которые они затем молча предъявляли друг другу. Но шара-зонда, который в этот момент мог бы пролететь над ними, под рукой не было. Упущение, но ничего не поделаешь: все предусмотреть невозможно. Все же остальное было предельно безобидно и никак не могло уличить собеседников в каком-то тайном сговоре.

Реддвей, заинтересованный прежде всего в том, чтобы в записи не оказалось материалов, способных нанести ущерб Америке, лишь пожимал плечами: стоило, мол, гонять занятых людей за подобными пустяками и рисковать драгоценнейшей аппаратурой, многие компоненты которой имелись в единственном экземпляре.

Турецкий без конца просматривал видеозапись и прослушивал текст, пытаясь понять, чего ради эти два важных лица совершили перелеты через полмира и так долго разыгрывали свою абсолютную незаинтересованность друг в друге. Что-то очень серьезное должно было стоять за всеми этими пословицами и конституциями. Но что?!

– Пит! – Турецкого посетила совсем уже идиотская мысль. – А этот ваш экс-генерал – он не голубой часом? Может, у них какая-нибудь особая генеральская любовь намечалась, а мы не поняли?

Реддвей раскатисто захохотал, колыхаясь всем телом.

– Я, конечно, проверю, если тебе это надо, но… думаю, уже в процессе предвыборной гонки что-нибудь обязательно всплыло, если бы к тому имелись поводы. А что, разве ваш генерал был замечен?

– Ну, у нас же пока за руку не поймают… вернее, за это самое… ты понимаешь?

Отсмеявшись, Питер неожиданно заметил:

– Не знаю, какие интересы их свели, но у меня есть ощущение, что, занимаясь филологической болтовней, они одновременно вели какой-то известный только им двоим процесс торговли. Настораживают записи в блокнотах. К сожалению, они для нас недостижимы. Впрочем, попробовать достать хотя бы один из блокнотов можно.

– Каким образом? – изумился Турецкий, но вовремя ухватил себя за язык: у Пита есть и свои секреты, которыми ему совсем необязательно делиться с посторонними.

Наблюдения следующего дня ничего существенного Турецкому не дали. Ни Ястребов, ни Паркер на семинаре не выступили, прочно сохраняя статус гостей-наблюдателей, и вечером, после короткого прощального банкета, отбыли каждый на отведенную Богом его стране часть суши.

Реддвей со свойственным ему кокетливым равнодушием протянул Турецкому фотокопию бумажного продолговатого листа. На нем было несколько цифр: зачеркнутая двойка, затем тройка, еще несколько двоек и наконец – двумя чертами жирно и резко подчеркнутая цифра двести, после чего стоял толстый восклицательный знак. Очередная шарада.

– Пит – ты гений. – Турецкий широко развел руки в стороны и покорно склонил голову. – Я не спрашиваю – как, меня интересует, где ты взял этот листок.

– В заднем кармане спортивной формы, – хмыкнул довольный Реддвей. – Ты невнимательно смотрел видеозапись. Помнишь, Паркер вырвал лист из блокнота, смял, хотел его выбросить, но передумал и сунул в задний карман, так? Вот там мы его и обнаружили. Впрочем, он и сейчас там, – улыбнулся Питер. – Что скажешь?

– Первое, что приходит в голову, – это цена. Но вот чего – вопрос.

– Что ж, вашим службам, Александр, будет над чем поломать голову. Желаю вам успеха. Если хочешь – держи в курсе.

Турецкому приготовили тщательную расшифровку записи беседы двух титанов филологии. Впрочем, если быть справедливым, не только на литературу распространялись интересы важных персон, они рассуждали также о музыке, в частности, о скрипках Страдивари, ну это имя широко известно, потом упоминались неизвестные Александру Борисовичу фамилии Штайнера и Вальона. Но все это ни о чем ему не говорило. Ладно, решил он в конце концов, дома найдутся специалисты, которым эта тайна за семью печатями покажется обычными семечками. Уговорив себя не пудрить мозги дальше, Александр по обычаю, узаконенному в «Пятом левеле» с легкой руки российских курсантов – Барагина, Солонина, да, впрочем, и своей собственной, дал обильную «отвальную», с чем и покинул гостеприимный Гармиш с его веселыми мужчинами и женщинами, готовыми по любому поводу щеголять в празднично расшитых одеждах своих прародителей. Вот живут же люди!

Но уже в самолете, ранним утром поднявшемся с мюнхенского аэродрома, Александр прочно забыл все прелести загранки и мысленно вернулся домой, к своим, к родным и любимым… Ну, прежде всего, конечно, к жене и дочке, которые, в общем, постоянно находились с ним – в душе. Но эти чувства – родственные, нежные. А ему хотелось любви, он соскучился по ней. Все-таки русский человек – не цивилизованный европеец, ему мало одного секса, мало физиологической сытости. Можно было, конечно, и Турецкому, подобно большинству коллег из «Пятого левела», снимать сверхнапряжение с помощью обычного секса с многочисленными посетительницами гармишских дансингов, дискотек, баров и прочих молодежных тусовок, что, кстати, абсолютно не возбранялось руководством. Действительно, почти стрессовые условия постижения высшего уровня знания и, главное, умения требовали определенной разрядки. Это и врачи советовали. Но Александра Борисовича почему-то не тянуло: возраст, что ли, начал сказываться? Нет, просто глядя на всех этих изящных, гибких и голенастых девиц, он все чаще воспоминаниями возвращался в Россию, где если уж любит тебя женщина, так любит, а не просто отдается. Речь не о шлюхе, разумеется. И вообще, мы, конечно, азиаты – и щедрые, и ленивые, и спеси в нас много, и такой бешеной страсти, от которой бабы чумеют. Европейская мадам поможет тебе «сбросить пар» – и все. А русская баба – она, возможно, не так разбирается в сексе, зато в любви ей равных нет… Домой, домой!

– А-а-а!!!