Навстречу Бергеру, сильно прихрамывая, бежала какая-то
женщина, маленькая, проворная, в серой куртке. Проход между домами был очень
узкий, но она каким-то образом обогнула-таки Бергера и даже умудрилась сделать
еще несколько шагов, но тут уж он не оплошал: поймал ее за руку, с силой рванул
к себе, она упала на колени с заломленной за спину рукой, завизжала от боли
пронзительно, как шавка, которой отдавили лапу, оскалилась… В самом деле,
что-то от злобной шавки было в лице женщины с мелкими, аккуратными, прежде
точеными, а теперь искаженными болью и ненавистью чертами.
Ох, как она рвалась, как билась, как визжала, как закатывала
глаза, но Бергер держал ее, словно и без всяких усилий, одной рукой. Правда,
правой, а не левой. В левой у него сначала был пистолет, а потом откуда-то
взялся мобильник, в который Бергер что-то быстро-быстро говорил. Иногда он
отрывался от трубки, когда Людмила начинала дергаться слишком сильно, потом
опять начинал говорить.
Вокруг толпились люди, глазели, охали, возбужденно
переговаривались, но близко к Бергеру не подходили. Иногда чьи-то спины
загораживали от Алены эту странную пару, и тогда она начинала нетерпеливо
ерзать по асфальту, силясь ничего не пропустить, но почему-то не догадывалась
встать и подойти поближе.
Когда в очередной раз спины около Бергера раздвинулись, она
увидела мужчину в джинсах и короткой замшевой куртке, как показалось Алене,
чрезмерно легкой для конца октября. Мужчина что-то говорил Бергеру, скупыми
жестами указывая то на бьющуюся Людмилу, то на крышу Дома культуры.
Потом он что-то еще сказал, Бергер махнул мобильником в
сторону Алены, и мужчина обернулся.
Алена подумала, что уже видела где-то его лицо. Хмурые,
резкие черты, недобрые глаза… черные глаза… А, это он только что придавливал ее
к земле всей тяжестью своего тела и орал как ненормальный:
– Жива?!
Вдруг до Алены дошло, что она осталась жива именно потому,
что именно он сначала сшиб ее на землю, а потом прикрыл собой. И еще она
вспомнила его имя: Максим. Тот самый Максим, который два дня назад помогал ей транспортировать
до дому великого притворщика нашего времени – Алексея Стахеева…
Увидев, что Алена на него таращится, Максим подошел к ней и
подал руку:
– Вы почему сидите? Ох, извините, я вам ничего не сломал,
когда сбил с ног?
– Не знаю, – прошептала Алена, опираясь на его руку и
осторожно вставая.
Прислушалась к себе. Вроде все цело. Слава Богу, она упала
не на колени – после летних приключений в вековых стенах некоего французского
замка[13] колени стали самыми проблемными зонами в ее теле.
– А зачем вы меня сбили с ног? – спросила она, отряхиваясь.
– Затем что в вас стреляли. Вы разве не заметили?
Ох, как нравились Алене Дмитриевой мужчины с чувством юмора!
– Первый раз эта дама промахнулась, пуля ударилась о
решетку, – сказал Максим. – Я сразу понял, что следующую словите вы, ну и
подсуетился. Понимаете, я за ней следил, через всю Покровку за ней прошел, пока
она тащилась за вами, а вы, конечно, ничего не замечали. Я ее довел до суда,
потом на какой-то машине сработала сигнализация, я отвернулся – и Людмила
исчезла. Как сквозь землю провалилась! Я тут все обегал – нет нигде. Решил
ждать, чувствовал, что она не зря плелась за вами так долго. Но что пальбу откроет
из-за угла – такого я, честно сказать, не предполагал. А она вот…
– Вы от Муравьева? – спросила Алена, осторожно делая шаг, а
потом и другой.
– А кто такой Муравьев? – спросил Максим с искренним
недоумением.
– Тогда почему вы следили за мной? – в свою очередь
изумилась Алена. – Я думала, вы меня охраняете по заданию Муравьева.
– Да нет, я сам по себе. Хорошо, что вовремя успел. Жаль
только, не сразу понял, что такие опасные связи у вас – не по злому умыслу, а
по незнанию, с кем имеете дело.
– Опасные связи?
– Ну, Алексей Стахеев, Людмила Мурзина…
– Откуда вы их знаете? Ну, Алексея вы видели тогда, ночью,
когда изображали из себя частника. А Людмилу-то откуда?
– Неважно, – отмахнулся Максим. – Пойдемте, а то ваш
защитник скоро обессилеет – держать эту особу не так просто.
– Его зовут Александр Бергер, – сказала Алена.
– Тот самый Бергер? – остро взглянул Максим.
– Какой тот самый?
Максим не ответил.
Из-за угла Октябрьской улицы вывернулось сразу несколько
милицейских машин с мигалками. Бергера наконец-то избавили от Людмилы. Двое
дюжих мужиков в форме потащили ее к машине. И, такое ощущение, держали они ее с
трудом.
Когда троица проходила мимо, Алена шагнула вперед:
– Подождите!
– Не мешайте, девушка! – буркнул один из мужиков. – Мы
задержали опасную преступницу!
Они задержали! «Мы пахали» – вот как это называется!
– Она стреляла в меня, – сказала Алена.
От изумления охранники притормозили, и Алена схватила
Людмилу за рукав:
– Зачем, зачем все это?! Ну ладно, ты прочла мой блокнот и
поняла, что я вот-вот все пойму, но ведь у меня не было никаких доказательств!
Вам надо было только затаиться, и никто никогда ничего не узнал бы.
– Я потеряла голову, – пробормотала Людмила. – Я тебя всегда
боялась и была против, когда Алексей решил пойти к Муравьеву… Алексей сломал
ногу в том окопе, который отрыл для своего же спасения!
– Значит, я – окоп? – осведомилась Алена. – Ну и ну…
Конечно, уж лучше быть окопом, чем ямой. Один вопрос: это ты стучала мне в
дверь прошлой ночью? Зачем?
– Хотела напугать тебя. Чтобы ты бросила свое расследование!
– И Бубен для этого же?..
– Ну да. А ты ведьма… мой пес никого не слушался, кроме
меня… – забормотала Людмила с ненавистью, но Алена перебила ее:
– А почему сразу было не прикончить меня, если ты так
испугалась? Почему меня не убили в Стригине?
– В каком Стригине? – мрачно покосилась на нее Людмила.
– А ты не знаешь?