Страсти по-губернаторски - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 8

В день похорон мальчика Васильчиковы в дачном поселке не появились, и правильно сделали, потому что последствия могли быть непредсказуемыми. Но когда после уже зашла речь о компенсации, вот тут Роберт Олегович торговаться не стал и, наверное, по совету своего дружка-губернатора назвал сумму, которая отчасти сгладила его вину — сто тысяч долларов. Для провинциального адвоката это деньги просто огромные, а что уж говорить об обывателях, которые о подобных суммах слышали разве что по телевизору. Короче, он откупился в тот раз. И это даже не повлияло на его дальнейшее избрание председателем областной адвокатской палаты. А преступление списали на несчастный случай.

Но Зинаида Алексеевна-то своими глазами видела!.. И вот снова…

Она уже не верила ни в какие «случайности». И когда Наталья Рыжакова объяснила ей со слов мужа, что снова произошла ошибка, но такая, что Роберту Олеговичу придется еще крепко доказывать в суде об отсутствии преступных умыслов, она поняла, что дело, видимо, так просто, как раньше, не закончится.

— Но если у Роберта не было умысла, то где же он тогда сейчас? — поделилась Зинаида своими горькими сомнениям с подругой.

— Возможно, показания следователю дает, — ответила та.

— Но телефоны не отвечают — ни наш городской, ни его мобильный…

— Ну мало ли куда он подевался? — вопросом на вопрос попыталась успокоить Зинаиду подруга. — Не волнуйся, твой муженек и не из таких передряг сухим выходил.

Но время шло, неизвестность тяготила и томила нелепыми предчувствиями. Так и не найдя мужа ни по одному из известных ей телефонов, Зинаида, уже четко предполагая самое худшее, кинулась в Новоград.

Дома скулил Дик, словно предвещал беду. Записка мужа наконец все разъяснила. Он арестован и находится временно в тюрьме в связи с тем, что по неосторожности им был произведен выстрел, от которого пострадал человек. Беспокоиться не следует, а надо просто ждать, он даст указание, что и когда надо будет предпринять. Самое главное — не входить ни в какие контакты с соседями.

По правде говоря, мало что поняла Зинаида Алексеевна из объяснений мужа. Разве только то, что сидит он теперь в тюрьме и будет находиться там до суда. А ведь Наталья-то уверяла, что ничего вроде бы страшного не произошло и он выпутается…

И она, сокрушенно вздохнув, надела на Дика строгий ошейник, взяла его на поводок и отправилась во двор. А уж о том, чтобы спустить собаку с поводка после предупреждения, оставленного мужем, Зинаида Алексеевна и не помышляла. Дика всегда выгуливал только сам хозяин, словно утверждая над ним свою «железную власть». Это был как бы негласный семейный договор — никто, кроме Роберта, не вмешивался в воспитание пса, и у нее самой вообще бультерьеры, о которых она читала много ужасного, вызывали в душе некоторую оторопь.

Полтавин, взбудораженный звонком губернатора, приказал Плату явиться, чтобы узнать у него подробности происшествия. Артем Захарович тут же пришел и доложил о проведенных накануне вечером следственных мероприятиях, а также о том решении, которое принял следователь Зотов, против которого и он, Плат, не стал возражать, ибо счел его абсолютно правомерным.

Генерал смотрел в глаза капитану и пытался разглядеть в них ну хотя бы капельку лукавства, хотя бы намек скрытого торжества по поводу того, что не все, мол, коту масленица, — уж он-то знал об отношении Артема к Роберту еще по прошлым делам. Но Плат выглядел скучным и невыспавшимся, и о каком-то торжестве в его глазах говорить не приходилось.

— Ну, так что там все-таки произошло? Садись, — сказал генерал.

Капитан изложил только сухую фактуру, почти схему события, причем без собственных комментариев. Потом добавил, что, по его мнению, этот вопрос предельно ясен, к тому же он подтвержден единодушными показаниями многочисленных свидетелей, среди которых имеются не только друзья убитого, но и посторонние люди — соседи. Сказал и о том, что утверждение ответчика, будто выстрел произведен им случайно, не соответствует истине, объяснил почему и закончил свое сообщение тем, что преступление надо квалифицировать по статье сто пятой Уголовного кодекса. Причин для снисхождения он также не видит, поскольку личность господина Васильчикова, этого стрелка по движущимся мишеням, слишком хорошо известна следственным органам Новограда, ибо это уже далеко не первое убийство, совершенное им «по чистой случайности», причем почти в упор.

Полтавин задумался. И было над чем.

Капитан выложил все обстоятельства дела сухим и деловым тоном, обвинить его в предвзятости к председателю адвокатской палаты просто язык не поворачивался. Но генерал-то знал, какие чувства бушуют в душе капитана, который и в капитанах до сих пор бегает исключительно благодаря стараниям того же Васильчикова и его друзей. И сам Полтавин, как говорится, далеко не полностью разделявший точки зрения руководителей губернии и ее правозащитных органов на существующие в городе и области порядки, вынужден был продолжать играть в их общую игру. Был момент, еще в самом начале его работы здесь, сразу после назначения, когда он мог занять самостоятельную позицию, отгородив себя от явных уже нарушений законности в угоду «высшим», так сказать, интересам, но не сделал этого. Решил не спешить, а лично разобраться в ситуации. Но когда наконец разобрался, было уже поздно. Он и сам оказался намертво повязанным быстро возникшими и окрепшими связями, которые стали для него словно путы на ногах.

А вот какой-то «капитанишка» не смирился. Правда, за эту свою «самостоятельность» он не получит ничего, кроме множества оплеух, но ведь и держится, гляди-ка, молодцом. Не самое ли время подумать и о собственном освобождении от мешающих пут? Или еще рано? А что значит «рано»? Пока гром не грянул?

Во всяком случае, Полтавин решил не торопиться и не бить в набат по поводу ареста Васильчикова, хотя речь шла не о простом гражданине, а известном в городе адвокате и даже руководителе этой конторы. А к тому же депутате и законодателе. Что ж, пусть предъявляет пока счет к самому себе.

И генерал отпустил капитана, не показав своей реакцией ни одобрения, ни протеста по поводу превышения им должностных полномочий. Нейтрально выслушал и сказал:

— Свободен.

А через полчаса едва не пожалел о таком своем решении.

Позвонил губернатор Рыжаков и, не произнеся даже полагающегося для приличия слова «привет», приказным тоном заявил:

— Оставь там свои дела и срочно подъезжай ко мне.

— Что случилось, Алексей Петрович?

— Это ты мне должен доложить, что случилось, — сердито бросил губернатор. — Чего вы там у себя напортачили с этим дурацким делом?

— Каким делом? — Полтавин спросил таким тоном, как будто он ничего не понимает.

— Не валяй дурака, Гриша! — уже почти рявкнул губернатор. — Не притворяйся несмышленой девочкой! Подъезжай, будем думать, как разруливать эту чертову ситуацию.

— Да о какой ситуации речь? — уже и сам почувствовал возмущение от подобной бесцеремонности генерал. — Я не понимаю, о чем конкретно вы говорите, Алексей Петрович! К тому же я не могу бросить неотложные дела! — Генерал повысил голос и только сейчас сообразил, что он вовсе не всесилен. Полтавин на миг даже сам замер от собственной решительности и уже подумал было, что зря он так — не надо бы обострять отношений с Самим, как почтительно называли Рыжакова его верные холуи, вот и он, генерал, туда же… Но… тон губернатора изменился.