Ошибка президента - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 77

На улице дождь идет, слякоть бульварная,

Острыми иглами всю душу гнетет,

А девушка милая, в платьице беленьком,

В туфельках беленьких по грязи идет.

И вот вы лежите, больная, голодная,

Туфельки белые стоят возле вас.

Белые туфельки, белое платьице,

Белое личико – словно алмаз.

Вы, наверно, не поверите мне, но я никогда не забывала Костю. Он был такой благородный, умный, добрый, похожий на рыцаря или на мушкетера.

Недавно эта фотография попалась мне на глаза, и я снова все вспомнила. Костя по кличке Скронц или его друзья, если вы слышите меня, отзовитесь. Валентина Андреевна Лисицына, город Князев».

Успенский еще что-то говорил, затем зазвучала песня, краем уха Турецкий продолжал слушать что-то жалостное о «новых туфельках», которые были куплены богатым купцом. Но радужное настроение испарилось мгновенно, в голове билось только: «Скронц и Пупотя», «Скронц и Пупотя» и еще: «Старая фотография, а на ней – все мы. Валентина Андреевна Лисицына, город Князев».

Гренки начали подгорать, но очнулся Саша не от запаха. Из прихожей раздалось какое-то настойчивое попискивание. «Пейджер!» – сообразил Турецкий, на ходу вытирая руки, и бросился к куртке, в кармане которой по-прежнему лежало чудо электроники. На экране появилось зловещее сообщение: «Пупок вызывает Скронца».

«Неужели тоже услышали?» – подумал Турецкий.

За один миг он проиграл в голове всю картину: «Есть фотография, где изображены Скронц и Пупотя почти сорок лет назад; давно, конечно, но все же это очень важная нить. Второе: преступники также слышали сообщение по радио, и им оно также показалось важным. Третье: жизнь учительницы русского языка из Князева в опасности».

Что делать?

– А проводили передачу, как всегда, наш бессменный редактор Элеонора Филина… – продолжало нестись из репродуктора.

– И писатель Эдуард Успенский, – эхом подхватил женский голос.

Турецкий подскочил к телефону и стал звонить на радио. Там долго не снимали трубку – воскресенье, черт бы его побрал! Наконец женский голос не очень любезно, но все же без озлобления объяснил, что передача «В нашу гавань заходили корабли» идет в записи и никакого Эдуарда Успенского сейчас на студии нет. Когда же Турецкий попросил дать его домашний телефон, ему значительно менее любезно объяснили, что это не входит в компетенцию радиостанции.

Дальше началась настоящая полоса везения. Турецкому удалось дозвониться до закрытой адресной службы милиции, дежурный сидел там и в выходные и смог сообщить Турецкому интересующий его телефон. Затем оказалось, что Эдуард Николаевич дома и что письмо у него под руками. Так Турецкий выяснил, что учительница русского языка Валентина Андреевна Лисицына проживает в доме номер пятнадцать по улице Алексея Фатьянова.

– Понимаете, – сказал Турецкий, – это очень важная информация. Мы некоторое время назад напали на след преступников с такими кличками, но их никто никогда не видел. Очень может случиться, что они отзовутся и также заинтересуются старой фотографией. Я вас очень прошу, не давайте больше никому этого адреса.

В ответ раздался так хорошо знакомый по радиопередачам насмешливый голос Эдуарда Успенского:

– Вы же не можете по телефону доказать мне, что вы действительно знаменитый Саша Турецкий из прокуратуры. Мне приходится верить вам на слово. А вдруг вы на самом деле и есть этот самый Скронц или Пупотя и не хотите, чтобы адрес попал в руки милиции?

– Разумеется, все может быть, – ответил Турецкий, которому было сейчас совсем не до шуток. – Даже если бы вы увидели меня лично и я предъявил вам свое удостоверение, это и тогда бы не было гарантией того, что я – Турецкий, а не Скронц. Удостоверение может быть и поддельным. Так что как хотите.

– В вашем голосе есть что-то внушающее доверие, – хмыкнул Успенский, – хотя профессиональный мошенник должен как раз очень располагать к себе и выглядеть абсолютно честным, но это я так, между прочим. Я буду нем как рыба, даже если ко мне нагрянут Скронц вместе с Пупотей.

– Спасибо, Эдуард Николаевич, – от всей души поблагодарил его Турецкий.

После этого он позвонил на вокзал и выяснил, что до Князева добираются поездами на Нижний Новгород и он вполне может успеть на «Буревестник», который прибывает в Князев поздно вечером. Это значило, что рано утром Турецкий сможет повидать учительницу.

Турецкий вошел в комнату и стал по возможности тихо собирать все необходимое в дорогу – чистую рубашку, носки, полотенце, зубную щетку.

– Ты куда, Саша? – удивленно спросила Ирина.

– Ирочка, милая, – ответил Турецкий, – мне придется срочно уехать. Сейчас же.

– А как же… Ты же ранен… Я не говорила тебе вчера, но у тебя такой измотанный, уставший вид… Ты гробишь себя, Саша… Мы же договорились, – шептала жена, и ресницы ее мелко-мелко задрожали, а по щеке покатилась слеза.

Это было ужасно. Турецкий чувствовал, что по отношению к своей семье он ведет себя как последний хам, но он помнил, что где-то в неизвестном ему Князеве подвергается смертельной опасности старая учительница, которая знает, кто такие Скронц и Пупотя. И это для него было важнее, чем собственное здоровье, чем тихое воскресенье вместе с семьей, чем даже настроение Ирины.

– Ира, – он посмотрел на часы. У него еще оставалось время, – представь себе, что где-то в другом городе есть старая женщина, которая объявила по радио розыск парня, которого любила когда-то. У нее есть его фотография. А этот парень стал преступником, которого мы ловим и никак не можем поймать.

– Поэтому надо сломя голову к ней ехать, – продолжила Ирина, – раненому, в воскресенье, бросив все, забыв про семью. – Ира еще сдерживалась, но Саша видел, что сейчас она расплачется. Это случалось, хотя и очень редко. – А мы не в счет. Вам непременно нужно поймать его сегодня, а не завтра.

– Я могу остаться, – Турецкий стал снимать пиджак. – Хорошо, давай включай телевизор, будем смотреть «Полосатый рейс» или что вы там хотели… Я буду лежать, поправляться, мне же нужен постельный режим, так ты считаешь? Но если окажется, что учительницу убьют, виновата будешь только ты. Согласна?

– Почему ты уверен, что ее убьют? – шепотом спросила Ирина.

– Думаешь, я один во всей Москве слушал сегодня радио? – спросил Турецкий. – Ну так что, согласна?

– Поезжай, – кивнула головой Ира, – мы с малышкой посидим одни.

– Не горюй! Билет я уже заказал, на сборы еще минут пять, так что на семейную жизнь в нашем распоряжении еще часа четыре.

Тихого домашнего праздника, впрочем, не получилось.

Турецкий вышел на привокзальную площадь районного центра Князев. Сразу же, с первой минуты, было видно – провинция. Если бы не два-три унылых коммерческих ларька на другой стороне, то можно было бы подумать, что фирменный поезд «Буревестник» перемещал пассажиров не только в пространстве, но и во времени. Вокруг ходили какие-то деды в телогрейках и подшитых валенках, бабка в платке торговала семечками, ловко сворачивая кульки из страничек школьного учебника, громко матерились мужики, слышался смех, пробегали ничейные собаки.