Возмездие - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 22

— Усмехаетесь? Не верите? Что ж, зря это я... бисер мечу. Как сказано в Ветхом Завете: «Если подуешь на искру, она разгорится, если плюнешь на нее, угаснет: то и другое выходит из уст твоих». Так что валяйте, плюйте.

— Давайте вернемся к Новгородскому.

— А что к нему возвращаться? Его уж не вернешь. Касаемо вашего вопроса о соперничестве, это вопрос смешной. Ну какой он мне соперник, Новгородский? Кто он такой, пидор этот?

— Я вас попрошу не выражаться!

— Да это я так, по-медицински, извините. И что с того, что я нахожусь в конце партийного списка? Это совершенно не означает, что те лица, кто занимает в этом списке первые строки, будут украшать Думу. Они лишь вывеска.

— А вы?

— А я человек реальный. С реальными деньгами и возможностями. Кто блок финансирует, вы в курсе?

— Вы?

— В том числе. И не в последних рядах.

— Понятно. А скажите, Михаил Владимирович, у вас есть какие-либо предположения относительно гибели Новгородского? Мне показалось, он вам не нравился?

— Мало ли кто мне не нравится? Это мой грех. Господь заповедовал всех любить. Меня и отец Тихон укоряет... Но я с собой борюсь. Вот вы мне, к примеру, крайне неприятны, но я же с вами разговариваю, пытаюсь достучаться... А что до мотива убийства?.. Я Новгородского мало знал. Но мне думается, искать нужно в прошлом. Откуда он в Думе взялся? На место убитого депутата попал, так?

-Да.

— Ну вот...

Зыков замолчал, глядя на Турецкого темными глазами из-под нависших надбровных дуг.

— Вы думаете?

— Я ничего не думаю. Это вам думать нужно. Конечно, Зыкова легче всего подозревать — за ним прошлое. Вам, я вижу, не объяснить, что человек может в корне измениться. Но какие у меня мотивы-то? По-серьезному?

— Так, может, просветите, у кого они есть? Вы ведь человек бывалый. Помогите следствию.

— Я следствию не помогаю. С детства. У каждого своя работа.

— То есть вы и здесь и там? И в прошлом, и в настоящем. И за этих, и за тех?..

— Я за себя.

— Понятно, Михаил Владимирович. Что ж, прошу вас не уезжать из города. Мы можем вызвать вас еще раз.

— Вызывайте.

Зыков смерил Турецкого тяжелым взглядом глубоко посаженных глаз, поднялся.

— Сегодня я вас более не задерживаю, — не отвел глаз Александр Борисович.

«Ишь, благородный разбойник», — с раздражением думал Турецкий, глядя на закрывшуюся дверь. Он закурил, прослушивая запись разговора, затем снял телефонную трубку.

— Але, это архив? Танечка? Как я рад вас слышать, прелесть моя! Всем одно и то же? Ложь! Я всем разное. Клавдия Сергеевна? Она моя радость. А вы — прелесть. И вообще, кто же ревнует к Клавдии Сергеевне? Она как законная жена. А вот передавать ей этого не следует! Доносчику первый кнут, это еще Горький сказал. Да не вы горькая... Писатель Горький. Господи, вот ведь племя молодое... Вы книжки в школе читали? Интернет? Да, я безнадежно отстал от жизни. Я ведь по делу. Так и думали? Ну, вы ведь умница! Так вот, Танечка, найдите мне дело Губернаторова. Это девяносто девятый год. И справку подготовьте. Что там по материалам? Через три дня? Таня, это ни в какие ворота... Да? Совсем другое дело! Ценю ваше отношение! С меня шампанское. Жду!

«В каких сложных условиях приходится работать!» — вздохнул про себя Александр. Включил кофеварку, открыл сейф, где стояла бутылка коньяка «Д’Бержерак». В мозгу высветился где-то увиденный лозунг: «Распитие спиртных напитков в одиночестве — верный путь к алкоголизму!»

Александр закрыл сейф. Где, спрашивается, Грязнов?

Грязнова не было. Вздохнув, Турецкий раскрыл «визитницу», набрал номер.

— Але? Игорь Николаевич! Приветствую, Турецкий. И я рад слышать. У меня к вам вопрос: кто у нас финансирует блок «Справедливость»? Мне нужны не официальные данные, а истинное положение вещей. Буду ждать звонка. Спасибо.

Игорь Николаевич Самойлович — полковник ФСБ, не был официально включен в состав следственной группы, но прежде уже работал вместе с Турецким, по другим громким делам. И не отказывал в просьбах как заместителю генпрокурора, Константину Дмитриевичу Меркулову, так и Александру Борисовичу Турецкому.

В пределах дозволенного, разумеется.

Здание лицея находилось в старом центре Петербурга, рядом с бывшей церковкой, обустроенной под кинотеатр. Кинотеатр этот любила молодежь семидесятых — восьмидесятых годов, так как он был единственным местом в городе, где демонстрировали шедевры мирового киноискусства. Марина и сама не раз бывала здесь в ранней юности.

Она вошла в вестибюль лицея, рассматривая скульптуру женщины в царском облачении и огромную Доску почета, на которой значились фамилии именитых лицеистов.

С некоторым трепетом поднялась по мраморным ступеням на второй этаж, разглядывая длинную, во весь пролет лестницы фотогазету, повествующую о походе веселых, чумазых лицеистов на Алтай. Среди ребят определялся худощавый мужчина с густой щеточкой усов.

В кабинете математики мужчина с газетных фотоснимков предстал, что называется, в полный рост. Где-то сто семьдесят пять. Мы почти одного роста, прикинула Марина. Боже, какая чушь лезет в голову... Она так боялась опоздать, что пришла первой.

— Добрый вечер! Вы чья мама? — густым баритоном спросил педагог.

— Мити Оленина. То есть Дмитрия.

— Марина Борисовна? — сверившись с записью в журнале, уточнил классный руководитель.

-Да.

— Рад познакомиться. Вы пока посмотрите тетрадь. Здесь выписаны все оценки ребят за первые два месяца. Или вот альбом мы сделали. После туристического слета. — Он передал Марине тетрадь, альбом и вышел из кабинета.

Пока Марина тихо ужасалась двойкам сына, начали подтягиваться другие родители, и вскоре собрание началось. Марина все переживала за Митины отметки и плохо слушала речь Юрия Максимовича. Что-то об общей концепции преподавания...

— ...Короче говоря, мы относимся к лицеистам как к студентам, а не школьникам. Это означает, что каждый должен работать самостоятельно. Никаких натяжек, вытягивания неуспевающих за уши у нас нет. Мы не районная школа. Вы уже знаете, что к нам трудно поступить — ваши дети прошли жесткий отбор. Но и далеко не все поступившие заканчивают лицей. Отсев очень большой. Я не хочу пугать. Ребята, которые действительно хотят учиться, имеют шансы на успех. Это, собственно, все, что я хотел сказать. Теперь я прочту фамилии детей, с чьими родителями хотели встретиться наши педагоги. Начнем с русского языка. Дмитриев, Кологривова, Литвенчук... Пройдите, пожалуйста, в кабинет тридцать восемь. География...