Грязные игры - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 57

Однако это оказалась женщина с коляской, ко­торая, видимо, жила на этой площадке. Они даже не стали проверять документы. Испуганно покосив­шись на милиционеров, женщина скрылась за сво­ей стальной дверью.

Мальков и Птицын снова уселись на свои стулья.

Кого ждем-то хоть? Не знаешь? — подал го­лос Птицын.

Хрен его знает. Не сказали.

А в квартире кто живет?

Не знаю.

Важная шишка небось. Раз охрану приставили.

Не твоего ума дело, Птицын, — наставитель­но сказал Мальков, — твое дело охранять.

Ну интересно же, — не унимался Птицын.

Тебя не касается.

Птицын вздохнул. И замолк на несколько минут.

И чего нас сюда посадили? — наконец не вы­держал он. — Домофон, привратница, попробуй пролезь.

Посадили — значит, надо, — угрюмо бубнил Мальков.

Дом видишь какой шикарный. Лифты чистые, в подъезде никто не насрал. Не то что у нас в Би­рюлеве.

Мальков молчал. Птицын же продолжал размыш­лять вслух:

Небось правительство в таких домах живет. Ну и понятно, кто же бомжей всяких сюда пустит? Вот и чистота, культура. Цивилизация.

Мальков молчал.

Слушай, — Птицын заговорщически понизил голос, — а Ельцин не здесь живет?

Нет, — нехотя отозвался Мальков.

А где?

Не твое дело. Где надо, там и живет. Это госу­дарственная тайна, — ответил умудренный опытом Мальков.

Ну ясно...

Птицын надолго замолк. Малькову даже показа­лось, что он уснул. Так оно и было на самом деле. Вскоре мысли в голове у Малькова тоже стали за­туманиваться. Задремал и он.Поэтому ни один из милиционеров не услышал звук приближающегося лифта. Только когда раз­дался лязг раздвигающихся дверей, они разом от­крыли глаза.В ту же секунду яркая вспышка ослепила Маль­кова. Вспышка — это стало последним, что он уви­дел в своей жизни. Спустя миг он тихо сполз со своего стула с аккуратной темной дыркой посреди лба.

Господи, не надо. Не надо... — успел прошеп­тать Птицын, прежде чем раздался еще один не­громкий хлопок и пуля прошила его грудь. Он так и остался сидеть на своем стуле.

Через несколько секунд Александр Стриж услы­шал звонок в дверь. Он посмотрел в глазок. Широ­кая тулья милицейской фуражки закрывала почти весь обзор.

Кто там? — на всякий случай спросил Стриж.

Хозяин, — донеслось из-за двери, — нам бы в туалет...

Стриж загремел замками. Дверь широко распах­нулась... Спустя пятнадцать минут соседка обнаружила на площадке подозрительные пятна. Прибывший на­ряд милиции вскрыл дверь и обнаружил в прихо­жей три трупа в большой луже крови.

13 часов 55 минутМосква,улица Пречистенка

Осмотр квартиры Стрижа ничего не дал. Войдя в комнату, я первым делом обратил внимание, что все окна были занавешены шторами. Видимо, Стриж все- таки последовал моему совету. Но это его не спасло...Дежурившая внизу привратница напрочь отвер­гла, что кто-то мог войти незамеченным. И разуме­ется, ни один подозрительный человек в дом не за­ходил. Мы с Грязновым допрашивали ее битых двадцать минут, а потом плюнули. Ну не видела старушка никого, что тут поделаешь!К тому же оперативники обнаружили с задней стороны дома маленькую дверь, ведущую в транс­форматорную, из которой убийца легко мог попасть на лестничную клетку. А потом, поднявшись на второй этаж, вызвать лифт. Все очень просто.Единственная любопытная вещь, которую уда­лось обнаружить, это был авиационный билет на имя Стрижа. Судя по всему, сегодня в 22. 40 он собирался лететь в Женеву. Так что все его рассуж­дения о бескрайних российских просторах, на ко­торых легко затеряться, тоже оказались блефом...

