Ярмарка в Сокольниках - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 18

Для сравнения была представлена подлинная стодолларовая купюра из Государственной казны СССР по специальному требованию Прокурора г. Москвы т. Малькова.

В связи с малыми размерами обрывка вопрос о подлинности печати остался не выясненным.

Спектральным анализом бумаги было установлено, что химический состав денежного знака, взятого для образца, существенно отличается от химического состава обрывка…

(Следовали многочисленные химические формулы и результаты реакций.)

Заключение: денежный знак, обрывок которого представлен для исследования, выполнен с металлического клише, близкого к подлинному. Бумага, на которой был исполнен денежный знак, отличается от образца:

а) по химическому составу,

б) толщине,

в) удельному весу,

г) краевому сечению,

д) степени зольности.

Вывод: представленный обрывок представляет собой часть фальшивой купюры. Характеристика бумаги обрывка по физическому и химическому составу близка к денежному знаку СССР — пятидесятирублевой купюре, изготовляемой на фабрике Госзнак.

Эксперт-криминалист Г. Бочан

И тут с моим начальником что-то произошло. Он медленно встал из-за стола и вышел на середину кабинета, плавно неся свое нескладное длинное тело по образу и подобию солиста цыганского ансамбля. Он хлопнул в ладоши и, запев —

Я возвращался на рассвете,

Был молод я и водку пил…

пустился в пляс, смешно ударяя себя ладонями по каблукам. Мы с Грязновым окаменели от этой самодеятельности. А следователь по важнейшим делам заливался:

И на цыганском факультете

Образованье получил!

Меркулов прохлопал себя от колен до груди руками, поклонился, сказав: «спасибо за внимание» и сел за свой стол как ни в чем не бывало. Тут наступила наша очередь с Грязновым веселиться. Мы ржали, как кони, наверно, минут десять. Меркулов уже углубился в составление какого-то документа, но мы видели, что он сдерживает улыбку.

Зазвонил телефон. Меркулов снял трубку, с минуту слушал молча. Грязнов шепнул:

— Это он от счастья, что его Леля поправляется…

Меркулов положил трубку на рычаг. Дописал бумагу и протянул мне листок:

— Сходи к дежурному прокурору, пусть Омельченко приложит гербовую печать и поставит свою закорючку!

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас! — Меркулов взглянул на часы. — Звонила Романова. Сегодня выходной, все начальство сачкует. Поэтому попросила нас организовать ей ордер на обыск и разрешить продлить задержание Волина на трое суток. Она считает, что Волин и есть тот самый высокий блондин, который убил Ракитина.

— И балерину, — торжествующе уточнил Грязнов.

— И балерину, — повторил Меркулов без энтузиазма.

— А вы как считаете, Константин Дмитрич, — напористо спросил Грязнов, — он это, ну, в смысле… убийца или нет?

Вместо ответа Меркулов сказал:

— Вот что, бригада! В три у меня назначено свидание сразу с тремя дамами. Двух уступаю! Выбирайте любую — Петровка или Ленинский проспект. Хотя нет! — Меркулов вдруг ткнул меня длинным пальцем в грудь. — Ты, Саша, едешь на Ленинский, а Слава — к Романовой!

Сбегав в основное здание к дежурному прокурору, я буквально через три минуты вернулся с оформленным постановлением в руках. Грязнов меня дожидался, а Меркулова и след простыл. Грязнов объяснил — умчался к жене, на Пироговку.

Снова зазвонил телефон. Грязнов рванул трубку:

— Да-да, так точно, товарищ подполковник! Ордер у меня. Еду, Александра Ивановна, только заброшу в морг следователя Турецкого…

Нет, все-таки она необыкновенно привлекательная женщина! Ей бы в Голливуде сниматься или в крайнем случае демонстрировать моды на Кузнецком мосту. А она трупы режет! Есть от чего с ума сойти.

Я наблюдал за Ритиными четкими, выверенными движениями. По ходу вскрытия она давала краткий комментарий, словно профессор Туманов в анатомичке Второго Мединститута, где мы, студенты-юристы, проходили судебную медицину.

— …Дефект на коже, который образовал снаряд, проникая в полость тела и мышцы, мы обозначаем как входное отверстие. Вот он — полюбуйся: кругоподобной формы с разможженными, неровными краями, как раз под сердцем…

Рита встряхнула мертвое тело. Приподняла голову балерины. Сильным движением скальпеля провела вдоль всего тела от шеи до лобка. Обнажились внутренности, кишки. Кровь брызнула на Ритин накрахмаленный халат. Пилкой она стала пилить грудную клетку и через несколько минут извлекла пулю, сразившую Куприянову. Мне стало не по себе, тошнота подступила к горлу.

— Саша! Ты принес другую пулю? — как ни в чем не бывало спросила Рита. — Перед твоим приходом звонил Меркулов, сказал, что задержали какого-то человека с пистолетом. Я хочу сверить калибр…

Скосив глаза, чтобы не смотреть на обезображенное тело, я положил в Ритину ладонь, затянутую в окровавленную перчатку, пулю, выданную мне Грязновым.

— Нет… не то.

— Как — не то?

— Потому что калибр не тот, — уверенно сказала Рита, — этот 7,62, а убита она из пистолета девятого калибра…

Рита кинула сначала одну влажную пулю в целлофановый пакет, потом вторую в другой и оба пакета передала мне. Я внутренне содрогнулся — пакеты были липкими. И еле сдерживался, чтоб не побежать сразу же в туалет, отмывать ладони.

Электрической пилкой Рита уже пилила череп, а потом острым скальпелем стала надрезать, словно грибы на предмет червивости, оголившиеся бело-серые полушария головного мозга. Рита, как шаман, все что-то приговаривала. Я прислушался — «чисто, чисто, чисто…».

Кто-то вошел в анатомический зал и остановился за моей спиной.

— Сюда нельзя. Вам кого, гражданин? — спросила Рита.

Я обернулся.

Опершись рукой о столик, за которым эксперты оформляют свои заключения, стоял неизвестный. Был он невысок, худощав, с широким бритым лицом, редкими волосами, в больших роговых очках. Одет хорошо, во все импортное. Откашлявшись, мужчина сказал:

— Я Куприянов, муж Вали… Вернее, бывший муж… Я только что прилетел из Варшавы… У нее родных почти никого нет, одна тетка, да и та очень больная. Она-то попросила меня подъехать, узнать насчет похорон…

— Извините, не знаю вашего имени-отчества… — обратился я к нему.

— Николай Петрович.

— Николай Петрович, вам говорит что-нибудь имя «Леся»? «Олеся»? Не было ли у Валерии Сергеевны подруги или родственницы с таким или похожим именем?

— Леся? — Николай Петрович отрицательно качал головой, но как-то неуверенно. — Нет, нет. Не припомню.