Цвет ночи - читать онлайн книгу. Автор: Патриция Хэган cтр.№ 12

– Нет, бабушка, я никуда не поеду. Видит Бог, я была бы счастлива бежать от этого кошмара, но я тебя не брошу – да и некуда мне ехать.

Мьюэра сжала губы кисетиком. Медлить было нельзя, но она знала, что нужно делать. Взяв фонарь, она поманила Дэнси за собой.

– Пойдем, я тебе что-то покажу. Может, это подскажет тебе выход. Есть кое-что, чего я никогда никому не показывала и о чем никогда никому не говорила. Но сейчас, я чувствую, настало время, чтобы ты об этом узнала.

Бросив взгляд на Брайса, который по-прежнему не шевелился, Дэнси последовала за бабушкой по узкому коридору в крохотную кухоньку в задней половине дома.

– Сюда, – Мьюэра распахнула дверь кладовки и шагнула внутрь. – Не сердись, что я не показала тебе раньше, – я не смела. Я боялась, Дэнси.

Бедняга вся дрожала, слезы катились по сморщенным щекам. Дэнси понимала, что, несмотря на неожиданно проявившуюся в ней силу духа, бабушка была смертельно напугана. Она нежно обняла хрупкие, худенькие плечи и пообещала:

– Ну что ты, бабуля, как я могу на тебя сердиться! Говори скорее, что там такое, потому что надо, наверное, вызвать доктора к мистеру Квигли. Мы скажем, что он оступился и упал. Он не видел, что это ты его ударила…

– Слушай меня и молчи, – возразила ей Мьюэра, сжав бледные губы. – У нас очень мало времени. Ты должна собраться и уйти, прежде чем он очнется.

Потеряв от изумления дар речи, Дэнси молча смотрела, как бабушка на цыпочках дотянулась до верхней полки и стала шарить там, передвигая пыльные банки. Наконец, слава Богу, она нашла то, что искала, и со вздохом облегчения, торжествующе протянула внучке два конверта. Один из них, пожелтевший от времени, местами обгоревший, как будто его пытались сжечь, сразу привлек ее внимание.

– Я вытащила его из огня, – объяснила Мьюэра, хрустя пальцами. – Это письмо пришло почти сразу после вашего приезда и попало к твоему деду. Ты же знаешь, я не умею читать, но я узнала на нем имя Идэйны и поняла, что оно адресовано ей, а дед твой вскрыл его и прочел и страшно разозлился: сказал, что сожжет, а если я хоть словечко скажу твоей матери, он изобьет меня так, что я ходить не смогу. Он бы, конечно, сжег его, только мне сердце подсказало, что так нельзя, надо это письмо сохранить, и, как только он отвернулся, я выхватила конверт из огня и спрятала. А потом пришло еще одно – года полтора назад, – только этого он уже не видел. Я его тоже спрятала, – гордо заключила она.

Когда Дэнси увидела обратный адрес, у нее дрогнуло сердце: оба письма были от дяди Дули.

– Так почему же ты не показала их маме? Почему утаила их от нее?

– Я хотела, но, верь мне, Дэнси, – я боялась. Я так боялась! Я не знала, о чем в них написано, но знала, что со мной сделает твой дед, если только разнюхает, что я их припрятала. Я понимала, что там что-то случилось, иначе бы она не приехала, – торопливо продолжала Мьюэра. – Идэйна ничего мне не рассказывала, но, после того как пришло первое письмо и дед твой рассвирепел, я подумала, что это как-то связано с ним, с твоим дядей Дули, и что-то там неладно. Только я все равно не могла выбросить эти письма.

Дэнси вынула из конверта первое письмо – оно было датировано летом 1864 года – и начала читать полустертые строчки:

«Милая моя, родная моя Идэйна!

Когда я прочитал твое письмо, я упал на колени и возблагодарил Бога. Да, я люблю тебя и всегда буду любить.

Мне больно читать, как плохо обращается с тобой отец и как ты там страдаешь. Если бы я только знал, что ты решила уехать, клянусь, я сумел бы тебя удержать. Уехав, ты увезла с собой мое сердце.

Я что угодно сделаю, лишь бы быть с тобой и моей дорогой Дэнси. Если ты не передумала, сразу сообщи мне, что ты хочешь, чтобы я сделал. Я или приеду за тобой, или пришлю тебе денег на обратный путь. Мы поедем, куда ты только захочешь, будем жить, где ты только захочешь. Я продам свою землю, я что угодно сделаю. Не думай о моем брате. Единственное, что имеет значение, – это чтобы мы были вместе.

Я буду ждать твоего письма. Жизнь моя в твоих руках, родная моя, любимая моя Идэйна.

Навсегда любящий тебя,

твой Дули».

Дэнси не чувствовала, что слезы бегут у нее по щекам, пока бабушка не протянула ей платок со словами:

– Торопись, родная. Он может очнуться в любую минуту.

– Господи, бабушка, ты знаешь, что все это значит? – воскликнула Дэнси. – Мама и дядя Дули любили друг друга. Она убежала от отца, потому что была с ним несчастлива, а потом, когда приехала сюда, поняла, что должна быть с дядей Дули. Она написала ему об этом, и он ответил, что тоже любит ее, только она так и не получила его письма, потому что ты его спрятала, и все эти годы… Все эти годы, – продолжала она, подавив рыдание, – она думала, что он ее не любит. Теперь я понимаю, что восстановило ее против него, почему она отказывалась говорить о нем и так ожесточилась. И больше он не писал ей?

Мьюэра виновато потупилась.

– Я помню, что было еще несколько писем, но дед их сжег. Мне не удалось их спасти. Идэйна попыталась написать Дули еще одно письмо, но оно как-то попало к деду, и он его уничтожил.

– Черт бы его побрал, – ругнулась Дэнси, дрожащими пальцами вскрывая второй конверт.

«Идэйна, любимая моя!

Двенадцать лет назад ты решила вычеркнуть меня из своей жизни, но я никогда не переставал любить тебя. Наверное, ты встретила другого. Ну что ж, я желаю тебе только счастья. Я молю Бога, чтобы жизнь твоя была полна радости, ты этого заслуживаешь!

Причина, побудившая меня снова написать тебе, заключается в том, что я сейчас нахожусь в гуще военных действий и в любую минуту могу быть убит. Если меня убьют, я хочу, чтобы Дэнси унаследовала все мое имущество. Это письмо, подписанное мною и заверенное священником, является документом, удостоверяющим ее право на наследование. Я знаю, что Дэнси будет любить мою землю так же, как и я. Скажи ей: это – как маргаритки, на все времена, навсегда. Как моя любовь к вам обеим. Она поймет.

Пожалуйста, позаботься о том, чтобы она получила это письмо. Я хочу, чтобы она знала, как много для меня значит. Воистину, ангелы в небе плясали от радости в день, когда она родилась.

Ты разбила мое сердце, Идэйна, но я никогда не думал о тебе плохо.

Навсегда любящий тебя,

твой Дули О'Нил».

С минуту Дэнси не могла выговорить ни слова, и только когда бабушка снова заторопила ее, поняла, что все это значило. Если дядя Дули прошел через войну и остался жив – а сколько она молилась, чтобы Господь его сохранил! – если только он жив, он примет ее с распростертыми объятиями. А если он убит, его дом станет ее домом.

Медленно, почти благоговейно, она свернула письмо, вложила его в конверт и спокойно сказала: