– Ну, более или менее, – сказала Алена, потому что Долохов
посмотрел в эту минуту именно на нее. – А если… если какие-то вопросы потом
возникнут, можно будет еще к вам обратиться? Потому что, конечно, вы в этом
деле разобрались совершенно гениально, я даже представить себе не могла, что
можно так все разложить по полочкам!
Она смотрела чуть исподлобья, словно силилась скрыть
восхищение, которое так и сияло в ее чудесных глазах. Руки ее лежали на коленях
– такие красивые, слабые руки…
Долохов на миг перестал дышать. Смотрел и смотрел на нее,
по-мальчишески прикусив губу, не замечая мгновенной переглядки Залесских, не
замечая, как оклемавшаяся баба Паша с понимающим видом посматривает из своей
боковушки…
– Конечно, – зачастил Долохов. – Само собой. Когда угодно.
Сколько угодно. Всегда пожалуйста. Всегда готов. В любую минуту. Нет проблем…
– Ой, ребята, – перебила его баба Паша. – А ведь я вас так
без еды и оставила, а? Назвала гостей, называется! Давайте-ка спроворю жареху
быстренько, а то когда еще ваши менты приедут!
– Жареху?! – воскликнули все хором. – Ой, давайте!
Баба Паша заспешила на кухню. Валентина отправилась ей
помогать. Муж потянулся за ней.
Долохов, не зная куда деваться, включил приемник, нашел
любимое «Радио 7 на семи холмах». Потом обернулся и увидел, что Алена стоит на
коленях перед диваном и уныло разглядывает ноутбук.
Подошел, опустился рядом.
– Да, – сказал сочувственно. – Для человека вашей профессии
это, конечно, потеря невероятная. Вы не обидитесь, если я… У меня есть ноутбук,
который стоит без применения. Совершенно! Можно я вам его подарю? Поскольку я
отчасти виновен в случившемся…
– Это каким же боком? – хмыкнула она.
– Ну… вы же потащили ноутбук с собой потому, что там были
мои файлы, верно? Вы боялись какого-то демарша с моей стороны, вот и старались
максимально обезопасить себя. Значит, я косвенно виноват в том, что…
– Слушайте, – вдруг резко сказала Алена. – Ну почему вы
такой? А?
– Какой? – глупо спросил Долохов.
– Ну такой?! – повторила она почти сердито. – Вы мне жизнь
спасли, вы меня готовы защищать перед милицией, вы даже насчет алиби
согласились врать… А я устроила вам черт знает что, украла ваши файлы, и они
пропали, а вы мне ноутбук дарите, вы меня не проклинаете, вы…
Долохову захотелось обнять ее. Ну что в ней было такое?
Почему она напоминала ему какую-то взъерошенную девчонку? Почему так хотелось
ее утешать?
Может, она и правда слабая, только очень уж старательно это
скрывает?
Что бы такое наврать, чтобы ее успокоить?
– Знаете что, – сказал он рассудительно. – Конечно, жаль,
что файлы пропали. Но это беда поправимая. Часть материалов есть на видео,
остальное на магнитофонной пленке, часть я поищу в газетах. Исчезновение файлов
мою работу не остановит, а только замедлит ее. Но несущественно. Вот и все. То
есть у вас совершенно нет причины огорчаться.
Все было не так просто! Он врал как сивый мерин… Врал очень
старательно, но, наверное, неубедительно, потому что Алена, вместо того чтобы
радоваться, становилась с каждой минутой все грустнее.
– Значит, вам эти файлы вовсе не нужны? – спросила тонким
голосом, какой появляется у девчонок, когда они с трудом сдерживают слезы. – И
если бы они вдруг у вас оказались, вы бы без них спокойно обошлись, да?
– Как они у меня окажутся? – удивился Долохов. – Из какого
гиперпространства выпадут?
– Сами они ниоткуда не выпадут, – серьезно сказала
писательница. – Но вот если бы мы с вами завтра съездили в Зеленый город, прямо
к открытию отделения связи… Понимаете, я ваши файлы еще на дискеты скопировала.
На всякий случай. Для пущей сохранности. И отправила в Зеленый город, в
почтовое отделение. До востребования. Так что…
Ну, тут он не мог отказать себе в удовольствии, конечно!
Обнял ее. И они так и стояли на коленях, обнимаясь и тихонько смеясь, а по
«Радио 7 на семи холмах» пел Марк Алмонд.
– Ты знаешь, что это за песня? – спросил Долохов тихо-тихо.
Алена покивала, с каждым разом все сильнее утыкаясь в его
плечо:
– Моя самая любимая. Марк Алмонд, «A lover spend».
«Отвергнутый любовник».
Долохов даже вздрогнул.
– Отвергнутый?! – пробормотал почти с ужасом. – Ты уверена?
Алена подумала-подумала – и сказала:
– Нет.
* * *
Уже потом, когда мы вдруг ни с того ни с сего начали
целоваться, я наконец-то вспомнила про конверт… ну, тот самый, с синей тряпкой.
Конверт остался в кармане куртки. А куртку я сдала в химчистку. Заодно с ней
почистят и синюю тряпку. Вряд ли это обрадует Долохова, а? Может быть, он даже
рассердится на меня?
Но, с другой стороны, похоже, что у меня будет время его
успокоить. Ведь подружка-гадалка напророчила мне с этим королем долгие и
стабильные отношения!