Цена жизни - смерть - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 56

У Турецкого глаза полезли на лоб. Он молча посмотрел на своего приятеля. Грязнов только покрутил пальцем у виска: что, мол, с него взять, с журналюги подрезанного.

Выходить на поверхность журналюга так и не согласился. В самой категорической форме. Оставив ему запас пенициллина, зеленки и одноразовых шприцев, сыщики потопали обратно. Уставший от долгой ходьбы и предвкушающий неприятное возвращение в камеру, Ровенглод шел молча, отчего обратная дорога показалась намного длиннее.

Остаток ночи Грязнов с Турецким провели в обществе бутылки коньяка и, несмотря на то что все закончилось благополучно, торжественно поклялись впредь в подобные авантюры не пускаться.

Как выяснилось наутро, бронежилет Говорову подарили сами же омоновцы года три назад, когда он в поисках горячего материала участвовал в операции по освобождению заложника. На кладбище Турецкого приглашал действительно он, собираясь передать материалы об уноновцах, а не пришел потому, что его в очередной раз кто-то выследил и кто-то об этом предупредил. Материалы его, по сути, ничего нового не содержали, их и без его наводки добыли орлы Грязнова, правда, Говоров кроме Болтунова вычислил еще троих его коллег, но сейчас это не имело значения. Грустно, но факт. Ведь чем больше народу задействовано в афере, тем лучше это вписывается в версию Кривенкова о крупномасштабной операции.

Дома Турецкого на автоответчике ожидало сообщение от Кривого. С суетой и проблемами последних часов Турецкий даже не сразу сообразил, кто это. Но в конце концов вспомнил, утром перезвонил и услышал следующее:

— Не знаю, порадую вас или нет, Александр Борисович, но пока что все остается так, как мы с вами и прикидывали на глазок. Ни в Интернете, ни в других сетях эти стихи не найдены. Что касается остальных стихов, их автор не является автором прозаического текста дневников, образцы которого вы мне представили. Я провел лингвистический анализ и…

— Вы уверены? — перебил Турецкий.

— На девяносто девять процентов, — заявил Кривой. — Не говоря уже о том, что дневник женский, а стихи, как следует из моего небольшого исследования, писал мужчина. Это пока что единственное, о чем можно говорить с определенностью. Можно, конечно, порассуждать о том, что стихи похожи на Есенина, есть некоторые интонации, но не более того. Наиболее известные есенинские единомышленники и последователи, такие, как Клюев и Рубцов, уже отпали. Но вы же понимаете, у Есенина была масса эпигонов, так что… Официальное заключение я уже направил вам в прокуратуру. Кстати, у меня снова проблемы с оружием. «Английский истребитель-бомбардировщик стратегического назначения…»

Вот зараза, в который уже раз подумал Турецкий, что ж тетрадочка такая тоненькая-то оказалась…

Турецкий допивал четвертую чашку кофе и рисовал картинки.

Пирамиды и кубики в треугольных и квадратных рамках, а вокруг облака, а может, не облака, а волны. Специалист бы из этого рассеянно-сюровского художества извлек массу интересного о сложной внутренней сущности следователя Генпрокуратуры, о его многогранном внутреннем мире и даже о довлеющих в данный конкретный момент на него обстоятельствах. Например, замкнутые кривые линии, похожие на облака, говорят, что нарисовавший их легко приспосабливается к новой обстановке, новому партнеру. Кривые поверхности — одна в другой — раскрывают личность, чувствительную к нуждам других. Многоугольники, квадраты, треугольники рисуют обладатели логического мышления, хорошо организованные люди, их способность критически оценить ситуацию и идеально ее разрешить. Пирамиды, кубы и шары говорят, что их автор способен учитывать несколько вариантов при принятии решений. Таким людям хорошо удается работа, требующая конкретизации абстрактной идеи.

А хорошо организованная личность, обладающая стройным логическим мышлением и чувствительная к нуждам других, в данный момент, попивая кофе, занималась конкретизацией абстрактной идеи отпуска.

Отпущенная на поиски Жеки неделя давно кончилась, но ни Жеки, ни даже следов Жеки не обнаружено. Отпуск, похоже, накрылся медным тазом. По крайней мере, моря Турецкому этим летом не видать как собственных ушей. И даже относительно вольготная холостяцкая жизнь заканчивается — завтра возвращаются Ирина с Нинкой.

Надо бы устроить дома генеральную уборку, хотя бы вынести, что ли, гору пустых бутылок, и, кроме того, надо бы наконец решиться и сдать кровь на этот чертов СПИД. В смысле на его отсутствие.

В кабинет заглянул Меркулов:

— Похвастаешь чем-нибудь?

Турецкий скептически поглядел на свои художества и, скомкав, забросил в корзину.

— Могу только поплакаться.

— Давай, — Меркулов уселся на стол, — извини, я сегодня без жилетки, жарко очень.

— Хреново все, Костя, — вздохнул Турецкий, отвалившись в кресле, — и пока никаких перспектив.

— А именно? — вежливо поинтересовался Меркулов и налил себе кофе.

— Всех Жекиных знакомых и незнакомых мы проверили, вероятные места его появления прочесали, по собственной воле или по глупости он нигде не затерялся. — Турецкий взялся вдруг с жаром объяснять, в надежде, что вот сейчас Константин Дмитрич выслушает, тут же поймет он состояние его души и скажет: пиши рапорт, отдохнешь пару недель, ничего с нашим Жекой за две недели не станется. И за месяц тоже. Только Костя ничего такого не сказал.

— Подожди-подожди, а письмо, которое Промыслову пришло?

— Записку писал не Жека, адрес на конверте тоже — не он, — резюмировал Турецкий. — Графологи это установили однозначно. Кстати, почерк подделан очень искусно, то есть либо у писавшего был образец, либо он хорошо знал Жеку — и записка, и адрес написаны одной рукой.

— И как ты это расцениваешь?

— А никак. Версии можно плодить до бесконечности. Может, его давно уже угрохали, но папа Промыслов им еще нужен, вот они и поддерживают в нем уверенность, что Жека вот-вот вернется под родительский кров. Может, кто-то из его друзей что-то прознал, но не захотел светиться, а с другой стороны, хотел просто успокоить Жекиных родителей.

— Что, действительно может такое быть? — с сомнением протянул Меркулов.

— Сомневаюсь, — сознался Турецкий. — А может, это вообще кто-то посторонний, к похищению не имеющий отношения, хочет использовать ситуацию в своих личных корыстных целях. Да мало ли что еще может быть.

— Хотелось бы знать, какой же версии ты сам отдаешь предпочтение.

— А никакой. Сейчас пытаюсь собрать образцы почерка у всех, кто фигурировал в деле. Может, почерковеды из ЭКУ отыщут нашего доброжелателя. Только кто сказал, что мы с этим человеком уже сталкивались? Он как бы и не в курсе того, что Промыслов-старший давно уже обратился в милицию, и просит его этого не делать. А теперь вопрос: он действительно не в курсе или просто запутывает следы?

— Погоди-погоди, а как с анализом почерка? Неужели ничего нельзя вычислить? Ну там психологический портрет по завитушкам и хвостикам…