Синдикат киллеров - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 59

Оба созрели до такой степени, когда постороннее просто перестает существовать. Карина решительно обхватила руками раковину, а Саша двумя резкими движениями — вверх и вниз! — обнажил молочно-розовое поле битвы и — в атаку! Теряя уже всякое ощущение реальности происходящего, Карина вдруг увидела сбоку собственное зеркальное отражение во всех изумляющих подробностях, и оно ее заворожило. Это неожиданное переплетение острых физических и зрительных ощущений на пределе сознания доставило им обоим пошлине невыносимое наслаждение. До визга, сладчайшей боли и полного сокрушения бытия. Свет померек в глазах!..

Когда они с некоторой, конечно, неловкостью вернулись в застолье, Нина отреагировала оригинально:

— Ну ребяты!.. У нас тут люстра качалась — вот это я понимаю!.. Видишь, рыжик, я ж тебе говорила — нет худа без добра!

И поскольку в словах ее была не ирония, а скрытое восхищение и поощрение к дальнейшему, более изощренному действу, Турецкого и Карину оставило напряжение от некоторой неловкости, и все случившееся превратилось в веселую шутку, которую можно и даже нужно повторить, только бы перевести дыхание.

Через короткое время Саша и Карина снова почувствовали неодолимое желание уединиться, и они ушли в соседнюю комнату, оставив хозяину и возможной будущей хозяйке раскладной диван, где, словно того и ждали, немедленно заклубились и закипели свои страсти и стенания.

Карина наслаждалась так, будто каждый миг этой ее жизни был последним — взахлеб, вразлет и вдребезги! Давно не встречал подобного пыла ее партнер.

Это было царское пиршество. Богатое, щедрое, разнообразное и утонченное. Причем всего было с избытком, ибо никакой меры Карина не знала и не желала. Она ежеминутно умирала в его объятиях в муках наслаждения, чтобы немедленно возродиться для новых.

Широкое ватное одеяло, разостланное на полу, стало их борцовским ковром, а может быть, и их планетой, на которой не могло быть победителей, поскольку выигрывали всегда только побежденные.

В два часа ночи, оторвавшись от наслаждений. Турецкий побрел в ванную, чтобы по возможности смыть с себя безумный, возбуждающий запах Карины. А еще через полчаса, оставив позади поле сражения и тоскующих на нем амазонок. Турецкий с Грязновым вышли на улицу, чтобы у водителя не было повода подниматься и звонить в квартиру.

Здесь и состоялся их короткий разговор по душам, потому что обсуждение некоторых проблем в служебной машине равнозначно самоубийству.

— Я хочу, — начал Слава, — помочь Нине взять за жабры мирзоевскую фирму. Сейчас, знаешь, это модным становится — требовать возмещение за физический и моральный ущерб. А счет у нее к ним вполне приличный. Пусть раскошеливаются.

А вдруг они захотят поступить наоборот? Не забывай: нет человека — нет и проблемы. Старая формула.

— Привет! А я у нее на что?

— Ну если вопрос стоит уже в такой плоскости, извини, старик, тебе придется поменять место работы.

— Вот и я, Саня, к тому же. Понимаешь, в моей ситуации метить на Шурочкино кресло — просто глупо. А повыше — там мне вообще делать нечего. Сыскарь я. И по должности, и по характеру. Жизнь подсказывает: надо когда-то и свое дело начинать.

— Но при чем тут Нина-то?

— Так ведь им легче будет пойти ей навстречу, чем обострять отношения. А мы бы с ней потом, скажем, сыскное бюро открыли. Теперь ведь можно. И я некоторых знаю.

— Ну ребяты, как она у тебя говорит! Вы, я вижу, далеко нацелились. Только, я полагаю, нам надо бы сперва с этими «висяками» разделаться. А то не дадут ни тебе, ни мне дослужить до очередного отпуска, не только до пенсии... А если мы и дальше пойдем такими темпами, как сегодня ночью, да... Сплошной огонь. Вот же сумасшедшая! А как сложена, Славка! — Турецкий даже застонал, снова увидев перед глазами раскосую свою восточную наложницу. — Какое тело!.. Вальпургиева ночь...

— Во! — кивнул Слава. — Вспомнил.

— Что именно?

— Да как ты эту ночь называл. Точно, Вальпургиева.

— Ну она-то еще у нас впереди. По старому поверью, с тридцатого апреля на первое мая. Все самые роскошные ведьмы мира устраивают себе бал. А ты что, наших имел в виду?

Это ты сейчас не туда глядишь, — опустил Турецкого на землю Грязнов. — Не мое дело, конечно, давать тебе совет именно по этой части, но поскольку на Ирке, как я понимаю, ты не очень собираешься жениться, хоть вокруг-то оглянись тогда: какая рядом красотища пропадает.

— Это кто же, почему не знаю, как заявил Чапаев?

— Да Карина же, балда ты. Ты взгляни на нее пошире. Она вдовушка неглупая, богатая, а все остальное сам успел вкусить. Я бы на твоем месте задумался. Тем более что ты, это абсолютно достоверно, в ее вкусе мужик. Не жалко потерять такую?

— Чему быть, старик, того не миновать. А меня пока другое заботит: все, вплоть до ботинок, почему-то Кариной пахнет. Ее духами. Как домой-то явлюсь?

— Ты умный, придумаешь. Значит, Нинке скажу, чтоб предупредила ее на будущее. Это верно. У женщин нюх собачий.

— Ты не прав, Славка, это у собак — женский нюх! Ну закончили, вон и Савельич показался. Кстати, чтоб не возвращаться к теме. Вообще-то ваша с Ниной идея может оказаться разумной. Только нужен очень опытный адвокат. Когда вернешься, мы специально обсудим этот вопрос. Может, и я чем-нибудь помогу, копнем наши старые связи.

Во двор, осветив фарами спящие машины, въехала черная «Волга».

Товарищи юристы уселись на заднем сиденье, и Саша, поздоровавшись с шофером за руку, попросил Савельича доставить их в Быковский аэропорт, и если можно, чуть-чуть раньше, чем самолет начнет разбег...

Приехали неожиданно быстро, наверное, потому, что транспорта в это время мало. Сказав Савельичу — спи, Турецкий с Грязновым пошли оформлять билет. И на это ушло мало времени, поскольку их удостоверения здесь, в «глубокой провинции», еще представляли ценность. До посадки оставалось полтора часа, и Турецкий, чтобы не оставлять друга в одиночестве, нашел буфет, нашел даже младшего лейтенанта, осуществлявшего за ним надзор, после чего буфетчица, искренне исповедуя в душе принципы демократии и равенства, с согласия местной карающей власти, выдала ему бутылку портвейна, две кофейные чашки и шоколад «Аленушка». Лейтенант с удовольствием разделил неожиданную трапезу: выпил чашечку портвейна, вежливо отломил дольку «Аленушки», кинул в рот и, элегантно приложив ладонь к козырьку, пожелал «товарищам полковникам» счастливого рейса.

Они вышли из здания вокзала, подошли к невысокой решетке, ограждающей выход на летное поле, облокотились на нее и закурили.

— И тем не менее, — Турецкому все казалось, что он не успеет сказать Славе самое главное, — прошу тебя, Грязнов, будь человеком, взгляни на этого труса моими глазами. Ведь он сбежал потому, что наложил полные штаны от страха за свою дорогую, но весьма паскудную жизнь. Он кому-то в своей биографии так нагадил, что понял: ошибку обязательно исправят. Иначе бы жил, как и все мы, под ежедневным дамокловым мечом и был фаталистом. Потому что другого нам и не дано.