Я застыла, словно пригвожденная к платформе какими-то
ужасными колдовскими чарами. Я была перепугана случившимся, но при этом
хладнокровно и бесстрастно наблюдала за тем, как рабочие поднимают
пострадавшего с рельсов и затаскивают на перрон.
– Пожалуйста, пропустите меня! Я врач!
Высокий человек с темной бородой торопливо прошел мимо меня
и склонился над неподвижно лежавшим телом.
Во время осмотра меня вдруг охватило странное чувство
нереальности происходящего. Все было как бы не по правде, а понарошку. Наконец
доктор выпрямился и покачал головой:
– Он мертв. Ничего тут уже не поделаешь.
Толпа стала напирать, и удрученный носильщик повысил голос:
– Не надо, не надо! Оставайтесь на своих местах. Зачем
устраивать свалку?
Мне стало дурно. Я повернулась и, не разбирая дороги,
кинулась к лифту. Случившееся было слишком ужасным. Я чувствовала, что мне
нужно выйти на свежий воздух. Врач, осматривавший труп, шел прямо передо мной.
Один лифт уже отправился, другой вот-вот должен был подойти, и врач побежал,
чтобы успеть в него впрыгнуть. По дороге он обронил какой-то клочок бумаги.
Я подняла его и кинулась вслед за доктором. Но двери лифта
захлопнулись у меня перед носом, и я так и осталась стоять с бумажкой в руке.
Когда же наконец второй лифт доставил меня на улицу,
человека, за которым я гналась, и след простыл. Я подумала, что, может быть,
оброненная записка не представляет особой важности, и впервые развернула ее.
На половинке тетрадного листа были нацарапаны карандашом
слова и цифры. Вот как это выглядело: «17.1 22 Замок Килморден».
На первый взгляд ничего особенного… Но что-то мешало мне
выбросить эту бумажку… Я стояла, теребя ее в руках, и вдруг до меня снова
донесся неприятный запах. «Опять нафталиновые шарики!» – поморщившись, подумала
я и осторожно поднесла бумажку к носу. Да, записка вся пропахла нафталином. Но
раз так, то…
Я аккуратно сложила листочек и спрятала его в сумочку. Потом
не спеша отправилась домой, а по дороге упорно размышляла над случившимся.
Миссис Флемминг я сказала, что на моих глазах произошло
ужасное несчастье, поэтому я расстроена и хочу сразу пройти к себе и прилечь.
Добрая женщина все-таки уговорила меня выпить чашечку чая. Оставшись одна, я
тут же приступила к выполнению плана, выработанного по дороге. Мне хотелось
понять, почему, когда доктор осматривал труп, меня охватило такое странное
чувство. Перво-наперво я улеглась на полу, изображая покойника, потом положила
вместо себя диванный валик, а сама постаралась как можно точнее воспроизвести
все движения и жесты врача. Наконец искомое было найдено. Я села на корточки и,
нахмурившись, уставилась вдаль…
В вечерних газетах промелькнуло краткое сообщение о мужчине,
погибшем в подземке; журналисты гадали, самоубийство это или несчастный случай.
Я сочла своим долгом прояснить ситуацию, поговорила с мистером Флеммингом, и он
полностью со мной согласился.
– Следствие, конечно же, заинтересуется вашими показаниями.
Вы говорите, никого, кроме вас, не было?
– У меня такое чувство, что кто-то подошел сзади, но я в
любом случае стояла ближе…
Провели дознание. Мистер Флемминг обо всем договорился и
поехал со мной. Он явно опасался за мои нервы, и мне пришлось изображать
волнение, хотя на самом деле я сохраняла полнейшее хладнокровие.
Пострадавшего звали Л.Б. Картон. В его карманах нашли ордер
на осмотр дома, сдававшегося внаем, дом стоял на берегу реки неподалеку от
Марлоу. Бумага была выдана на имя Л.Б. Картона, проживавшего в отеле «Рассел».