10.20 по среднеевропейскому времениБорт самолета авиакомпании «Дельта»

В салоне бизнес-класса было пусто и тихо. Кро­ме Патрика Норда здесь было только четыре чело­века. Толстый и лысый банкир, с самого начала уткнувшийся в свой ноутбук и так и не поднявший головы до самой Москвы, два одинаковых, одетых в черные костюмы и пестрые галстуки бизнесмена и «новый русский» с молодой любовницей, в ушах которой болтались ненормально большие брилли­антовые серьги.Патрик Норд плотно поел, запил обед двумя ста­канами красного калифорнийского вина, выкурил сигарету и решил соснуть. До Москвы оставалось еще три часа...Прошло полтора года, прежде чем Валера Мунипов попал в Америку. Год в Вене, потом год в Ита­лии, в Риме — обычный путь эмигранта тех лет. В Израиль отправилась лишь небольшая часть, у ко­торых там были настоящие, а не служащие лишь для того, чтобы проставить имя в вызове, родствен­ники. Все остальные жили в скромных квартирках на маленькое пособие, рыдали от счастья при виде забитых полок продуктовых магазинов и свободно продающихся дубленок. Они писали письма на ро­дину, взахлеб рассказывая о своей новой жизни. Родным письма приходили распечатанные, кем-то (известно кем!) прочитанные, а потом неаккуратно заклеенные. Но никто на это особого внимания не обращал. Главное — держать в руках эти листочки ненашенской бумаги, вчитываться в строки, рас­сказывающие о заграничной сказке, потом читать вслух родственникам, потом показывать знакомым чудные цветные фотографии, без конца удивляться и... немножечко не верить во все это великолепие.

Валера никому писем не писал. Отец, узнав, что сын «уезжает», молча подмахнул отказ от взаим­ных претензий и просто отвернулся. Сын оказался еще более неудачным, чем он думал раньше. Мать — как отец. Правда, через восемь месяцев он отпра­вил маленькое письмо Фатиме. Однако ответа не было...Свои деньги Валера получил спустя неделю пос­ле прибытия в Вену. Караханов сдержал слово — Валеру разыскал один советский дипломат и вру­чил ему семьдесят тысяч долларов наличными — за вычетом своих комиссионных. Валера сразу же отнес деньги в банк.Правда, он быстро понял, что сумма, казавшая­ся ему в Советском Союзе фантастической (300 ты­сяч рублей, это же гостиницу «Россия» купить мож­но), на Западе хоть и достаточно крупна, но все же не настолько, чтобы обеспечить ее владельцу без­бедную жизнь до конца дней. Эти деньги нужно было куда-то вложить. Куда именно — этого Валера еще не знал. Он чувствовал, что условия игры здесь, в «обществе равных возможностей», гораздо жестче, а акул, которые только и думают, как бы тебя про­глотить, намного больше. Поэтому Валера принял мудрое решение — просто на время забыть о своих деньгах. До тех пор, во всяком случае, пока он не разберется, что здесь к чему. И не сможет ударить наверняка. В самую десятку.

А пока что Валера присматривался и делал то же самое, что и все остальные эмигранты, — вос­торгался в недавнем прошлом чужой благополуч­ной жизнью, учил английский язык, иногда подра­батывал грузчиком в магазинах, хозяева которых давно просекли, что использовать дешевую рабси­лу гораздо выгоднее, хоть и более рискованно.Как бы там ни было, через полтора года Валера оказался в Америке. Более того, в самом главном городе Соединенных Штатов — Нью-Йорке. Надо сказать, здесь ему понравилось гораздо больше, чем в стерильно-чистой, сонной и до омерзения благо­получной Европе. Его характер неосознанно требо­вал конфликта — в Нью-Йорке этого добра было предостаточно. Буквально через два месяца после приезда, вечером, когда он возвращался с языко­вых курсов, к нему подвалила компания негритян­ских подростков и жестами (разговаривали они на своем кошмарном сленге, что, впрочем, для Вале­ры было все равно — он тогда едва умел объясниться с продавцами магазинов), угрожая сверкающими в свете уличных фонарей ножами, потребовали вы­тряхнуть кошелек. Денег пришлось отдать немно­го, но это Валере совершенно не понравилось. Он привык брать деньги у других сам. Но уж никак не отдавать.Поэтому Валера понял, что чем быстрее он будет соображать, куда лучше приложить свои таланты и хранящиеся на банковском счету деньги, тем луч­ше. Эмигранты прибывали в Америку толпами, при­чем по большей части не из СССР, а из Азии и Ла­тинской Америки. Толпа прохожих на улицах «Боль­шого яблока» становилась все более живописной. Со­ответственно точку приложения своего таланта найти было все труднее.