Золотой выстрел - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 42

Нет, лучше пока делать вид, что ты ничего не знаешь, а критика в твой адрес – она была, есть и будет. Кого же и критиковать в таком безалаберном государстве, как не первое лицо! В губернии, надо понимать. А что касается государства, то там пусть уж «Куклы» резвятся…

Когда подъехали к дому Алексеева, на улице порядком стемнело. «Мерседес» вкатил во двор особнячка, окруженного кирпичным забором, и остановился у широких стеклянных дверей. Алексеев с Тютюнником вышли из машины, немного прошлись по стриженому газону.

– Для поднятия духа выбери свободную минутку, – негромко заговорил Тютюнник, – и загляни на свой счет в Риаз-банке в Фамагусте. Обещаю, что настроение поднимется и соответственно исчезнут некоторые мешающие тебе сомнения. Не забывай, что прошлые выборы ты выиграл лишь благодаря собственной твердости и уверенности. Если их теперь не будет, проиграешь.

– Ну ты уж… Мы, кажется, твердо договорились, что проигрыш нам не нужен.

– Оно так. Но, к сожалению, ты склонен иной раз излишне старательно изучать обстоятельства, муссировать варианты, в конце концов в какой-то степени даже подчиняясь им. А подчинять их обязан ты. Подминать, если хочешь, под себя. Извини, что выступаю в роли ментора. Но мне показалось сегодня, что тебя несколько огорошили новости из столицы. Почему? Надо быть готовым к любому варианту. Даже самому крайнему.

– Крайние варианты, мы уже не раз говорили, только в исключительных случаях.

– Согласен. Но кто даст отмашку? Ты?

– У тебя, – криво усмехнулся Алексеев, – это получается куда лучше.

– Какие мы щепетильные! – рассмеялся Тютюнник. – Ну ладно, поеду. А ты на счетик-то загляни, загляни…

– Какая срочность-то?

– Да никакой. Просто проверь на всякий случай, не туфтил ли Монах, сказав, что на него можно рассчитывать. Ты ведь об этом все время думаешь, да? Вот и проверь. Для себя. Я-то не сомневаюсь.

– И что я там должен обнаружить? – казалось бы, без всякого интереса спросил Алексеев.

– Я полагаю, один неожиданный такой, приятный «зеленый» «лимончик». Ведь твердый порядок в порту и вокруг него того стоит, верно? Ну а дальше поглядим.

– А ведь ты и себя не забыл, Юра? – усмехнулся Алексеев.

– Как можно! – в тон губернатору отозвался Тютюник и, шутливо разведя руками, пошел к автомобилю. Сделал пухлой ладошкой – привет!

Виктор Ильич Бессонов, он же попросту дядя Витя, действительно гордился своим умением. И слова Самохина насчет его славы хоть и сказаны были при малоприятных для старика обстоятельствах, однако сердце согрели. Знают. Помнят! У каждого, в конце концов, свое утешение.

Но вместе с тем дядя Витя прекрасно понимал, чего от него ждут эти работающие под шибко крутых молодые люди. А ждут они, чтобы он все доподлинно рассказал им про Серегу Светличного. Откуда он, где, чего, когда и все остальное. Но говорить с посторонними об этом – значило попросту подписать себе немедленный смертный приговор. На какой-то момент старик почувствовал даже сожаление, что не сдержался и сделал свой злосчастный звонок. Толком ведь и не узнал ничего для себя, а под удар поставил. Сергей велел немедленно исчезнуть, поставив о том в известность одну жену, и никого более. Что это все могло означать, объяснять не требовалось. Уехал – и пропал. Не первый ведь день знал Серегу дядя Витя, не один десяток «инструментов» изготовил ему. Но всякий раз, встречаясь с глазу на глаз, невольный холодок испытывал где-то в районе спины, ибо опытным своим взглядом много пожившего человека видел, что перед ним не живой человек, а бульдозер, принявший человеческие формы. Даже при малой опасности для себя Сергей не остановится ни перед чем, уберет препятствие либо сам источник, из которого может проистекать эта самая опасность. Ну что ж, понять-то, конечно, можно, – такая уж у него работа.

