Выбор оружия - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 3

– Приручить не пытался? – поинтересовался Меркулов. – Или побоялся, что исцарапает?

– Слушай, Костя, кончай ты мне душу мотать! – взмолился Турецкий. – Что ты обо всем этом думаешь?

Меркулов помедлил с ответом.

– Заварил ты кашу. Ну что я могу сказать? Все правильно, Саша. Хорошо просчитано. Кроме одного. Вот твое заявление. И вот что я с ним делаю…

Он разорвал листок на четыре части и бросил обрывки в корзину для бумаг.

– Что это значит? – спросил Турецкий.

– Это значит, что с сегодняшнего дня ты находишься в отпуске. Приказ подписан генеральным прокурором. Сколько у тебя осталось неиспользованного из очередного отпуска?

– Недели три.

– Вот эти три недели ты будешь в обычном отпуске. А затем – в отпуске без содержания, по семейным обстоятельствам. Табельное оружие сдай.

– Удостоверение тоже сдать?

– Зачем? Ты же не уволен. И даже не выведен за штат. Просто находишься в отпуске. Правда, в старину такой отпуск называли опалой.

– И сколько продлится моя опала? – хмуро спросил Турецкий.

Меркулов покачал головой.

– Этого тебе сейчас не скажет никто. И чем она закончится – тоже…

Они подходили к Норильску с северо-востока, двое, он и она, оставляя по правую руку огромные плоские пространства тундры, обманчиво-мирные, поблескивающие в малокровном сентябрьском солнце, словно стерня. Слева разворачивались и нехотя отставали мелкие лесистые сопки Талнаха с далекими пыльными копрами над изломами рудного тела. Мощно, полукругом в треть неба, вспухшие впереди бурые горы также медленно расслаивались на увалы и кряжи, из сизодымных, грозового тона подножий обособлялись заводские строения, вначале крупные, соразмерные контуру гор, – прямоугольные блоки плавильных цехов с короткими жерлами труб, потом все более и более мелкие.

Вспыхнула дымным столбом и застыла над городом, справа от гор, ажурная телевышка.

Он вышагивал впереди, с механической размеренностью, не медленно и не быстро, заложив грязные цепкие пальцы за лямки тяжелого рюкзака, словно в проймы жилета, привычно спрямляя путь между круглыми черными озерцами. При поворотах солнце золотило щетину на его молодом, обветренном, смуглом безучастном лице.

Она держалась позади, не приближаясь и не отставая, шагах в шести за ним и на шаг в сторону, словно ей мешали смотреть вперед тусклые стволы мелкокалиберной винтовки и карабина у него за спиной. Девушка шла налегке, но подавалась вперед, как если бы ломила ей плечи тяжесть поклажи. Обвисли и не в такт шагам покачивались руки с напущенными на пальцы рукавами темно-красного свитера, выбившимися из-под черного рабочего ватника. Лицо ее, маленькое, смуглое, изможденное, казалось еще меньше между высоким воротом свитера и надвинутым глубоко на глаза козырьком такой же темно-красной вязаной кепки.

Все отчетливее прорисовывались впереди городские кварталы, плотной каменной стеной вытянутые на равнине – дом к дому, торец к торцу, океанским пирсом на кромке тундры. У шагавшей друг за другом пары закладывало уши. Шум города, еще неявный, неясный, постепенно скрадывал привычные для них звуки, оглушительно громкие, единственные звуки в пустой тундре: стук литой резины их сапог о камни и землю, хлюпанье на болотинах, хруст подмерзшего мха. И это ощущение глухоты, на первых порах беспокоившее их и заставившее несколько раз оглянуться, говорило о близости цели, о конце их пути явственней, чем различимые уже тени между домами и солнечные просветы улиц.

Стоял сентябрь, предзимье. Был чистый, ясный, холодный день. Людно было на тротуарах и оттого празднично на сходах в тундру. В просторный пролет поперечного сквозного проезда они вошли, завершая широкую дугу своего маршрута, и каждый, кому попадались они на пути, невольно глядел в ту сторону, откуда они появились, как бы пытаясь найти исток их движения и тем самым понять, кто они, какой печатью отмечены их лица, в стертости которых сквозило что-то большее, чем просто усталость.

Оттуда, с северо-востока, подкрадывались к городу режущие ледяные циклоны, оттуда наползала полярная ночь, вымораживая дороги, оттесняя к югу последние караваны судов.

Словно бы острую знобкость близкой зимы принесли с собой в мирный осенний город эти двое, размеренно прошагавшие обочиной тротуара и скрывшиеся в дверях гостиницы, развернутой тяжелым фасадом на солнечный людный проспект.

Кого только не видывали в этом уютном холле, тесном от аспарагусов и высоких китайских роз. С достоинством метрдотелей, с корректностью таможенников и с проницательностью, завидной для социологов, здесь каждый день быстро и безошибочно распределялись по шести этажам громоздкого, старой постройки здания пассажиры двух постоянных авиарейсов, из Красноярска и Москвы, и всех дополнительных, включая теплоходные в короткие месяцы навигации: проектировщики, монтажники, подрядчики, заместители министров и сопровождающие их лица, поставщики, ученые, фотокорреспонденты – весь разнокалиберный командированный люд, обычный для молодых, бурно развивающихся городов. И для каждого, кто бы ни подходил к черному пластиковому барьеру дежурного администратора, находилось – в полном соответствии с его значимостью – место в люксе, полулюксе, в номерах на двоих, на троих, на четверых и в общежитии на шестом этаже.

Лишь однажды затянутая в черный костюмчик, пожилая дежурная допустила оплошность, приняв за известного полярного исследователя, приезда которого ждали со дня на день, облаченного в кожано-меховые одежды доцента Московской академии коммунального хозяйства, и поселила его в одноместном люксе, хотя для него вполне хватило бы обычного двухместного номера, даже без телефона. И в этот погожий предзимний день именно ей довелось, услышав тройной стук дубовых дверей в тамбуре, а затем близкое звяканье железа о железо, поднять от рапортичек голову и увидеть этих двоих, от которых словно бы сквозняком полоснуло по открытому телу.

Им нужен был номер с ванной. Нужен! Да в таком виде вообще не заходят в гостиницу! С открытым оружием вообще запрещается появляться в городе! Да…

У этих все было против правил. Не было никаких командировочных удостоверений. В паспорте молодого человека стоял штамп о прописке в одном из мужских общежитий города – значит, ни о какой гостинице вообще не могло быть и речи. И наконец – у них были разные фамилии.

Документ, предъявленный со злорадной, как показалось дежурной усмешкой, был чем-то невообразимым по своей наивной наглости.

На листе рыхлой зеленоватой бумаги, вырванном из какой-то амбарной или бухгалтерской книги, даже не на машинке, а от руки, четким почерком человека, привыкшего иметь дело с цифровыми таблицами и чертежами, значилось:

ВРЕМЕННОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО О БРАКЕ

Настоящим удостоверяется, что гр-н Никитин Игорь Константинович, инженер-геолог Гидрогеохимического отряда Норильской комплексной геологоразведочной экспедиции, и гр-ка Новикова Ольга Николаевна, студентка-практикантка Ленинградского государственного университета, 23 апреля с. г. вступили в брак, о чем в журнале радиограмм отряда сделана соответствующая запись.