Месть предателя - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 25

– Хорошо, – сказала Доброва, – я вас поняла. И согласна с вашими доводами.

– Рад, что вы меня правильно поняли. Ну так что было дальше?

– Березкина стала нагонять пропущенное. Ее оценки стали выше. Девочкой-то она была неглупой. Так что я осталась довольна. Наставника Инне я выбрала правильно.

– И долго Невежин вытягивал Березкину?

– Инна довольно-таки быстро исправила свое положение, и нужда в помощи Невежина вроде бы отпала. Но этого времени оказалось достаточно, чтобы они подружились.

– А как вел себя Поташев? Что происходило с ним?

– Сначала он никак не реагировал, но потом, по мере того как Инна Березкина все больше и больше привязывалась к Невежину, а их дружба становилась все крепче, Эдик Поташев становился все жестче и жестче.

– Вы это как-нибудь объясняете?

– Я думаю, что Эдик стал ревновать. И это была двойная ревность. Березкину, как объект своего внимания, он ревновал к Невежину. А Невежина, как своего друга, ревновал к Березкиной.

– Наверно, этот треугольник существовал только до выпускного вечера? Обычно ведь так и бывает. Или я не прав? – спросил Юрий Гордеев.

…Гул взволнованных голосов стих, лишь когда на школьную сцену поднялась директриса. Это была крупная пожилая женщина с гордой осанкой работника высшей партийной школы и укротительницы одновременно. Ее черная длинная строгая юбка и черный жакет, застегнутый на все пуговицы, говорили о серьезности сегодняшнего события, а украшенная янтарной брошью белая блузка с пышным жабо должна была напомнить присутствующим о том, что событие это еще и торжественное. Прическа высилась башней из седых волос, которая – для надежности – была схвачена лаком. Очки в дорогой оправе подчеркивали ее главные человеческие качества – серьезность и ответственность.

Директриса подошла к микрофону и без бумажки, обычной для ответственных работников, произнесла вступительную речь, которую за долгие годы работы в системе народного образования она знала наизусть. Здесь было сказано обо всем: о стране, о партии, о родных и близких, о долге, о чести, о совести, о том, что необходимо всегда повышать свои знания и отдавать их на благо народа, о том, что империалисты не дремлют, а ждут не дождутся, когда же наступит момент их победы над Родиной социализма и Ильича. И так далее…

Закончив речь, она под благодарные аплодисменты слушателей направилась в глубь сцены, туда, где стоял длинный стол, крытый плюшевой красной скатертью. На столе кроме второго микрофона и вазы с цветами высились стопки аттестатов зрелости. Рядом лежало несколько небольших коробочек.

Директриса взяла из рук завуча лист плотной бумаги и, просмотрев его, положила на край стола.

– А теперь настал самый замечательный момент, – сказала она во второй микрофон. – Замечательный не только для родителей наших выпускников, но и для учителей.

В зале вновь раздались аплодисменты.

– Первыми на этой сцене получат аттестаты зрелости те, кто на протяжении всех десяти лет учебы были во всем первыми. Они закончили школу с золотой медалью и уже, можно сказать, поступили в высшие учебные заведения. В какие? – Директриса сделала небольшую паузу. – Знают пока только они сами. Перед ними открыта дорога в любой вуз страны.

Повернувшись к столу, она взяла из рук секретаря небольшую коробочку и аттестат.

– Федор Невежин! – объявила торжественно.

Оркестр заиграл туш.

На сцену поднялся улыбающийся юноша. Внешне он ничем не отличался от остальных сидевших в зале выпускников. Может быть, лишь густой и курчавой шевелюрой темно-каштанового цвета да тем внутренним светом глаз, который не был виден на расстоянии.

Получив аттестат и коробочку с золотой медалью, которая была показана всем присутствующим, Федор Невежин поблагодарил школу, учителей и родителей и, скромно опустив голову, вернулся в зал.

Вторым был вызван на сцену Эдуард Поташев.

Оркестр вновь заиграл туш. Во время вручения Поташев ни разу не улыбнулся – его тонкие губы были плотно сжаты. Произнеся слова благодарности, он резким движением головы отбросил назад упавшую на глаза рыжую челку и окинул зал холодным победным взглядом. Сцену он покидал чемпионом. Его руки, державшие аттестат и медаль, были подняты вверх – как у олимпийца, выигравшего финальный забег.

А в это время в зале две женщины, сидевшие рядом на одном из последних рядов, то и дело вытирали платками слезы счастья и гордости. Гордости за своих детей, которые были названы лучшими.

Женщин звали Татьяной Петровной Поташевой и Людмилой Васильевной Невежиной.

– Я так рада за наших мальчиков… так рада! – сквозь слезы шептала подруге Невежина. – Ведь твой Эдик мне как родной.

– Да… кабы не ты, Людочка… Не знаю, случился бы у меня этот день… – также сквозь слезы шептала вторая женщина. – Ведь когда у меня пропало молоко, я не знала, что и делать. И это в первый же месяц его жизни!

– Ну что сейчас об этом, Таня! Сколько лет прошло…

– Нет, подруга, такое не забывается… Я ведь чуть с ума не сошла тогда…

– Ну что ты все об одном!

– А о чем же еще?!

– Да надо уже о том, что наши мальчики выросли. Стали лучшими – первыми. Аттестаты им вручили. Медали дали золотые. Я думала, что такого уже и не бывает.

– Верно. Но только если бы не ты тогда, не сидеть бы мне здесь сегодня. И Эдик бы не поднялся на эту сцену. Когда моего отца объявили «врагом народа», от меня, ты же помнишь, все, даже врачи, отвернулись… А ты одна ничего не испугалась, вскормила Эдьку своим молоком. Что б я без тебя делала!.. – И Поташева вновь промокнула сползавшую по щеке слезу.

– Эх, когда было!.. – успокаивала подругу Невежина.

После официальной части, когда все аттестаты зрелости были вручены, большинство родителей покинули школу. Они не хотели мешать веселью своих чад, не желали сковывать их своим присутствием. Остались лишь члены родительского комитета, которые отвечали за порядок и организацию выпускного бала.

Само торжественное мероприятие проходило в двух смежных помещениях. В школьной столовой, где был накрыт большой праздничный стол, и в актовом зале, откуда руками выпускников ряды скрепленных между собой кресел были вынесены в коридор и расставлены вдоль его стен.

Спустя короткое время после начала неофициальной части школьные помещения уже напоминали собой сообщающиеся сосуды. Перетекающей жидкостью в них были восторженные выпускники. Они то подходили к столу – восстанавливать свои растраченные за десять лет обучения силы, то возвращались в полумрак танцевального зала, чтобы тут же сжигать набранные калории. В зале, где играла музыка, они задерживались дольше. Быстрые танцы сменялись медленными. Преподаватели, которых в зале оставалось все меньше и меньше, были нарасхват – их недавние ученики не позволяли им перевести дыхание.