Шестой уровень - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 21

— Знаешь, — сказал Турецкий. — Одна загвоздка: я японского не знаю.

— А в команде никто его не знает, — «успокоил» Меркулов. — Зато ты английским владеешь, выкрутишься.

— И ты считаешь, что уговорил? — спросил Турецкий.

Меркулов знал уже этот ироничный тон. Слишком хорошо знал — за этим обычно следовал твердый и необратимый отказ.

— А я тебя не уговаривать пришел, Саш, это, считай, приказ, чрезвычайно важное и опасное задание.

— Да брось, Костя, с каких пор прокуратура занимается разведкой?! — отмахнулся Турецкий.

— Вот, понимаешь ли, бывают чудеса.

— Ну так объясни, что за чудо?

Меркулов потрогал свой нос, словно измерял им температуру общения. Как-то непривычно пристально поглядел на Турецкого и сказал:

— Это внутреннее расследование, оперативная работа прямо в ходе этого расследования... Что-то неладно, понимаешь, Саша, неладно в Датском королевстве.

— Ну ты совсем туману напустил!

— Так и есть — сплошной туман. Ты ведь догадываешься: что никогда не может случиться, обязательно произойдет в России.

— Глубоко, — снова иронично улыбнулся Турецкий.

— Да то-то и оно, что мелко, — досадливо поморщился Меркулов. — А и Б сидели на трубе. ГРУ и СВР.

— Костя, что случилось? — подтолкнул нерешительного друга Турецкий.

— А то случилось, что завелся среди этих буквочек какой-то, образно говоря, книжный червь. Попросту — предатель. И все буквы меж собой перегрызлись. Все друг на друга валят.

— И при чем тут милиция?

— Да ни при чем.

— То есть разведки наши сами себе не доверяют? Чудеса...

— Я ж говорю, — развел руками Меркулов. — Хотя скорее — им уже веры нет. Они лбами столкнулись, как бараны, а чтобы в свой карман заглянуть — ни-ни. Вот и вышел приказ — взять человека вообще со стороны. И все проверить, до точки, выяснить, откуда идет утечка информации.

— Ага, а я, стало быть, тот самый человек, подпольная кличка — «подсадная утка»?

— А ты, стало быть, имеешь огромный опыт работы в Гармиш-Партенкирхене. Да просто лучше тебя не найти.

— Слушай, так сладко, аж слиплось, — улыбнулся Турецкий.

— Ты помрешь от скромности, — напирал Меркулов.

-г- Ох, Костя, ловок ты уговаривать, — уже сдавался Турецкий.

— Да я тебя не уговариваю — информирую только.

— Это «информация к размышлению»?

— Нет. К выполнению.

В тот же вечер встретились с Савеловым и Черновым. Меркулов представил.

Савелов снова повторил, что миссия это секретная, что никакой помощи в случае провала не будет. Но Турецкий понимал, что это обычная практика инструктажа. Чтоб команда надеялась только на себя. А в самом-то деле, когда припечет, им помогут.

— Знаете Дантову «Божественную комедию»? Так там в аду девять кругов — нижний самый жуткий. Не хочу вас пугать, Александр, но вы именно в девятый круг спускаетесь.

- Потом Савелов оставил их с Черновым и тот изложил четкие инструкции, которые не отличались от тех, что уже получили ребята, когда ещё был здоров Чесноков.

Да, задание было непростым. Но в команде «Пятого левела», помнил Турецкий, они вместе с шефом Питером Реддвеем и не такие дела проворачивали.

— А что за команда? — спросил он у Чернова.

У того глаза забегали, но ответил четко:

— Команда отличная. Все ребята имеют огромный военный опыт, десантники, чеченскую мясорубку прошли. Ну, не без странностей, а кто из нас свят?

— Личные дела их можете показать?

— Запросто, — снова юркнул глазами Чернов.

Потом он ушел и через некоторое время вернулся с четырьмя папками.

Сказать, что Турецкий эти папки прочитал, значит ничего не сказать. Он их выучил, проштудировал, он знал их почти наизусть. История простая — отличные бойцы, кадровые офицеры, вдруг после войны стали России не нужны, вот каждый и устраивался, как мог. И только теперь, когда Родине стало тяжко, их снова позвали.

Когда-то они были связаны крепко-накрепко. Вот это и беспокоило Турецкого. Как они примут чужака? Ведь явно же Чесноков был у них настоящий командир, авторитет, можно сказать — отец родной.

Наутро он встретился с командой. Представлял его снова Чернов.

— Товарищи, это ваш новый командир. Зовут его Александром. Прошу, так сказать, любить и подчиняться беспрекословно.

Как ни пытался смягчить свое представление Чернов, Турецкий видел — ребята недоверчивы, рассматривают своего нового командира придирчиво и даже иронично. Особенно здоровяк с черной копной волос, которого Чернов назвал Вениамином Сотниковым. Другой — с хитрыми глазами, язвительным ртом, Кирилл Барковский, — наоборот, был предельно уважителен. Но как-то слишком уж подобострастен. Турецкий почуял подвох.

Двое других — Дмитрий Козлов и Василий Гладий, тоже здоровяки, — смотрели равнодушно..

Турецкий пожал всем руки, почувствовал силу этих парней и сказал:

— Завтра вылетаем. Значит, у нас еще целая ночь, чтобы подружиться. Какие есть предложения?

— Ну, вы тут сами разбирайтесь, — засуетился Чернов, — мне пора.

Он еще раз вкратце повторил все инструкции и был таков.

«Только не суетись под клиентом, — сам себе приказал Турецкий. — Первый ход должны сделать они».

В холодной и прокуренной комнате «Ярославской» повисла тягучая тишина. Команда смотрела на Александра, он смотрел на команду. Вот так сидели и глазели друг на друга. Такого напряжения Турецкий никогда в жизни не испытывал. А ребятам как будто было все до лампочки. Хотя Турецкий понимал: они тоже сейчас напряженно думают, как бы его на вшивость проверить?

Первым не выдержал Барковский:

— Увидим, услышим... — начал он.

— ...диагноз поставим, — подхватил Сотников.

— ...и кому нужно... — включились в хор Козлов и Гладий. Но Кирюха резко оборвал их жестом.

Турецкий понял: они ждут от него окончания. Такой себе поэтический турнир. Такая себе литературная проверка. Лучше бы они драку затеяли, соревнование по стрельбе, бег наперегонки. В стихосложении Турецкий был не силен. Но надо было родить рифму. Сейчас же, сию же секунду.

«Рассуждай логически, — приказал он себе. — Если диагноз, то и рецепт должен быть медицинским. Это с одной стороны. Но с другой стороны — они ж не медики, а здоровые, грубоватые мужики. Что-нибудь из области гениталий или прямой кишки...»

И, как в омут головой, сказал:

— Клизму поставим, — и тут же понял, что промахнулся. Рифма получалась слишком уж простая: ботинки — полуботинки. Даже еще проще: поставим — поставим. Но главное был темп — Турецкий ухитрился затянуть паузу после жеста Кирюхи всего на полсекунды, а все многообразные логико-поэтические мысли пронеслись в его голове смерчем.