Заложник - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 42

Что же касается убийства девочки, то те, с кем хотел бы встретиться Турецкий, также отсутствовали в Москве. Но и это пока не страшно, да и время вот теперь уже, к сожалению, терпит.

Однако в рассказе Загоруйко один факт все же заинтересовал Турецкого, и он решил его проверить, но так, чтобы при этом не привлекать к себе ничьего внимания.

Утром, собираясь на службу, он позвонил Вячеславу Ивановичу Грязнову:

— Слав, по-честному, можешь лично мне сделать дружеское одолжение?

— Почем? — не раздумывая, спросил Грязнов.

— Что — почем?

— Почем дружбу ценишь?

— Ах, это? Литра достаточно?

— Тогда действительно личное. Если по службе, предпочел бы на халяву, верно?

— В самый корень зришь. Нужен молодой, толковый, не зануда, стало быть, послушный и терпеливый эксперт-криминалист.

— Многого хочешь сразу! А на предмет?

— Я тебе, кажется, уже рассказывал про дочку банкира Залесского. Так вот, по тому месту, где ее нашли, прошло без преувеличения стадо слонов. А мне надо посмотреть еще раз и самому. И чтоб спец находился рядом. Пусть не волнуется, расходы на затраченные нервные клетки я ему возмещу безотлагательно.

— А почему бы тебе в «Глорию» не обратиться? К Дениске? У него связи почище моих.

— Еще предстоит. Так я думаю.

— Ладно. Когда?

— Да прямо сейчас. Мы бы с ним съездили и все бы успели. А после обеда я его отпущу.

— Так считаешь? Повиси на трубе, сейчас… — Вячеслав принялся звонить в Экспертно-криминалистическое управление. Но потом Турецкий слышал лишь неразборчивое бормотание. Наконец Грязнов откашлялся прямо в трубку и сказал: —Запоминай. Зовут это молодое дарование Сережей, по фамилии Мордючков. Когда разливает, глаз, говорят, становится ватерпасом. Несмотря на малый возраст, лысый, однако не от рождения и не от злоупотребления, а от обилия мыслей. Тебе точно подойдет.

— Что-то ты очень быстро… Подозрительно! — насторожился Турецкий.

— Да ты не сомневайся. Поначалу впечатление, может, и не очень, но могу поручиться — зверь. Нюх собаки, глаз, я уже докладывал, сокола, нрав… хм… ну, сам оценишь! Заехать потом не желаешь?

— А у меня в конторе будут дела.

— Будут! — презрительно бросил Грязнов. — Так и я ж не для безделья! Может, нечаянно умный совет дам. Мы же выросли в стране, помнишь, какой? Или сам с усам?

— Соблазняешь? Как устоять? А где твое «дарование»?

— А вот и подъезжай, и оно подойдет…

Турецкому показалось, что «дарование» было с большого похмелья. На это указывали несвежие белки глаз, слегка подергивающаяся нижняя губа и некоторое «смятение» в пальцах, перебиравших ручку служебного чемоданчика. А вообще он соответствовал Славкиному описанию. Нос соколиный, гордый, ну, взгляд… там видно будет. А касательно нрава? Молча кивнул, так же молча сел в машину, глубоко вздохнул и откинул макушку на подголовник. Закрыл глаза, будто приготовился спать.

Но в животе у него что-то побулькивало, а дыхание было прерывистым, иногда даже громким, грозно этак порыкивающим. Знакомые симптомчики.

Выезжая из Москвы, в районе Выхино, Турецкий прижал «Ладу» к бортику и повернулся к молчаливому спутнику:

— Слушай сюда, Сережа. Если ты поклянешься, что сто пятьдесят граммов тебе не повредят, а, напротив, окажут помощь, я готов закрыть глаза. Я не ханжа, но сперва — клятва.

Парень открыл глаза, не меняя положения головы, косо посмотрел на Турецкого и сказал:

— Клянусь мамой.

— Нехорошо приплетать к делам малодостойным родителей, но я тебе почему-то верю. Сиди, сейчас схожу вон туда и принесу. В счет обещанного литра не входит.

— Вячеслав Иванович сказал, что с вами можно работать. А за меня не бойтесь, я, когда с допингом, лучше вижу. И соображаю.

— Действительно, дарование… — покачал головой Турецкий. — Можно, значит? Ну и наглые вы, гляжу, с Вячеславом Ивановичем…

Сережа оказался человеком слова, то есть выпил ровно сто пятьдесят. Бутылку завинтил и сунул между сиденьями. Зажевал горячей булочкой с маком, которую также купил ему Турецкий вместе с банкой апельсинового сока. И после этого до самого места назначения потягивал сок, шмыгал носом и не раздражал расспросами.

Минуя Солнечный, Турецкий сразу махнул в Борки. Отыскать там дом Гонюты труда не составило. Он просто заглушил мотор, опустил оба боковых стекла и велел Сереже внимательно слушать, где лают собаки. Не одна, а несколько. Уже через минуту, сравнив свои слуховые впечатления, они знали, куда ехать.

Павел Игнатьевич был дома. А где ж ему еще быть, если следователь Загоруйко, приезжавший сюда дважды, строго-настрого запретил главному свидетелю будущего обвинения далеко отлучаться. Не официально, конечно, но получалось что-то вроде подписки о невыезде.

Турецкий предъявил собственное удостоверение, которое, естественно, произвело впечатление на старика, и объяснил ему цель визита. После чего Гонюта, перекрестившись на всякий случай, сел рядом с Турецким, а Сережа переместился на заднее сиденье, спрятав и початую бутылку: а то старик мог не весть что подумать!

Машину оставили у начала лесной тропинки. Турецкий засек время и — тронулись.

Часы показали, что расстояние в протоколе осмотра места происшествия было указано верно, около трех километров. Но Турецкий обратил внимание и на то, что по тропе, протоптанной между сменяющими друг дружку вырубками, народ практически не ходит. А вот сломанные березки, задиры на корнях, пересекающих кривую и узкую тропу, убеждали в том, что дорожкой этой могли пользоваться мотоциклисты. И в их гонках мог быть определенный смысл — препятствий сколько душе угодно и тесно так, что двоим не разъехаться. Можно представить, какое удовольствие получали мальчишки, взлетая в своих седлах! Да еще с подружками, цепляющимися за твою «надежную» спину.

Павел Игнатьевич, едва добрались, начал в сотый, поди, раз повествовать про своего Уголька, который обнаружил тело. Площадку вокруг перевернутого пня, под которым и лежал труп, основательно вытоптали. Оно и понятно, тут же едва ли не толпа прошла. Не говоря о тех, кто проводил здесь следственные мероприятия. Деревца вокруг переломаны, и кустарник смят.

— Сережа, теперь ты видишь, что вокруг натворили? — разочарованно заметил Турецкий, когда Гонюта утомился от своего рассказа и, отойдя в сторонку, присел на пенек.

— А что вы хотите найти, Александр Борисович, — спросил эксперт-криминалист, открывая свой чемоданчик.

— Давай подумаем, посоветуемся… Павел Игнатьевич, куда дорожка-то ведет?

— Эта? А в Сорокино. Километров пять, не меньше.

— А чем же она привлекает, эта тропа? Вы житель местный, знаете небось? Народ-то разве ходит здесь?