Синдикат киллеров - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 50

— У Паши нюх обостренный. Все, думаю, будет зависеть от того, чем владеет и распоряжается этот ГКЧП. Если у них только манифесты для радио, Паша к ним не пойдет. Но увидим. Думаю, уже до середины дня все определятся, кто с кем. От Ельцина еще многое может зависеть...

Никольский полностью доверял его мнению. В недавнем прошлом десантник, майор, он успел достаточно хлебнуть в Афгане и ушел из армии после тяжелой контузии. Внешне ее последствия проявлялись теперь весьма редко, но тяжелыми припадками, схожими с эпилептическими. С армией было покончено, а вот знания, опыт Арсеньича, его абсолютная приверженность порядку и железная самодисциплина оказались никем не востребованными, никому не нужными. И он сорвался, начал пить, когда его нашел Никольский и в буквальном смысле вернул к жизни. То есть вернул ему этот смысл.

А когда Никольский только начинал строить эту дачу и были они практически вдвоем, очень много любопытного придумали. Такого, что далеко не всем и по сей день знать дано.

— Ты прямо как граф Монте-Кристо, — восхищенно качал головой Арсеньич. — Тайна на тайне.

— Ничего, — охлаждал его Никольский, — это все нам с тобой когда-нибудь крепко пригодится.

— Арсеньич был щепетильно честен, это Никольский знал твердо. Хотя не лишен авантюрных начал. И это тоже было хорошо. В короткое время собрал и обучил, приспособил к охранной работе полсотни вполне достойных ребят, вышедших из Афгана с разрушенными идеалами и судьбами. А кроме того, в областном институте физкультуры, что расположен в Малаховке, то есть прямо под боком, тоже отобрал десятка два спортсменов, которые были не прочь подработать в свободное от занятий время. Но что сегодня жизнь даже профессионального спортсмена! Полунищенство. Это понимали и сами студенты. И тогда по предложению Арсеньича акционерная компания «Нара» заключила долговременный контракт с фирмой «Аскольд», которая набирала для обучения и подготовки студентов, гарантируя им после окончания школы работу в частных службах охраны. Ну, это последнее было Никольскому вовсе не обязательно, охрана ему требовалась лишь для своих структур, а вот образование соответствующее «Аскольд» обеспечивал, а кроме того, выдавал и персональные лицензии на право заниматься охранной работой и иметь оружие, что в наш непредсказуемый век немаловажно.

Словом, эту проблему Арсеньич решил быстро и по-деловому, поставив все на абсолютно законную основу.

И сегодня утром, сразу после первого же сообщения по телевидению, Арсеньич связался со старшим охраны банка и офиса и дал команду, чтоб никаких митингов и никакой политики. Властям по предъявлении соответствующих документов сопротивления не оказывать, по поводу всех остальных — работа в обычном режиме.

Витюша Степанов доложил: эта чертова непоседа Алена уже с утра, сразу после воззвания ГКЧП, куда-то намылилась со своими подругами. То ли митинговать на Манежной, то ли российский Дом Советов неизвестно от кого защищать. Хоть разорвись ты тут, задал же задачку Никольский.

Арсеньичу не нравилась игра Никольского с Сучковым. Послать бы того сразу и подальше, по-солдатски, — и дело с концом. Сил хватит для защиты. А теперь, когда уже вроде и какой-то странный уговор сложился, отступать будет труднее. И еще сложнее — объяснить причину своего отступления. Нет, пожалуй, не совсем здесь прав оказался Женя. Они уже говорили на эту тему, и не раз. Никольский, в общем, соглашался с Арсеньичем. Но чего-то не хватало для окончательного решения. Теперь-то Арсеньич понимал, что, случись, к примеру, у них с Татьяной это объяснение пораньше, они все были бы сейчас на коне. У Татьяны ум трезвый и бескомпромиссный, когда дело касается серьезных вещей, так ему, во всяком случае, казалось. И скажи она тогда свое веское слово, не было бы наверняка нужды выбираться из добровольно затянутой петли.

Впрочем, именно сегодня Арсеньич, как и Никольский, — тут они шли в своих рассуждениях, что называется, ноздря в ноздрю, как рысаки на скачках, — были почему-то уверены, что всю их дальнейшую судьбу решат ближайшие два-три часа. А остальное, даже если где-то и кровь прольется, будет делом техники. На войне — как на войне, без жертв не бывает.

Но вот Сучков сидит занозой в мозгу и не дает возможности спокойно поразмыслить и оценить происходящее. Будто чего-то не хватает, нетерпение гложет какое-то, возбуждение мучает. Это плохо. Арсеньич привык в самых жестких ситуациях быть предельно сосредоточенным и стараться владеть ими, а не подчиняться им.

Примерно на ту же тему размышлял сейчас и Никольский.

Радио в машине, наверное, в десятый уже раз талдычило одно и то же, и обкатанные, стертые слова о необходимости возвращения к немедленной и всеобщей справедливости, за которыми уже четко просматривалась жажда еще большей, абсолютной теперь уже власти, не вызывали первоначальной мысли: а вдруг они и в самом деле искренни и желают добра? Нет, ничего кардинально нового нельзя было уже ожидать от людей, ни черта не смыслящих в объективных процессах, происходящих в обществе и уже крепко затронувших его глубинные слои. Рецидивы еще могут случиться, вот вроде этого ГКЧП, но поворота в обратную сторону уже не произойдет.

Каков же вывод? Сучков, надо думать, проиграл. И будет стараться выйти из игры с наименьшими потерями, значит, какое-то время неопасен. Гораздо хуже то, что он не забудет своих откровений. Вот этот его страх может привести к непредсказуемым поступкам. И кстати, степень его проигрыша тоже будет зависеть от величины ставки, а одной из карт в этой игре пока является Никольский, иначе говоря, запись их беседы, если таковая действительно велась.

Вчера между уходом Арсеньича и «приходом» Платона полистал Уголовный кодекс, выискивая, на чем его могут прихватить. Нашел, конечно, уголовную статью — 64-ю. Особо опасную, явно отдающую запахом измены Родине. Ну что ж, как говорится, подходяще, если смотреть на это дело с юмором. Черным, разумеется. И соответственно недоносительство об этом важном государственном преступлении на круг выливалось минимум, как он понял, в три года.

Значит, что конкретно инкриминировать — уже есть. Это в том случае, если у Сучкова, как у Наполеона Бонапарта, все ходы-отходы тщательно запланированы и подготовлены. И если, — а это самое главное? — он, Никольский, действительно отважится послать Сучкова в приличном направлении.

Ну-ну, поглядим! Решительности-то нам не занимать.

Но, с другой стороны, кому придет в голову поверить, что первые люди государства и в самом деле способны закатить эдакое представление? Только в больной голове может родиться нечто подобное. А таким больным, известное дело, одно место — у Кащенко. Вот вам и весь сказ.

И поэтому, решил Никольский, кульминация спектакля, судя по всему, должна развернуться где-то в районе российского Дома Советов. То бишь на Краснопресненской набережной. Оттуда, вероятно, и пойдет дальнейший отсчет событий. Если только наши бравые чекисты уже не сделали свое черное дело. Тогда — и это точно — полнейший абзац.

Нет, все-таки это был в высшей степени странный переворот. Уже где-то около часа дня Ельцин объявил своим указом, что все решения ГКЧП не имеют никакой силы на российской территории, а затем, забравшись на танк возле здания Верховного Совета РСФСР, объявил всех участников чрезвычайного комитета вне закона. И добавил, что все должностные лица, исполняющие приказы ГКЧП, будут преследоваться по закону.