Опасное хобби - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 43

Грязнов отошел от телефона и сел за стол напротив Ашота, достав из кармана несколько сложенных листов бумаги и ручку.

— Я записываю, — сказал он, — вот протокол допроса свидетеля, вас допрашивает следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Турецкий Александр Борисович при моем участии. Следователь ведет дело об убийстве гражданина Константиниди. Ясно? Пока вы — свидетель, потом наверняка будете обвиняемым. Но прежде обязан предупредить вас об ответственности за дачу ложных показаний, а заодно и за отказ от дачи показаний. Понятно? Вы уже слышали об этом?

Ашот отрицательно покачал головой.

Турецкий снял с него наручники, а Грязнов протянул ему ручку и показал, где надо расписаться в протоколе. Ашот все сделал и сел, усиленно растирая свои запястья.

— Следующее, — сказал уже Турецкий. — У вас есть возможность в дальнейшем как-то повлиять на ход вашего дела. Иными словами, вам дается право сделать чистосердечное признание, которое, я полагаю, смягчит вашу участь.

Ашот уже окончательно пришел в себя и теперь с явным чувством страха переводил взгляд с одного сыщика на другого и мучился лишь одной мыслью: не сделать хуже. А у Миши спросить никак невозможно. Он понял, в какую пропасть свалился по вине старшего брата: тот ничего не говорил об оружии. И что им будет за стрельбу, неизвестно. Но все-таки не был Ашот уж таким идиотом, чтобы не понимать, что из этой дыры есть лишь один, в сущности, выход: именно это самое чистосердечное признание. Хоть какая-то надежда. А если сейчас начать запираться и врать, будет совсем плохо. Эти ведь не помилуют, а в самом деле вызовут свой проклятый ОМОН, с которым никогда нельзя связываться, потому что не любят они кавказцев, сильно не любят. И чем тогда все закончится, лучше и не думать. Ах, зачем Миша пистолет взял?!

— Я буду все говорить, — решился он наконец.

— Правильно, — одобрил Турецкий и сел рядом. — Итак, где?

— В Баковке. На даче сидит. Ей ничего плохого не сделали. Только когда сюда ехали, в подвал заперли. Но там тоже неопасно.

— Адресок назовите.

— Интернациональная, двадцать один.

— А кто там есть еще?

— Никого совсем. Одна она.

— Ну что ж, если с заложницей все в порядке и она сама нам об этом заявит, это, возможно, и облегчит ваше положение. Лично ваше, а не брата. У того — вооруженное сопротивление.

— Идея-то чья была? — спросил Грязнов.

— Не понял вопрос, — опустил глаза Ашот.

Врет, все он понял и прекрасно знал, не знал другое, как выкрутиться, как братцу своему теперь помочь.

— Повторяю, — нудно, словно школьнику, сказал Грязнов, — чья была эта идиотская инициатива — взять Ларису Георгиевну в качестве заложницы и назначить за ее освобождение выкуп один миллион долларов? Вы хоть сами-то понимали, дураки, что это за сумма? Да если вас вместе с братом и дачей вашей дурацкой продать, то вряд ли наберется хотя бы треть этой суммы! Мне интересно, исходя из каких соображений вы назначили такой выкуп?

— Ай! — поморщился Ашот. — Не мы это придумали. Это муж ее придумал. Он знал, есть или нет. Зачем ко мне такой вопрос?

— А где сейчас этот муж? И как его зовут, вы знаете? — продолжал допрос Слава.

— Вадим его зовут. А где он — никто не знает. Исчез. «Кидала» он, вот кто. Это он, я говорю, придумал и дяде сказал. А дядя… — Ашот вдруг запнулся и обеими ладонями зажал себе рот, словно испугался, что слова про какого-то дядю вылетят из его рта сами, помимо воли.

— Ну-ну! — живо подтолкнул Турецкий. — О каком дяде идет речь? Говори!