Старик мог бы кое-что порассказать о своем клиенте, но, если по большому счету, знал он о Светличном, кроме, естественно, собственных впечатлений, совсем немного. Даже что фамилия у Сереги была Светличный, выяснил нечаянно, когда во время одной из очередных работ старик отослал заказчика погулять по дачным перелескам, а тот, переодевшись, забыл вынуть из куртки документ. А в нем указаны были и фамилия с именем-отчеством, и адрес прописки, и год рождения. Впрочем, при Серегиной работе все это могло быть абсолютной туфтой, маскировкой, и никакой он не Светличный, и не Сергей даже, а хрен его знает кто. Но фотография в том паспорте была Серегина, это уж точно, все же у дяди Вити глаз действительно ватерпас.

Вот и размышлял он мучительно: говорить, что ему известно, или, может, вообще ничего не говорить? Ну записал этот парень его телефонный разговор, а ведь там, старательно вспоминал старик, ничего особого и не было сказано. Ну Серега назван. Про крутых было. Костыли – это само собой, тут никуда уже не денешься. Опять же и «винторез» поминался. Ну и номер телефона, это плохо. Хотя теперь, говорил Серега, ежели грамотно зарегистрировать, никто тебя ни за что не вычислит. Дай-то бог…

В общем, решился дядя Витя сделать признание, но такое, чтоб самому максимально в стороне остаться. Если, конечно, получится.

Вячеслав Иванович Грязнов прибыл в Ильинскую уже в полной темноте. С приездом начальника Московского уголовного розыска дом Бессоновых вмиг заполнился народом. Вспыхнули лампы-переноски, загорелись голубыми огнями окна в мастерской – это приступил к работе эксперт-криминалист. Слесарный инструмент, детали, образцы металла, стружка и металлические опилки – все стало предметом особого и внимательного сбора и изучения.

Самохин, не спускавший глаз с дяди Вити, видел тщательно скрываемое им беспокойство и решил добавить со своей стороны. Словно забыв, с кем разговаривает, наклонился к Бессонову и заговорщицки зашептал на ухо:

– Этот Разумовский – во специалист! – Он сунул дяде Вите под нос большой палец. – Ничего не упустит! И если тут, к примеру, те же костыли или «винторез» доводили до ума, детальку найдет либо стружку какую – и вопрос закрыт, ага. Ас, одно слово!

– Это что ж получается? – так же доверительно зашептал в ответ дядя Витя. – Значит, если я автомобиль кому починил, а тот человека задавил, я, выходит, виноватый?

Самохин в упор посмотрел на старика и с улыбкой покачал головой.

– Гляди-ка, а ты, дед, оказывается, философ?… Ну пойдем, вон начальник зовет. А если желаешь мой совет, – снова добавил шепотом, – колись, пока не поздно. Тут тебе столько пришить можно, что ты так на зоне и помрешь, век свободы не увидишь. Да и бабку свою пожалел бы…

– Иди… советчик, – пробурчал дядя Витя. Но, как показалось Самохину, без злобы.

Когда эксперт-криминалист Разумовский сказал Грязнову, что наличие точнейших инструментов и приспособлений в данной мастерской свидетельствует об очень высокой степени квалификации ее хозяина и рассуждать о пайке кастрюль и чайников можно лишь с изрядной долей юмора, Вячеслав Иванович убедился, что попали, как говорится, в десятку. Ну, во-первых, само по себе мнение Иосифа Ильича было для большинства знавших его непререкаемым. А во-вторых, тут не могло быть совпадений, слишком многое сходилось в одной точке. Которую и поставил оперативник из бригады Грязнова, принесший со двора, из кучи хлама, предназначенного к сожжению, приклад, снятый с «винтореза». Ну что он именно с этой винтовки, требовалось еще доказать, однако по одному взгляду хозяина мастерской было красноречиво ясно, что никаких сомнений тут быть не может.