Кто правит бал - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 53

Куда честный человек Халилов девал отвратительные ему до глубины души деньги, он не сказал.

То, что половина из сказанного, особенно насчет его удивления, шокированности и справедливого возмущения есть сказка про белого бычка, сомнений не вызывало, но если Халилов методично валит все на Бакштейна и Гвоздя (какого Гвоздя?!), то у него наверняка нет резона покрывать и тех двоих, испарившихся из самолета.

— Могу я посмотреть списки пассажиров за последние месяцы, скажем, за год? — справился Турецкий.

— Разумеется, мне скрывать нечего.

Черт возьми!!! Сознательный какой!

Но списки пассажиров ничего не дали: если даже «худой-толстый» и появлялись ранее, то летали они под другими фамилиями. Грузы «W. А. Motor» тоже до того не перевозились.

Причину внезапной перемены в Халилове объяснил Турецкому Меркулов, когда тот вернулся в родные стены и заглянул в кабинет начальства в надежде произвести фурор количеством и качеством добытой информации.

— Ему позвонил зять Президента, причем прямо из моего кабинета, — как всегда спокойно сказал Костя. Грязнов на его месте устроил бы целый спектакль, преподнес бы все как величайшую тайну, разжевал бы каждую подробность, каждую мелочь и тонкость, а Костя будничен до отвращения.

— В каком смысле? — справился Турецкий.

— В прямом. Пришел поговорить. Его ситуация, видимо, достала окончательно: каждый же репортер норовит хоть намеком, хоть полунамеком упомянуть, что Халилов-де не просто так, а что особа приближенная.

— Ну и?

— Я ему объяснил, что мы работаем и что в данный конкретный момент следователь по особо важным делам Александр Борисович Турецкий как раз беседует с его товарищем и другом Халиловым. А он тут же ему позвонил.

— И что говорил? Или ты, как человек сугубо интеллигентный, не прислушивался?

— Это было бы проблематично. Он так орал.

— Ну, что, что он орал? Ты бы видел, как бледнел, краснел и голубел Халилов.

— Пересказываю очень коротко и самую суть…

Турецкого с каждой минутой все сильнее разбирало любопытство: может, он какие-то особые слова знает?

— С авторскими интонациями, пожалуйста.

— Отстань, я вообще не склонен извращаться подобным образом, но если ты так настаиваешь, пожалуйста: «Я не позволю трепать на каждом углу имя Президента, лучше застрелись сразу. Никто тебя покрывать не станет. Если прокуратуре нужно что-то про тебя знать, пусть узнают об этом незамедлительно и от тебя лично». Ну, и все в этом духе.

— Что, серьезно? — все не мог поверить Турецкий.

— Абсолютно. Кстати, вполне нормальный, порядочный, гм, оказался человек. С Халиловым он, конечно, сидел за одной партой в первом классе, но ради сохранения светлой детской дружбы он ни на какие ухищрения идти не намерен. И потому попросил меня на Президента и его семью не оглядываться, а работать спокойно.

— Согласен. Но что будем делать с фальшивыми паспортами и причастностью Халилова к этому делу?

— Ничего, — ответил Меркулов не задумываясь. — Это разработка ФСБ и к нам никакого касательства не имеет. Пусть все и остается на их совести, посадят — поаплодируем, не посадят — их тоже понять можно, да, собственно, ничего существенного у них на него нет. Он ведь даже как посредник никогда официально не светился, а знакомить людей друг с другом — это у нас законом пока не запрещено. По самолету есть соображения?

— В багаже Бакштейна, насколько я понимаю, денег не обнаружено, значит, либо Халилов врет, либо деньги все-таки были, но в той части, которая пропала. Короче, по сути ничего он нам не дал.

— Но из всего, что мы знаем на сегодняшний день, уже можно делать выводы, кому принадлежал упавший миллиард?

— Выводы делать можно и на пустом месте, — философски заметил Турецкий. — Поскольку никто до сих пор не потребовал его назад, можно предположить, что деньги эти добыты незаконным путем…

— Глубокая мысль.

— Ты сам говорил, что глубокая мысль есть утверждение, обратное которому тоже есть глубокая мысль. А у нас все вполне однозначно. Если деньги добыты преступным путем, значит, нужно вычленить некую преступную структуру, которая в последнее время как раз сколотила такую сумму. Причем никакие пирамиды, пирамидки, эмэмэмы и прочие подобные организации нам не подходят — не тот масштаб. Народ в последнее время стал недоверчивый, и таких денег на халяву им не собрать. И я лично не вижу на сегодняшний день ничего другого, кроме пресловутой «Кремлевской команды» с ее пресловутым же Мефистофелем. А подтвердить или опровергнуть мою смелую гипотезу мы сможем, исключив все промежуточные звенья между деньгами и их хозяевами. А значит, нужно брать за жабры этого Гвоздя.

Кстати, кто такой Гвоздь и существует ли таковой в природе, Турецкий понятия не имел и, как обычно, в таких ситуациях, позвонил своему приятелю в МУР.

Брать Гвоздя было не на чем. Хотя фактически он оставался уголовным «авторитетом», формально он был чист и уже довольно давно занимался совершенно легальным бизнесом — держал сеть ресторанов и частных клубов в столице и зарабатывал на этом очень неплохие деньги.

Грязнов решил пойти по пути наименьшего сопротивления: не пытаться ловить его на горячем — очередную партию денег он будет переправлять еще не скоро, если вообще будет, и не фабриковать против него дело — это тоже было весьма обременительным. Сыщик решил просто встретиться и поговорить тет-а-тет. Если Гвоздь не боится Мефистофеля, никакой шантаж и никакие уговоры не помогут развязать ему язык. Зато если боится, а особенно если чувствует свою вину за гибель самолета, тогда, может статься, он и сам будет не против посодействовать уничтожению столь одиозной фигуры.

…Частный клуб «Крепость», владельцем которого являлся Гвоздь, представлял собой бывший бассейн «Олимпия», который отремонтировали по последнему слову техники. Помимо непосредственно бассейна, наполненного водой из Атлантического океана(!), сауны и настоящей русской парилки, клуб также славился рестораном с хорошей европейской кухней, баром, игорным и бильярдным залами, а кроме того, тем, что дамам вход туда был заказан, зато обслуживание осуществляли исключительно юные красавицы, на которых из одежды были только туфли и прозрачные фартучки с кармашками для денег. По слухам, Гвоздь каждое утро объезжал с ревизией свои владения и любил иногда задержаться в «Крепости», попариться, позавтракать. Там решили его и подождать.

Выяснилось, однако, что утро Гвоздя начиналось гораздо раньше, чем утро Грязнова. Когда Грязнов подъехал к клубу, внутри уже кипела работа. Группа барышень под присмотром четверых дюжих молодцов наводила лоск: пылесосили, натирали дубовый паркет, протирали искусственный развесистый плющ. Лимузин хозяина стоял у входа, и из-за ветрового стекла на прохожих злобно косился совершенно зверского вида питбуль.