Убийство в состоянии аффекта - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 24

– Где вы этому научились, капитан? – Я вскочил на ноги, хотя боль все еще шевелилась где-то внутри.

– Был такой эпизод в моей биографии, когда все должно было сложиться иначе, – он как будто задумался, но потом подмигнул мне: – Хочешь, и тебя научу. Бог с ними, с запретами на неразглашение.

Я, конечно, согласился. Но слова о том, что все могло быть иначе, и то, как они были сказаны, навсегда запомнились мне, и, как оказалось несколько лет спустя, совершенно не зря.

Прошло два года. Мне было присвоено очередное звание – старшего лейтенанта. Это событие мы отметили с моим единственным другом капитаном Катышевым. Отметили бутылкой вина. Надо сказать, что после начала наших занятий Лев Сергеевич Катышев постепенно перестал пить. Он оказался прекраснейшим человеком и замечательным учителем. Во время тренировок он научил меня не только приемам рукопашного боя, но и привил некоторые психологические навыки. Благодаря им улучшилась память, и успехи в изучении языков стали ощутимей. Скоро я уже достаточно хорошо знал три европейских языка и приступил к изучению четвертого, испанского. Но, несмотря на дружескую близость, Лев никогда не возвращался к разговору о своем прошлом. А я не хотел спрашивать, чтобы не испортить отношений.

Иногда Катышев с разрешения командира на его машине куда-то уезжал и всякий раз возвращался очень расстроенным. И однажды просто не вернулся после такой поездки. «Уазик» приехал пустым. Поговорив с водителем, командир сам собрал немногочисленные пожитки капитана и с той же машиной отослал их из части. На мой вопрос о том, что произошло, командир ответил какими-то невнятными словами о штабных интригах. Водитель ничего не знал вообще. Ему передали приказ привезти вещи Катышева, и он привез. Приказ передавал какой-то секретчик из штаба округа. Самого капитана рядовой не видел, а секретчика описал как старлея с гадскими глазами. После отъезда Льва Сергеевича жизнь в части показалась мне невыносимой. Но просить маму замолвить за меня словечко перед папиными друзьями, многие из которых были большими шишками в Министерстве, я не хотел. Скоро случай помог мне выбраться из рутины службы. Были назначены учения для радиолокационных станций. Мы должны были засечь и проследить полет самолета-провокатора. На дежурство у экрана командир посадил меня. Почему он так решил, не знаю, но это сыграло в дальнейшем большую роль в моей судьбе, а его спасло от больших неприятностей. В назначенный день я сидел перед мерцающим экраном и привычно монотонным голосом передавал координаты появлявшихся в поле зрения локатора воздушных объектов. Все они появлялись в контролируемом участке регулярно, и планшетистки могли «зарисовать» маршрут каждого по памяти с точностью до километра. Обычно они переговаривались во время работы, но сегодня учения – и все проявляли умеренное усердие. Подполковник Ильясов был трезв как стеклышко. Это я заметил по его строгому и хмурому виду еще на разводе. Теперь он сидел рядом со связистом и рацией и перебирал пальцами цветные конфетки монпансье в железной коробочке. Курить в бункере было запрещено.

Наконец на экране радара возникли сразу несколько целей. Они шли на большой высоте и появились с разных сторон. Работа закипела, планшетистки застучали линейками, я забубнил координаты самолетов, поминутно нажимая кнопку запроса «свой-чужой» и наблюдая за разделяющимися при положительном ответе метками на мониторе. Ильясов связался со штабом и сообщил, что в воздушном пространстве появились объекты, идущие на большой высоте. Один из самолетов на сигнал запроса не ответил и тут же был идентифицирован как условный нарушитель. Командир сообщил в штаб. Мы получили приказ проследить за полетом «чужака». Тот вел себя, как положено застигнутому нарушителю: менял курс и высоту, ставил помехи, прятался за другие объекты. Но эти фокусы давно известны, и мы хорошо справлялись с задачей. Через десять минут из штаба дали отбой. Я видел, как Ильясов облегченно вздохнул. Очевидно, он ждал какого-то подвоха со стороны начальства. Но ничего экстраординарного не произошло.

Командир находился в бункере до конца дежурства. А вечером он вызвал меня в штаб. Он сидел в своем кабинете под портретом Ленина и пил водку. Таким я его еще никогда не видел.

– А, Коробков, – приветствовал он меня. – Входи, входи. Вижу, что прибыл. – Он указал на стул напротив. Я сел.

– Влипли мы с тобой, лейтенант, – он усмехнулся. – Вернее, я один влип. Понимаешь, какая история: им в штабе для каких-то целей понадобился подробный отчет о маршруте движения этого долбаного «нарушителя». Понимаешь? Все координаты мы должны представить завтра в секретный отдел штаба округа. А где они, эти координаты? – И он указал их местонахождение, срифмовав со словом «где».

– Так что вот так вот, Коробков. А взгреют меня по полной программе, спасибо твоему другу Катышеву.

– При чем здесь Катышев? – спросил я.

– При том, что любят его жутко в этом самом серетном отделе. А я у них числюсь в его друзьях. Вот и выдумали эту хрень с координатами. Чтобы подловить. Понял? А с секретным отделом не поспоришь. Гэбэ.

– Я могу попробовать перечислить координаты. На память.

– Как это – на память? – Ильясов ошарашенно смотрел на меня.

– Ну так. В качестве тренировки. Если только быстро и сейчас.

Командир взял лист бумаги. Я сосредоточился и перечислил все отметки о цели, которые планшетистки с моих слов наносили на карту. Командир записал их и утром отправил в штаб. Все прошло прекрасно – координаты совпали точь-в-точь.

А еще через неделю я узнал, что меня переводят в секретный отдел штаба Ленинградского военного округа. Каким-то образом они там узнали о происхождении блестящего рапорта подполковника Ильясова, и было решено забрать меня на повышение.

Утром, приехав на работу, Турецкий сразу засел за отчет судмедэксперта. Просматривал фото с места происшествия: средний план, общий, крупный… Изучал видимые глазу повреждения на теле, вчитывался в текст отчета. Привычно переводил сугубо медицинские термины на доступный человеческому пониманию язык.

Сломана левая ключица, шестое и седьмое ребро слева (падала левым боком на мусорный контейнер). Разбита височная кость, многочисленные разрывы внутренних органов…

Размышления прервал звонок Меркулова.

– Как дела? Есть новости по делу Лебедевой?

– Немного.

– Освободишься – зайди, я у себя до двенадцати.

– Я зайду через две минуты.

Меркулов слушал с вниманием. Турецкий рассказал все, что узнал от Туси.

– Думаешь, этот психопат – сын Разумовского? – понижая голос до полной конспирации, спросил Меркулов.

– Не знаю, – признал Турецкий. – У меня нет стопроцентных доказательств, что Разумовский на момент смерти Лебедевой был ее любовником.

– Я тебе помогу, – сказал Меркулов. – Сын занимался бизнесом. Но это старые сведения. Надо проверить. Я поручу собрать всю информацию.