Ашот испуганно поглядел на обоих сыщиков, задним умом понимая, что ляпнул лишнее. Наверное, не надо было про дядю Гурама упоминать. Но… как теперь остановиться, если с языка сорвалось? Кто поверит, что он не знает никакого дядю? Душу вытрясут а все равно не поверят Вероятно, надо сказать…

— Дядя Гурам это. Его Вадим, муж Ларисы, сам просил взять ее в заложницы, честью клянусь! Чтоб я проклят был, так это! Миша мне сказал, Вадим за работу дяде Гураму полмиллиона «зеленых» обещал. Ну а нам — сколько дядя Гурам сам решит. Другую половину Вадим себе брал. Больше ничего не знаю. Он остановил машину мы с Мишей сделали вид, что напали на него, Ларису Георгиевну увезли на дачу. Она красивая женщина, любви хотела! — Последнее Ашот сказал даже с некоторым вызовом: вот, мол, смотрите какой я герой, красивой женщине понравился!

— Вопрос о том, кто чего и от кого хотел, — вздохнул турецкий, — мы, я полагаю, у самой Ларисы Георгиевны выясним. Не исключаю, что вам придется еще и насилие пришить к делу, эх вы, герои, мать вашу… Дальше говори!

— Он должен был сегодня деньги привезти, которые ему старый грек хотел передать. Не привез. Мы долго ждали. Нигде его нет Наверное, «кинул» нас, сволочь. Всех кинул — нас, жену, дядю Гурама. Плохо ему теперь будет. Старика зачем убил?

— Какого старика? — быстро спросил Грязнов.

— Отца Ларисы Георгиевны, — как совсем тупому объяснил Ашот. — Миша нарочно в Москву ездил, к старому греку хотел обратиться, но там много милиции было, убили старика, говорили. Миша видел.

— Он что, видел, как Вадим старика убивал?

— Да нет, — поморщился Ашот — Он много милиции видел во дворе.

— А почему он уверен, что именно Вадим тестя своего убил?

— Да что вы меня спрашиваете? — будто обозлился Ашот. — Вы сами у Миши спросите!

— Сюда зачем приехали? — игнорируя его предложение, спросил Турецкий.

— Как — зачем? А деньги? Попробуйте сами дяде Гураму сказать, что нас «кинули»… Лариса сама ключи нам отдала, сказала: берите что хотите. Миша говорил: если на полмиллиона наберем, тогда отпустим.

Про квартиру Ашот решил пока ничего не говорить, пусть Миша, если захочет, сам скажет.

— Хорошо, — сказал Грязнов, — распишитесь в протоколе, что все записанное с ваших слов верно. Возьмите ручку.

Дождавшись, когда Ашот поставит свои подписи на каждой странице, Турецкий забрал листки и отправился на кухню, где в углу, в тесном пространстве между столом и холодильником сидел Миша со скованными за спиной руками. Саша сел напротив него.

— Ну вот и до вас дошла очередь, Михаил Арташесович. Давайте разбираться, что к чему. Ваш братец, скажу я вам, оказался человеком понимающим и попросил рассматривать его показания как чистосердечное признание. Что, вероятно, окажет несомненное влияние на окончательное решение суда. А что по этому поводу заявите вы? Хотите снисхождения?

— Если он уже все сказал, зачем я говорить буду? Ничего говорить нэ буду!.. А что он сказал?

— Вам-то какое дело? Любопытно нам, что вы скажете. А если не желаете говорить, то мы поступим так, как я уже предлагал вашему младшему брату, но он благоразумно отказался. Что я ему предложил, хотите вы знать? Я сказал, что мы сейчас вызовем сюда ОМОН и передадим им вас. Ненадолго, им хватит и получаса, чтоб вы на коленях ползали и умоляли пристрелить вас. Понятно излагаю? Ну так вот, пока они тут будут с вами лично разбираться, мы с Ашотом съездим к вам на дачу в Баковку. Да, кстати, где нам найти вашего дядю Гурама?