Заложник - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 28

— Я бы так вопрос не ставил.

— А я и не ставлю. Я исключительно в плане предположительном. Вот почему пусть и не очень приятное, но зато ответственное задание, согласованное лично с Президентом, я и решил поручить именно тебе. О чем и сказал Михаилу Александровичу, встретив при этом его полнейшее понимание. Резюме: расследование должно быть проведено быстро и качественно. Не можем же мы с тобой ставить под сомнение указание Президента, да, Саня? Или ты считаешь иначе?

— Ну, ты артист… — Турецкий вздохнул и поправил себя: — Извините, Константин Дмитриевич, а вы очень крупный театральный и художественный деятель. И цирковой тоже.

— Слава тебе, Господи, в кои-то веки признания добился! Ну, что еще? Чай допил? Иди, работай. Следственный план доложишь завтра, что ли. Ну, впрочем, как сочтешь нужным, я тебя не тороплю, запомни. Ты сам должен торопиться. Постановление подпишу сегодня же. А материалы заберешь в областной прокуратуре. Следователя, которому было поручено, ты, по-моему, знаешь, это Платонов. Тоже «важняк», как и ты, но до широкого погона пока не дотянул. Вы с ним, если не ошибаюсь, в позапрошлом году дело об убийстве водочного короля разматывали… Вдовушка еще там была — такая вся из себя! Вы с Грязновым тогда просто соплями изошли. Неужели позабыл? — спросил ехидно.

— Почему забыл? Дамочка в самом деле эффектная, да только ее чуть было в заграничный бордель не продали. Ты ведь про это дело вспоминаешь? — наивно улыбнулся Турецкий. [1]

— Ох, ребяты, это вы у меня артисты! А Платонов тогда, если правильно помню, не мешал работать?

— Напротив, толковый мужик. С удовольствием с ним еще поработаю.

— Ну вот и слава богу. А то, понимаешь, не разбираюсь… Зачем? Почему? А если вам оперативная помощь потребуется, напрягай без всякого зазрения Вячеслава, понял? Я ему сам позвоню. Мало ли, что область! Область тоже подчиняется Президенту… Ступай, Саня, не мешай работать.

Последнее было сказано тоном суровым и противным. Так обычно и кончались все кабинетные разговоры с Костей. Потому, наверное, чтоб у каждого, покидающего кабинет, не оставалось никаких сомнений, кто здесь главный.

Вернувшись в свой кабинет, Турецкий полистал телефонный ведомственный справочник и набрал нужный номер. Услышал знакомый бас.

— Платон Петрович, категорически приветствую! Турецкий на проводе.

— Батюшки мои! — засмеялся Платонов. — Сто лет… Александр Борисович, рад слышать! Никак по мою душу?

— Предварительный вопрос. Напомните, пожалуйста, мы на «вы» или уже перешли на «ты»?

— Хитрите, Александр Борисович. Называйте, как хотите, я не обижусь.

— Ладно, раз такое дело, скажи мне, Платон Петрович, — вывернулся Турецкий: обратился на «ты», но по имени-отчеству, — что там с летчиком не ладится?

— Встречный вопрос могу тебе задать, Александр Борисович?

— Хоть сотню. Но я думаю, что лучше нам говорить не по телефону. Ты у себя долго еще будешь?

— А что, хочешь подъехать? Или надо мне к вам, на Дмитровку?

— Да понимаешь, какая штука… Меркулов был сегодня наверху, вернулся и, естественно, обрадовал меня. Я вот и думаю: зачем нам с тобой чиниться? Материалы таскать туда-сюда? Может, я и подскочу? Посмотрим, обсудим, решим, что вместе будем дальше делать, а? Не возражаешь?

— Правду за правду, Александр Борисович. Другого бы послал, в смысле передал бы с курьером и постарался поскорее забыть, а тебя приму с удовольствием. Жду и никуда не тороплюсь. А дело в плане общей, так сказать, информации хреновое. Это я мягко выражаюсь.

— Что так? А я слышал вроде бы наоборот, к Герою представить хотят?

— Это нам уже известно. Но если кому-то светит «Звездочка», то кое-кому и тюрьма. Фигурально говоря. Вот и тянут одеяло, причем каждый исключительно на себя.

— Понял, еду…

«Что я понял? — спросил себя Турецкий, садясь в „Ладу“. Подумал и ответил: — А ничего…»

Ехать было недалеко. От Большой Дмитровки до Малого Кисельного переулка, где располагалась областная прокуратура, всего и пути-то минут на пятнадцать, учитывая пробки и прочие дорожные неприятности, коими изобилует вечно непредсказуемый центр столицы. То одностороннее движение введут, то знак, запрещающий сквозной проезд, повесят, то, понимаешь, вдруг дорожный ремонт затеют, вспорют асфальт, обнесут столбиками с полосатыми лентами и усядутся на перекур в ожидании манны небесной, а то еще что-нибудь придумают. Иной раз действительно пешком добраться гораздо легче, чем на персональных колесах.

Да еще и такой соблазн по дороге, как Славкина контора, Петровка, 38. Ну как ее минуешь, если давно не виделись? А потом ведь и Костя недавно высказался весьма недвусмысленно: напрягай Вячеслава, не стесняйся и ни в чем себе не отказывай! Вот Славка-то обрадуется! Как же не заскочить? И заскочил. Все равно время еще раннее, и Платон не уйдет со службы раньше положенного часа. Он в этом смысле педант. Не то что его старшие товарищи и коллеги.

Но это, надо сказать, мелочи жизни. Давно прошла пора, когда требовалось высиживать служебные часы. Теперь умное руководство от своих тоже не совсем глупых подчиненных не присутствия требует, а наличия ума и смекалки, необходимых для оптимального решения насущных вопросов. Правда, по мнению Александра Борисовича, одно никогда не мешало другому, и дисциплина — дело святое, особенно когда она тебя лично не затрагивает.

Грязнов был, естественно, на месте. То есть заполнял своей тучнеющей фигурой, затянутой в элегантный, хотя и малость тесноватый уже генеральский мундир, обширное кресло. Так и напрашивалось уточнение — тоже генеральское.

— Саня! — воскликнул Вячеслав Иванович. — Откуда ты? Неужели проснулась совесть? Или… — он подозрительно потянул носом, — что-нибудь срочно понадобилось? В конце-то рабочего дня?

— Не волнуйся, — успокоил Турецкий, пожимая руку слегка оторвавшему свой зад от кресла Грязнову, — на твою нравственность покушений не предвидится. Я по делу.

— Батюшки, что творится на белом свете! Ты лучше доложи, друг любезный, куда в выходные изволил смыться? Тут Дениска такую рыбалку сотворил! Пальчики оближешь! Ну, думаю, устроим с другом Саней праздник души! А у него все телефоны молчат. И «мобила» тоже. Признавайся!

— Да вот, Славка, допустил грубую ошибку, а теперь вынужден расплачиваться…

И Турецкий вкратце рассказал о поездке в Солнечный, о проклятом этом самолете и о сегодняшнем задании, полученном от Кости. Упомянул некоторые детали, касающиеся вин и закусок, но обо всем остальном говорить не стал, ибо знал, что реакция последует однозначная — этакий сытый генеральский хохот. И в нем не было бы ничего обидного, поскольку по прошествии нескольких дней Турецкому и самому уже представлялось то приключение скорее забавным, нежели опасным для семейных устоев. И тем не менее почему-то не хотелось вспоминать об этом. Если бы еще за рюмкой… да и то…