Лиходолье - читать онлайн книгу. Автор: Елена Самойлова cтр.№ 10

– Если не привяжется к человеку, – уточнила я, справившись-таки с платьем и одергивая подол.

– Если не привяжется к человеку, – спокойно подтвердил староста. – Это не так плохо, как кажется. Русалки не только красивы. Они беззаветно верны до самой смерти – тем, кто прошел через предательство, этого более чем достаточно.

– Ты не обижайся, добрый человек. – Искра улыбался широко и почти беззаботно, терпеливо дожидаясь, пока я затяну боковые шнуровки платья и возьму в руки посох. – Но я что-то не ощущаю себя настолько несчастным и уставшим от жизни, чтобы броситься в объятия сопливой девчонки, которая будет жить за мой счет в прямом смысле этого слова.

– Даже после смерти нелюдки, которую прячешь за собой?

Кто-то из крестьян успел хохотнуть, прежде чем Искра звонко клацнул железными зубами, и сразу же осекся, трусливо скрываясь из виду за спинами соседей. Харлекин ухмыльнулся, кладя мне на плечо отяжелевшую металлическую ладонь, увенчанную острыми когтями, и потянул за собой. Люди шарахались с его дороги – они, похоже, забыли про самострелы и остроги, глядя на то, как пришлый со слегка разбойничьим лицом меняется, покрываясь полированными латами, как встрепанные рыжие волосы вытягиваются, выцветают, рассыпаясь по плечам серебристыми струнами…

– Думаешь, они на нас донесут в Орден? – поинтересовалась я у Искры, когда мы уже покинули деревеньку, и Овражье скрылось за чернеющим в последних солнечных лучах пролеском.

– Не донесут, – уверенно отозвался харлекин, почему-то старательно отводя взгляд, пока я, высоко подоткнув подол платья, отмывала ноги от налипшей грязи в неглубоком лесном ручейке. – Потому что в противном случае их драгоценных русалочек первыми пустят под нож из холодного железа. А нас еще поискать придется.

Я прихлопнула противно звенящего над ухом очередного комара, собратьев которого над ручейком кружилось видимо-невидимо, обулась и подошла к Искре, задумчиво созерцающему содержимое разворошенного тючка.

– Чего-то не хватает?

– Денег, – вздохнул харлекин, выуживая из сумки неаккуратно сложенный плащ и протягивая его мне. – Их, как известно, всегда не хватает, особенно в дороге. А еще мы лишились драной тряпки из мешковины, которую ты упорно называла платьем.

– Оно мне нравилось, – возразила я, вытаскивая из сумки небольшой кусок льняного полотна и примеряясь, как бы половчее отрезать от него ленту для новой повязки.

– Если хочешь, я за ним вернусь, – равнодушно предложил Искра, все еще перебиравший сваленные в кучу вещи и аккуратно раскладывая их по сумкам.

Я покачала головой, неловко, неумело распарывая ножом крепкую холстину. Не настолько я любила это платье, чтобы возвращаться за ним в логовище русалок.

Тр-р-ресь!

Ткань неожиданно легко поддалась, нож ушел вниз и полоснул лезвием по основанию большого пальца на левой руке, которой удерживала ткань. Я зашипела от боли, роняя в траву и нож, и холстину, зажала пальцами скользкую от крови царапину, оказавшуюся неожиданно глубокой.

– И вот так всегда, – услышала я над головой низкий, рокочущий голос Искры. – На минуту не отвернешься…

Небольшой порез рыжий обрабатывал так долго и тщательно, словно от этого зависела моя жизнь, и при этом так и не поднял на меня лисьего взгляда, прикипев им к тонкой темно-красной полоске, ярко выделяющейся на бледной, незагорелой коже. Криво отрезанная полотняная лента пошла на бинт – харлекин затянул узел и только тогда выпрямился и посмотрел мне в лицо.

– У тебя теперь тело взрослой женщины. – Его голос звучал низко, очень низко и глухо, кончики пальцев, только что аккуратно наматывающих бинт, скользнули вверх по моей руке, по кое-как затянутому рукаву платья, коснулись открытого плеча. – Не ребенка.

– Тебе нравится? – спросила я и сразу же пожалела.

Потому что золотой лепесток пламени-одержимости, что ровно горел у Искры где-то под сердцем, вдруг полыхнул так ярко, что на мгновение ослепил мои шассьи глаза. Тонкая пленочка спокойствия, которая сдерживала этот огонек, лопнула, как мыльный пузырь, рыжий качнулся вперед, крепко обнимая меня и прижимая к широкой груди, зарываясь лицом во влажные степняцкие косички, холодившие шею.

– Нравится. – Широкая горячая ладонь харлекина соскользнула по моей спине, оставив полосу приятного, будоражащего тепла, задержалась на талии – и опустилась еще ниже. – Очень.

Он явно хотел добавить что-то еще, как где-то неподалеку звонко загудел рожок. Я слышала точно такой же, когда путешествовала с ромалийским табором, – это был сигнал к остановке, поиску места на ночлег. Значит, мы совсем рядом с торговой дорогой и, если повезет, можно будет напроситься в караван, идущий прямиком до реки Валуши, за которой расстилается огромная степь. Место, где можно не бояться дудочников-змееловов, где можно не оглядываться через плечо, опасаясь, что на тебя донесут в славный Орден или же попытаются поднять на вилы.

Лиходолье – край, дающий приют даже нелюдям…

– Искра, быстрее! – Я заворочалась, стремясь выбраться из надежных, крепких, но кажущихся неуместными объятий. – Дорога совсем близко, вдруг нам повезет и нас возьмут в караван.

Он не ответил. Я подняла голову – огненное пламя в его груди будто застыло, скованное лютым холодом. Харлекин молча отстранился, сунул мне в руки оторванный от холста длинный широкий лоскут, сгреб все наше добро в узел, который взвалил на плечо, и направился к тракту напрямик, не утруждая себя, чтобы обойти густую лещину, разросшуюся у него на дороге. Один взмах отливающей сталью рукой – и тонкие ветки повалились в траву, срезанные, будто мечом.

Я бросилась следом, держа посох под мышкой и на ходу пытаясь ровнее завязать неровную, махристую ленту на глазах. Вот кто бы мне объяснил, что это за пламя золотисто-рыжего цвета горит и у Искры, и у разноглазого дудочника, которого я последний раз видела на разрушающейся площади в Загряде, если из-за него оба утрачивают спокойствие и чуть что злятся, как будто их смертельно оскорбили?

– Змейка, если все еще хочешь прибиться к каравану, то бегом!

Осторожно, высоко поднимая юбку, я перебралась через срезанные ветки и устремилась следом за харлекином прямо через крапиву, не обращая внимания на то, что лодыжки хлещут колкие, жгучие листья. А про пламя спрошу у Искры. Потом, когда харлекин немного остынет и не будет перебивать любую попытку завести разговор язвительным, хлестким замечанием.

Непременно спрошу.

Где-то неподалеку играла скрипка.

Сквозь сон я узнала мелодию – «Просыпайся, ждет тебя дорога». Не простая, не золотая, а хрустальная, накрытая полотном из лунного серебра, – вот о чем была эта песня. Очень любил ее играть наш скрипач, особенно по утрам, и это было гораздо приятней, чем грубоватые окрики Михея-конокрада, которыми он будил каждого, кто старался поваляться в фургоне подольше и всячески пытался улизнуть от утренних забот. Еще немного – и прибежит Лира, заберется в телегу и станет тормошить, стягивать уютное теплое одеяло из разноцветных лоскутов, а то и травинкой будет нос щекотать…