Последний маршал - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 45

— Не факт, — пробормотал он.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Алиби у тебя нет, — заявил он со всем присущим ему нахальством. — Ты ночевал в конторе. Когда тебя разбудила Лиля Федотова, у тебя был вид убийцы.

Он мне надоел.

— Слава, — ласково произнес я, — ты почти прав. У меня порою не только вид, у меня и мысли убийцы. Если ты немедленно не прекратишь издевательство над ответсотрудником Генпрокуратуры, я порешу тебя прямо здесь и скажу, что так и было. Ты понял меня?

Он поспешно кивнул:

— Понял.

И перешел к делу.

У Маргариты Семеновны была приходящая прислуга — по мне, так было бы странно, если б у нее ее не было. Так вот, прислуга эта, пожилая женщина Прасковья Модестовна, которую Бероева называла, естественно, Парашей, приходила два раза в неделю, и сегодня был как раз такой день: она наводила в квартире Маргариты Семеновны порядок.

Ключ она имела свой, что в принципе было довольно-таки странно: когда держишь дома столько ценностей, куда я включаю и нашу папку, это, по меньшей мере, неосмотрительно. Ну, да кто поймет их, этих женщин.

Короче. Открывает она дверь и начинает убираться. Вымыла все на кухне, прихожую, гостиную. Пришел черед спальни. А дверь в эту последнюю комнату закрыта. Что такое? Никогда не закрывалась, а тут не открывается. Появись на ней какой замок неожиданный, понятно было бы. А тут — ничего. Ни замка, ни защелки.

Толкнула Прасковья Модестовна эту дверь клятую, а она поддается, но с трудом. Открывается, но самую малость. Что ж такое?! И ничего худого поначалу не подумала Прасковья Модестовна. Раз дверь не открывается, надо ее открыть. Полы-то мыть нужно. Русская женщина, что ни говори, не только в горящую избу войдет, она и в комнату с покойником запросто ворвется, если перед ней дверь закрыта. Полы, вишь ты, мыть надо.

Правда, Прасковья Модестовна в спальню ту не ворвалась, а протиснулась, если уж быть верным правде, но от этого она, то есть правда, не перестает быть истиной. Женщина навалилась на дверь всем своим мощным, по рассказам Грязнова, телом и образовала-таки небольшую щель. Как она умудрилась в это узкое пространство протиснуться, одному Богу известно. Хотя, конечно, женское любопытство и не на такие подвиги способно.

Как бы там ни было, проникла в спальню Прасковья Модестовна, о чем уже в следующее мгновение пожалела так, как только могла. Но быстро взяла себя в руки. Я же говорю — русская женщина!

Проорав во все горло минуты три-четыре, она наконец заставила, что называется, успокоить самое себя и оглядеться.

Ее хозяйка, Маргарита Семеновна Бероева, лежала у самой двери с перерезанным от уха до уха горлом. Кровь текла в противоположную от двери сторону, именно поэтому Прасковья Модестовна до последнего пребывала в неведении относительно судьбы своей хозяйки. Но крови было много, и зрелище оказалось омерзительным. Прасковья Модестовна замолчала, и, поскольку уже не могла зажмурить вытаращенные от ужаса глаза, ей пришлось отвернуться от трупа, чтобы не видеть того, что находилось на полу. И увидела телефон. Тут она обернулась на труп последний раз, но только для того, чтобы убедиться, что ничто и ничего ее не заставит прикоснуться к мертвому телу Маргариты Семеновны. Тогда она шумно вздохнула, перекрестилась и обрела спокойствие. Подошла к телефону и вызвала милицию. Та примчалась через двенадцать минут. Возглавлял оперативно-следственную бригаду замначальника МУРа Вячеслав Грязнов.

Вот, собственно, и все.

Впрочем, не совсем.

— Она была убита точно таким же способом, как и ее любовник, — сказал я. — Так?

— Точно, — кивнул Грязнов.

— Что-нибудь пропало?

— Все, что у нее могли унести, уже унесли, — напомнил мне Грязнов. — Забыл?

— Ее пытали? Допрашивали?

Грязнов покачал головой:

— Ты хочешь знать, расспрашивали ли ее по поводу папки, которую она нам дала?

— Именно.

— Вряд ли, — снова покачал он головой. — Я, конечно, не могу утверждать с полной убежденностью. Вскрытие покажет, может, ее как-то очень изощренно пытали. Но, судя по первому, поверхностному осмотру тела, к ней никто не притрагивался. Вообще.

— Понятно, — сказал я. — Пришли, чиркнули ножом по горлу и, не говоря ни слова, удалились, так тебя надо понимать?

— А почему нет? — пожал плечами Грязнов. — Может быть, мстил кто-то за пропавшую папку.

— И никаких следов?

— Абсолютно. Если и были, то прислуга эта, Прасковья Модестовна, очень хорошо постаралась. Вылизала квартиру так, что не только следов — пылинки не обнаружишь.

— Черт!

— Да я и сомневаюсь, что убийца или убийцы оставили хоть какие-то следы. Во всяком случае, в спальне мы тоже ничего не нашли.

— Так-таки и ничего?

— Ты сомневаешься? — удивился Грязнов.

— Всегда что-то, да остается, — почти философски заметил я. — Микрочастицы, к примеру, на одежде, ковре, мало ли где! Нужно просто уметь искать.

Он разозлился:

— Перестань умничать!

— Все! — поднял я руки. — Сдаюсь. Если уж вы ничего не нашли, то мне там вообще делать было бы нечего. Беру свои слова обратно.

Он стал успокаиваться, но дышал пока тяжело. Поэтому я выдержал приличную паузу, прежде чем спросил:

— Может быть, что-то было все-таки? А?

— Было, — неожиданно ответил мне Слава спокойным голосом.

— Ага! — сказал я.

— Ага, — согласился он.

— И что же это было?

— Записка.

— Записка?!

— Записка, — повторил он так же безразлично.

Пришла моя очередь злиться:

— Ну? И что же ты молчишь?

Он словно не замечал моего состояния.

— Интересная такая записка, — задумчиво приговаривал он, будто меня тут и не было.

Мне пришлось взять себя в руки, совсем как Прасковья Модестовна утром.

— И что в ней такого интересного? — спросил я, стараясь, чтоб мой голос звучал небрежно.

Кажется, это мне удалось, потому что он соблаговолил ответить.

— Там было написано только одно слово: «Сука».

Я чуть не плюнул прямо на сияющий паркет.

— И что в этом такого замечательного?

— Да вот, понимаешь, — все тянул он кота за хвост. — Написано это слово как-то странно.

— Это как? — саркастически спросил я его. — Через букву «о», что ли?

Он посмотрел на меня, и впервые его глаза приняли осмысленное выражение — впервые за последние десять минут.

— Первые две буквы этого слова, — сообщил он, — были написаны как аббревиатура. Заглавными буквами.