Молчать, чтобы жить - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 67

— А почему вы решили, что он подружился с Камакиным?

Петр Вадимович развел руками:

— Ну я ведь видел, как они общались. Сергей что-то увлеченно рассказывал вице-мэру, а тот вел себя как благодарный слушатель. Они все время держались рядом, а потом и уехали вместе.

— О чем они, по-вашему, могли говорить?

— О чем? Да все о том же — об «осмии». Ни о чем другом Сергей говорить просто не умеет. Вот интерес Камакина мне не совсем ясен. Он человек серьезный и деловой, а Серега Павлюков всегда производил на людей, далеких от науки, неважное впечатление. Он казался им кем-то вроде «городского сумасшедшего». — Антихович замер с открытым ртом. — Постойте… — проговорил он. — Постойте-постойте… Вот черт! А ведь я только сейчас вспомнил…

— Что вспомнили?

Петр Вадимович остановил на Турецком сверкающий взгляд и проговорил таким голосом, словно открывал Турецкому важную государственную тайну:

— Они с Камакиным должны быть давно знакомы!

2

Галя Романова раскрыла папку и прочла вслух:

— Старшина. Он же Виктор Альбертович Селиванов-Старшинов. Тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения. Имеет две судимости за кражи и одну за разбойное нападение. В тюрьме отсидел в общей сложности одиннадцать лет. Вот его фотография.

Она положила фотографию бандита перед Турецким. Александр Борисович взглянул на снимок и поморщился:

— Ну и рожа. А что это у него с левым глазом?

— Глаз у него искусственный, — объяснила Романова. — Ходят слухи, что лет десять назад он участвовал в стычке с этнической группировкой азербайджанцев. Бедных азербайджанцев перерезали опасной бритвой. Виновных в этом побоище так и не нашли. Однако косвенные источники указывали на Старшину. Также есть сведения, что Старшина задушил свою бывшую подружку. Его даже привлекали в качестве подозреваемого, но доказательств его вины так и не нашли.

— Н-да, — протянул Турецкий. — Интересный человек.

— Ага, — усмехнулась в ответ Галина. — Хоть книгу про него пиши.

— Чем он занимается сейчас?

— Владеет небольшим кафе. Называется «Иван-да— Марья».

— Борщи и вареники?

— Увы, это неизвестно. Попасть в кафе сложнее, чем в Кремль.

— Заведение для своих?

Романова кивнула:

— Угу. Вход только по клубным картам. А клубные карты раздает сам Старшина. Это что-то вроде его штаб-квартиры.

Турецкий вновь взял со стола фотографию и внимательно вгляделся в лицо бандита.

— Парень — явный отморозок. Любой физиогномист об этом скажет.

— Тут и физиогномистом быть не надо, — возразила Галя. — Не дай бог такая рожа ночью приснится. До утра потом не уснешь. — Она приподняла бровь и, не скрывая брезгливости, добавила: — А ведь кому-то приходится ложиться с ним в постель… Кстати, Александр Борисович, у нас есть информация, что Селиванов — постоянный клиент московских борделей. Мы можем это как-нибудь использовать.

— Как?

Романова пожала плечами:

— Пока не знаю. Тут надо подумать.

— Где находится клуб?

— В Марьиной Роще.

— Прямо как в послевоенные годы, — усмехнулся Турецкий. — Тогда половина воровских малин находилась в Марьиной Роще. Значит, наш Старшина — продолжатель славных традиций преступного мира.

— И не говорите. У нас и раньше была косвенная информация о том, то Старшина руководит бандой арбатских киллеров. Шлегель подтвердил эту информацию.

Некоторое время Турецкий размышлял. Потом сказал:

— Показаний Шлегеля достаточно, чтобы взять Старшину за жабры. Но делать этого мы пока не будем. Не будем, пока он не выведет нас на Камакина. Прямых доказательств связи Камакина с бандой арбатских у нас нет. А значит, поступим следующим образом. За кафе установить наблюдение — это раз. На хвост Старшине повесить нескольких опытных оперативников — это два. Телефоны кафе поставить на прослушку — это…

— Три. А как же…

— Насчет санкции я договорюсь. Думаю, получу ее к завтрашнему утру.

— Хорошо. А может, просто взять его и хорошенько потрясти?

Турецкий посмотрел на Романову недовольным взглядом:

— Ага. Как там говорил товарищ Шариков по поводу переписки Энгельса с Каутским? «Взять все да поделить. А то спорят-спорят…» Галя, ты опытный оперативник, а рассуждаешь как новобранец. Старшина — матерый бандит. Он всю жизнь ходит по лезвию ножа, а ты его хочешь «потрясти». Ну куда это годится?

— Признаюсь, Александр Борисович, глупость сморозила, — виновато сказала Галя. — Разрешите выполнять?

— Выполняйте.

3

В кармане у Камакина зазвонил телефон. Не отрывая взгляда от дороги, он достал трубку и приложил к уху.

— Алло, Лев Анатольевич, наше вам! — раздался в трубке знакомый гнусавый голос.

Камакин остановил машину у светофора.

— Зачем звонишь? — строго спросил он.

— Борю Сибиряка взяли.

— Я в курсе.

— Надо что-то делать. Как-то выручать нашего друга.

Лев Анатольевич поморщился. Ему был неприятен как этот разговор, так и сам собеседник.

— Обсудим это потом, — холодно сказал Камакин. — А сейчас…

— Э нет, — загнусавил собеседник. — Потом вас не поймаешь. Вы еще не забыли про должок? Кровь вашего коллеги еще не остыла. Она, так сказать, взывает к вам.

— Прекратите нести чушь! — рявкнул Камакин.

Ему вдруг пришла в голову мысль, что разговор этот может прослушиваться, однако он отогнал эту мысль как вздорную. Старшина не какой-нибудь сопливый шпаненок, он знает, как себя обезопасить.

— Это вы кончайте юлить! — заверещал в ответ Старшина. — Где деньги за выполненную работу? Сибиряк сел на нары, а денег за дельце, которое он провернул, нет как нет.

— Будут вам деньги.

— Когда?

— О господи! На днях!

— Это не ответ. Странно вы себя ведете, Лев Анатольевич. Запомните, мы с вами крепко повязаны. И еще — если вы не расплатитесь за смерть вашего коллеги, я найду того, кто готов будет заплатить за вашу собственную кончину.

— Я же сказал — заплачу, — свирепея и кое-как держа себя в руках, произнес Лев Анатольевич. — Завтра. Вечером.

— Ну смотрите, — прогнусавил собеседник. — Вам жить.

— Вы лучше проследите за тем, чтобы немец держал рот на замке!

— За Сибиряка можете быть спокойны. Следите лучше за своим языком.

— Всего хорошего!

Камакин отключил связь и собрался засунуть телефон обратно в карман, как вдруг взгляд его упал на дисплей телефона.