Гостиничный клерк опознал мужчину, заявив, что тот поселился в отеле накануне
трагического происшествия и зарегистрировался как Л.Б. Картон, приехавший из
Южной Африки, а точнее – из Кимберли. По мнению клерка, мужчина только что
сошел с корабля.
Я оказалась единственной, кто хоть что-то знал о происшествии.
– Вы думаете, это был несчастный случай? – спросил
следователь.
– Да, конечно. Его что-то напугало, и он инстинктивно
попятился, не отдавая себе отчета в том, что делает.
– Но что могло его напугать?
– Не знаю. Но он напугался. Его вдруг объял панический ужас.
Туповатый присяжный сказал, что некоторые люди приходят в
ужас при виде кошек. Может, тот человек испугался кошки? Мне сия мысль не
показалась особенно замечательной, но остальные за нее ухватились, поскольку им
явно не терпелось разойтись по домам и они были рады признать смерть Картона не
самоубийством, а несчастным случаем.
– Удивительно, – сказал следователь, – что доктор – тот,
который первым осматривал тело, – так и не появился. Надо было сразу спросить
его имя и адрес. Полиция очень неправильно поступила, не сделав этого.
Я тихонько усмехнулась. У меня имелись свои взгляды на сей
счет, и я намеревалась как можно скорее изложить их в Скотленд-Ярде.
Однако на следующий день меня ждал сюрприз. Флемминги
принесли «Дейли Баджет», чьи сотрудники в то утро оседлали своего любимого
конька.
«НЕВЕРОЯТНОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ НЕДАВНЕЙ ИСТОРИИ В ПОДЗЕМКЕ! В
ПУСТОМ ДОМЕ ОБНАРУЖЕНА УБИТАЯ ЖЕНЩИНА!»
Я жадно пробежала глазами сообщение:
«Сенсационное известие пришло вчера из особняка Милл-Хауз в
Марлоу. У мужчины, который, по первоначальным предположениям полиции, совершил
самоубийство, бросившись на рельсы подземки на станции Гайд-парк, в кармане был
обнаружен ордер на осмотр Милл-Хауза, принадлежащего члену парламента сэру
Юстасу Педлеру и сдающегося внаем без обстановки. А в одной из комнат на
верхнем этаже вчера нашли тело задушенной молодой красавицы. Она похожа на
иностранку, однако опознать ее пока не удалось. Полиция утверждает, что у нее
есть какие-то важные улики. Сэр Юстас Педлер, владелец Милл-Хауза, проводит
зиму на Ривьере».
4
Никто не пришел опознать труп убитой женщины. На дознании
вскрылись следующие факты.
Восьмого января в час дня или чуть позже в контору мистера
Батлера и мистера Парка, расположенную в районе Наутсбридж, вошла хорошо одетая
женщина, говорившая с легким иностранным акцентом. Она объяснила, что хочет
снять или купить дом на Темзе, откуда легко было бы добраться до Лондона. Ей
дали координаты нескольких домов, включая и Милл-Хауз. Особа назвалась миссис
де Кастина и сказала, что живет в «Рице», однако там такой постоялицы не
оказалось, и работники гостиницы не смогли опознать тело.
Миссис Джеймс, жена садовника, работающего у сэра Юстаса
Педлера, присматривает за Милл-Хаузом, а сама живет в маленьком домике у
дороги. Она и давала показания. Около трех часов дня к дому подошла женщина.
Она показала ордер на осмотр дома, и миссис Джеймс, как было заведено, дала ей
ключи. Милл-Хауз расположен неподалеку от ее дома, и она обычно не сопровождает
потенциальных нанимателей. Через несколько минут появился молодой человек.
Миссис Джеймс описала его как высокого, широкоплечего, с бронзово-загорелым лицом
и светло-серыми глазами. Он был гладко выбрит и одет в коричневый костюм.
Мужчина сказал миссис Джеймс, что он друг дамы, осматривающей дом, дескать, он
просто задержался на почте, отправляя телеграмму. Миссис Джеймс указала ему
дорогу и больше о посетителях не думала.