Свиданий не будет - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 59

Гордеев даже присвистнул.

– Там был уже букет статей. Двести двадцать восьмая, двести десятая и, конечно, сто сорок седьмая. Это, естественно, по старому кодексу.

– А почему «конечно»?

– Но видно же, что Вялин – по своей натуре авантюрист, человек, который тяготеет ко всяческим незаконным приключениям, аферам и тому подобному. На Остапа Бендера он, конечно, не тянет, однако его предприимчивость налицо.

– Но двести двадцать восьмая – это ведь «изготовление или сбыт порнографических предметов». Очень скользкая статья, как мы наконец признали. Не навесили ли здесь Вялину что-то за просмотр с друзьями «Греческой смоковницы» или видеожурналов «Плейбоя»?

– Ну, «Смоковница» в деле не фигурировала, а вот изготовление копий «Эммануэли» и «Калигулы» вменялось в вину. Кое-какую откровенную порнуху с этим знаменитым «дас ист фантастишь» они тоже размножали. Ну, ладно бы это. Тогда сегодня Вялина можно было бы объявлять великомучеником от полового просвещения для стареющих мужчин и пионером распространения эротического искусства в Усть-Басаргинской области. Но там было не только это. Он еще с двумя друзьями раздобыл неплохую видеокамеру – довольно редкая вещь тогда – и стал снимать на нее собственную порнуху. Ведь и у нас немало своих Терез Орловски и Шон Янг – или, как их там?.. Тем более один из них был наш местный интеллектуал, оператор с телевидения – Марат Личугин. Он, бедняга, раз шесть поступал во ВГИК, но вот, в конце концов, обрел себя…

– Значит, считаете, неудачник?

– То есть он, конечно, неудачник, но особый. И причины, по которым его браковали на операторском факультете, для меня попросту непонятны. Признаюсь, когда расследовалось это дело Вялина и компании, мы в прокуратуре и юрконсультации все эти вещественные доказательства, все это сплошное неприличие посмотрели. Ну, мужчины, по-моему, более внимательно, наша сестра – как бы с некоторым смущением. Но из того, что я видела личугинского, могу сказать – человек он одаренный.

Гордеев заулыбался.

– И зря вы смеетесь! Не только ведь Достоевский писал об идеале содомском, с его времен это очень многим понятно стало. Есть даже фильм, не так давно по ТВ показывали – «Красота порока». А Личугин со своей полулюбительской камерой достигал удивительных эффектов… Ну, ладно, не о нем сейчас речь, хотя свои три года Марат получил.

– А за что же Вялину восемь? Откуда двести десятая?

– Как всегда, заигрались! Для своих съемок они находили вначале лиц из специфического контингента: молодые работницы, живущие в общагах, несколько студенток согласились, кто-то из околокриминальной среды… А потом Вялину в голову пришло пригласить каких-то пэтэушниц… И все бы сошло, когда бы не дурацкое мошенничество… Это вернувшемуся после недолгой отсидки Ленчику Строкову пришло в голову кидать сограждан, пытающихся продать свой автомобиль подороже…

– Фи! – протянул Гордеев. – Я-то полагал, что Вялин придумал нечто поинтеллектуальнее.

– Увы! Может, еще что и было, да только мы об этом не знаем. На седьмой, по-моему, машине они попались. При обыске обнаружили порнуху. Потом – пэтэушниц, которые, впрочем, никаких заявлений не делали, жалоб не писали и вообще уверяли, что им объяснялось, что это лишь кинопробы для зарубежных студий…

– И они в эту чушь верили? То есть я хочу сказать, вы, судейские, в эти их слова верили?

– Юрий Петрович, вы ведь тоже судейский! Вялин – совсем не дурак, и в, как это говорят, крутых съемках их не использовал. Так, любовные игры друг с другом… При этом у нас была статья за мужеложство, а за лесбос, как помните, ничего наши многомудрые законодатели не предусмотрели. Наконец, я не уверена, что нам в руки попала вся продукция вялинской фирмы. Ведь свои кассеты они продавали не здесь, а в Средней Азии, на Кавказе, в Закавказье… Так сказать, для людей с горячей кровью.

– Уж не обижайте наш этнос!

– Будет вам!.. Словом, по совокупности Сергей Максимович получил восемь. Отсидел от звонка до звонка… Вернулся в Булавинск.

– А здесь – перестройка! Торжество демократии!

– В общем, да. Ну, он активно включился… Женился во второй раз… О первой жене мне мало что известно… Канула.

– А ребенок был?

– Тоже не знаю.

– А кто – вторая?

– Бойкая дамочка. Окончила наш пединститут, иняз.

– Вот как! Впрочем, как мне довелось видеть на фотографии, Вялин – мужчина не из последних.

– Даже смазлив. К тому же мастер спорта по боксу.

– И когда же это он успел?

– Занимался со школьных лет.

– А как же Вялин влез в бизнес?

– Через жену. Говорят, она подрабатывала переводчицей в местном «Интуристе», затем еще с несколькими такими же зарегистрировала кооператив по оказанию образовательных услуг, потом еще что-то подобное. Но все это было довольно бледно, пока не появился Вялин…

– А не стоит ли и за этой Жанной тоже кто-нибудь покруче?

– Сейчас безусловно. Конечно, может, и начинала она при чьем-то покровительстве, но это с точностью сказать не могу. Все-таки не надо сбрасывать со счетов и то, что перестройка помогла многим людям открыть в себе ту энергию, которую они прежде не подозревали…

– А Дом быта, насколько понимаю, чета Вялиных получила все же при покровительстве Манаева?

– Это без сомнений.

– И Вялина Манаев избрал потому, что он – с его судимостями – достаточно уязвим при грамотной раскрутке. Почти марионетка…

– Да, эта оговорка «почти» – очень важна. Вялину позволено очень много. За годы в колонии он приобрел не только кличку Фужер, но и многие повадки вора в законе. Во всяком случае, играет именно эдакого благородного разбойника – потомка Стеньки Разина и тому подобных народных героев. На Пугачева он похож, каким его изобразил Пушкин в «Капитанской дочке». Только ведь у Пушкина этот герой далеко не положительный.

– Иными словами, Вялин у вас не только народный мэр, но и один из самых крупных предпринимателей в городе.

– Точно. Однако хочу вам заметить, что эта его торговля, все это бытовое обслуживание – мелочи.

– Есть что-то более потаенное?

– Есть, но не у него. Я же говорю: Вялин – фигура подставная. Так, мэр Серега. Это народ может выражать свои неподдельные чувства и восхищаться тем, как он матерком кроет начальников, многие из которых старше его. А в более высоких сферах все же обхождение другое, хотя, конечно, и тянущее на статьи из более серьезных разделов УК. А он – Фужер и есть Фужер. Толкнет его кто пальцем покрепче – упадет, а ножка переломится. Больно высока была, скажут.

В дверь позвонили.

– Уж пишите только, – я вам буду сказывать.

В. Ф. Одоевский. Сказка о мертвом теле, неизвестно кому принадлежащем