Ярмарка в Сокольниках - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 66

Я ещё раз глянул на сейф Моисеева. Я уже знал, что буду делать. Нельзя сказать, что я ясно представлял себе все последствия своего намерения. Если говорить откровенно, я о них вовсе не думал. Но решение пришло, мне сделалось легче, сердце забилось гулкими толчками. Теперь все зависело только от моего умения и сноровки. Я вынул из шкафа том какого-то старого дела и позвонил Моисееву.

— Семен Семенович, вас Леонид Васильевич срочно вызывает, — скороговоркой нашего секретаря Гарика прострекотал я в трубку. Приходилось ловить любой шанс, даже самый идиотский. Я стремглав выбежал из своего кабинета и как ни в чем не бывало вошел в кабинет криминалистики с папкой под мышкой.

— Александр Борисович, — засуетился Моисеев, — посидите один, пожалуйста, я думаю, это ненадолго…

То, что я делал, было в высшей степени непорядочно, но я не мог позволить себе быть порядочным человеком. Быстро подойдя к несгораемому шкафу, открыл его — ключи все так же болтались в замке — и ощупью прошелся по полкам. Под газетной оберткой одного из свертков я ощутил жесткость клеенки. Я вытащил из клеенки толстую пачку бумаг и засунул вместо нее старое следственное дело…

Вернулся разочарованный Семен Семенович, кто-то сыграл с ним, шутку. Старый криминалист даже не заметил, что я сидел перед ним красный, как рак, и руки у меня дрожали.

* * *

— «Семнадцать часов — ровно», — ответили телефонные часы. Я считал минуты до конца работы, мне казалось, мои ручные часы шли слишком медленно, и я каждые пятнадцать минут набирал «100».

В коридоре раздался неприятный шум, и кто-то громко матерился. Я подошел к двери и дверь тут же навалилась на меня вместе с кошмарным запахом водочного перегара и… капитаном Грязновым. Он сел за стол — сначала бросил на него свои длинные веснушчатые руки, следующим броском поместил тощий зад на стул и только тогда передвинул от двери длинные ноги.

— Я им… б… я им… Сашок…такую козу… б… они мне… б. ц убью… сука… б… буду… убью… они мне… за Риточку… за Костю… убью… гада… своими руками… убью…

И Грязнов грохнулся вместе со стулом на пол. Я пытался его втащить на диван, но он сопротивлялся и желал оставаться на полу — в небольшом пространстве между шкафом и боковиной дивана. Я побежал за помощью к Моисееву, захлопнув дверь на замок. Семен Семенович имел на каждый случай все необходимое в своей передвижной лаборатории, и уже через минуту мы терли капитану виски, вливали что-то в рот и совали под нос нашатырь.

— Вы не находите, Александр Борисович, — сказал Моисеев, — что это зрелище не вяжется с общеизвестным тезисом — «человек — это звучит гордо»?

Я не находил. Но мне было жалко Вячеслава, я примерно знал, что с ним произошло, вернее, догадывался… Успокоившись, Грязнов лежал на диване, перевесив через подлокотник нескладные ноги в щегольских ботинках с по-детски сведенными внутрь носками. Семен Семенович заковылял организовывать транспортировку Грязнова домой, я закрыл дверь на замок, спустил «собачку» — чтобы никто не мог открыть дверь ключом снаружи — и слушал исповедь милицейского капитана.

Закупили они его на копеечной компре — кто-то видел Грязнова пьяным во время его дежурства 7 ноября на правительственном объекте (это было раз), рассказывал — опять же в состоянии крепкого опьянения — антисоветские анекдоты (это было два), и третье, и это было самое «страшное» — его прихватила в Сандуновских банях райкомовская бригада по вылавливанию нарушителей трудовой дисциплины, когда он с другими МУРовцами мирно пил пиво в отдельном кабинете в свое рабочее время. Кассарин вызвал его к себе и обещал похерить компру, если он будет работать на КГБ. Слава обладал авантюрным характером, и поначалу его даже увлекла слежка за собственным начальником — Меркуловым, потом до него дошло, что дело-то нечисто, но было уже поздно…

Вернулся Моисеев с шофером Геной, которому Меркулов помог восстановить «москвичонок», и мы втроем, скрываясь от начальственных взоров, запихнули Вячеслава в машину.

Было без пяти минут шесть.

* * *

Я сидел на стульчаке в туалете. Это было банально, но я не мог придумать ничего другого. Я ждал, пока затихнут в коридоре шаги и разговоры. Минут тридцать-сорок я слушал, как хлопают двери кабинетов и поворачиваются ключи в замках. Наконец, все стихло. Я вышел из своего убежища, прошел коридор в оба конца, проверил все двери — на этаже никого не было. Я взял припасенную отвертку и открутил металлические петли висячего замка застекленного шкафчика, снял ключ, принадлежащий кабинету криминалистики, прикрутил петли на место.

В кабинете Моисеева, не зажигая света и натыкаясь в полутьме на какие-то приборы, я опустил светонепроницаемые шторы и включил настольную лампу. Установил треножный штатив и прикрутил к нему фотоаппарат «Зенит», который присмотрел ещё днем на открытой выкладке. В лаборатории были и специальные репродукционные установки, но я не очень-то умел ими пользоваться, поэтому не стал рисковать. Притащил четыре осветительных лампы. Пленка у меня была ГОСТ-65. Зафиксировал диафрагму на 5,6 и выдержку 1/125 сек. Это были усредненные величины для наиболее успешных результатов.

Надо было приспособить на стену объект фотосъемки. И только тут я спохватился, что ни разу не глянул в ракитинские «подлинники». Они меня просто не интересовали. Я знал, что там находится пресловутая доктрина, записи Ракитина о проделках Кассарина и некоторые документы по поводу этих проделок. Меня интересовало лишь одно — как мне передать эти бумаги за границу и тем самым отомстить Кассарину. И у меня было очень мало времени — завтра в свою Америку улетит Дэвид, и он должен, обязан мне помочь. А заодно и всему человечеству. И после этого Кассарин может делать со мной, что хочет. Но сегодня я должен от него уйти и выполнить задуманное, чего бы это мне ни стоило.

Вот только Дэвида Драпкина я так и не мог разыскать. ещё успею, ещё есть время. Я посмотрел на часы — десять минут девятого.

«Подлинники» представляли собой сто шесть страниц аккуратно отпечатанных на ротапринте копий, двадцать две страницы из фирменного блокнота «Главсырьэкспорт», исписанных крупным почерком Ракитина, несколько иностранных фактур на немецком, французском и английском языках — разного цвета, разного качества, разного формата и разной степени сохранности, копии банковских чеков, накладных на русском языке и десяток ещё каких-то непонятных документов. По две печатных страницы на кадр, по четыре блокнотских листа — это пятьдесят девять кадров и десять-двенадцать кадров на все остальное. Две пленки. Полчаса работы.

Я разжал замысловатую металлическую скрепку и прикрепил нa стену два первых листа.

«ЛЕНИНСКАЯ ДОКТРИНА N 3

(План осуществления всемирной коммунистической программы всенародного созидания)

Исходя из основных идей, содержащихся в исторической работе В И. Ленина „Очередные задачи советской власти“, из программы КПСС, принятой на 22 съезде КПСС, и Декларации Московского совещания государств-участников Варшавского договора (Москва, ноябрь, 1978 г), — Коммунистическая Партия Советского Союза призывает все государства и народы решительно встать на путь твердой приверженности политики мира, разрядки напряженности»…