Золото дикой станицы - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 58

— Дай я, — протянул к кувалде руку Жмых. — У меня удар сильнее.

Но Шнур уже справился и сам. Последние два вагона сначала по инерции катились за составом, потом начали замедлять ход, все медленнее и медленнее и наконец совсем остановились. Шнур утерся рукавом, размазав мазут по всей широкой морде, и радостно улыбнулся, ощерив крепкие белые зубы.

— Оп-паньки, приехали!

Братки спрыгнули с подножки и повернувшись к дороге, замахали руками.

Им и в голову не приходило, что с другой стороны насыпи за их действиями наблюдали их враги — Куренной с казачками. На возвышенности стояли три машины «казачков», откуда им было видно как на ладони — суетня братков, а потом и приглашающие их жесты, адресованные выжидающим в стороне подельникам.

— Есть… — обронил Куренной, опуская бинокль. — Предпоследний вагон.

— Начнем? — Клест нетерпеливо засучив ногами, потому что тоже лежал в траве и уже готов был сорваться по первому приказу Куренного.

— Погодь, — придержал его прыть Куренной, опять приложив к глазам бинокль. Вагоны окончательно остановились, и с противоположной насыпи к ним уже съезжали три машины.

— Негоже нам заниматься черной работой. Мы ж казаки, а не якась там шпана. Нехай они вскроют, а там побачим.

Тем временем из машин выскочили не менее дюжины ворыпаевских, оживленно жестикулируя и переговариваясь, все при оружии. Куренной переводил окуляры бинокля по лицам, почти всех он знал, но вдруг увидел среди них Турецкого.

— Мать твою… — от неожиданности выругался Куренной. — Там Антон…С ними.

Клест напряженно вглядывался в лица.

— А ты казал, шо его убили ворыпаевские… Выстрел слышал… Это он нашего Димона застрелил, а сам переметнулся. Ах он дятел хренов! Сукодей! Я ж говорил, шо засланный он. А вы все ему в рот заглядывали, каждому его слову верили.

Клест вытащил из-за спины винтовку:

— Щас я его быстренько мочкану, — злорадно пообещал он и взвел курок.

— Тихо! — оборвал его Куренной. Он следил за дальнейшими действиями уже Турецкого. Тот постоял в толпе братков, один из них подтолкнул его в спину в сторону к вагону и Антон, или как там его, не спеша зашагал в заданном направлении.

— Глянь, а он не добровольно идет, — заметил Клест. — Его ворыпаевский под прицелом держит. Шо-то я эту харю не знаю. Какой-то из новых. Вишь, сами не хотят рисковать, нашли себе пушечное мясо… — он рассмеялся и с интересом смотрел, как будут развиваться события.

— Вот-вот… Я и говорю — они его без тебя мочканут. Зараз он им поможет открыть вагон, а они ему откинуть тапочки.

Клест зашелся в беззвучном смехе. Но Куренной даже не улыбнулся. Ему ничуть не было жалко заезжего «охранника». Хотя что-то вроде сожаления промелькнуло в его глазах. Этот Антон и так долго продержался в здешних суровых условиях. Уже сколько раз мог отдать концы, побывав в руках ментов, казаков, а теперь и бандитов. Сколько веревочке не вейся…

Турецкий шел сначала по жесткой выгоревшей траве, потом по гравию, он не спешил, потому что торопиться уже было некуда. Позади дуло пистолета, впереди закрытая дверь вагона, за которой его тоже ждут стволы. При любом раскладе пуля его найдет.

— Ну, и что теперь делать? — тихо пробормотал Турецкий, останавливаясь у двери. — Хоть бы в голову что-нибудь пришло. Ничего…Вот тебе, Турецкий, и переоценка ценностей…

Ну что ж, хоть его в вагоне и не ждут, но постучаться нужно. Так сказать, напоследок отдать долг вежливости. А там уже действовать по обстоятельствам.

— Кто? — тотчас рявкнул голос из-за двери. — Я сейчас через дверь выстрелю!

Турецкий молчал, потому что не знал, как назваться.

— Кто там? А ну говори! — заорали сразу два голоса.

Турецкий подумал, что мужикам внутри тоже не позавидуешь. Они уже наверняка поняли, что вагон отцеплен, поезд уехал и ждет их полная неизвестность. Вряд ли их встретят с распростертыми объятиями. Так что перед ними стоит задача — либо сдаться на волю грабителей, либо отстреливаться до конца. В любом случае конец непредсказуем. Хотя первый вариант дает какой-то шанс…

Куренной смотрел на фигуру Турецкого, замершую у вагона, и мысленно подгонял его. Ему хотелось, чтобы действия разворачивались быстрее. Но там что-то медлили. Заминка была непонятна. Если вагон откроют и налетят ворыпаевские, охранники вагона начнут палить в них, ворыпаевские в ответ, и казачки поспеют как раз к раздаче слонов. Останется только добить оставшихся и затариваться рыжьем. А если эти в вагоне решили не сдаваться, то без шума никак не обойтись. Что нежелательно. А ну, как кто-нибудь услышит стрельбу и сообщит ментам? А те ведь примчатся исполнять свой служебный долг. Они же не в курсе, что бандиты с казаками схлестнулись на общем интересе и лучше в это дело не вмешиваться…

Неожиданный одиночный выстрел заставил Клеста вздрогнуть. Он завертел головой и зачастил:

— Хто стрелял? Хто? Я не бачу! Куренной, ты бачишь?

Куренной резко опустил бинокль.

— Пошли! — и первый побежал к вагону.

Лена все решила еще ночью. Когда у нее на глазах уводили Турецкого, она сразу поняла, что это ворыпаевские, больше некому. И теперь ему надеяться не на кого. Как только машина с Турецким уехала, она побежала домой, слыша за заборами возбужденные голоса соседей. Все только о пожаре и говорили, да о том, что жизнь в станице становится все опаснее, а начальник милиции Шкурат жирует неизвестно на какие деньги, то есть всем известно, что на подношения казачков да бандитов, и безопасность жителей станицы ему по барабану.

Лена решила дяде Володе ничего не говорить о своем плане. Знала, что ни за что не одобрит, да еще и запрет ее в хате. А ведь человек попал в беду и его надо выручать. Лена сама боялась себе признаться, что этот человек для нее стал много значить. Мысли о том, что она элементарно влюбилась, некогда было обдумывать.

Лена про себя поблагодарила дядю Володю, который первое время, когда она приехала в Новоорлянскую, частенько муштровал ее, заставляя стрелять по мишени. Придирчиво рассматривая ее достижения, обычно скептически усмехался.

— Ну вже трохи лучше, племяшка. На троечку с минусом.

Он знал, что Лена была очень самолюбива, и его оценка ее вовсе не устраивала. Она вновь и вновь спускала курок карабина, чтобы заслужить его похвалу. А для Володи единственным результатом отличного выстрела было попасть в яблочко. Лена иногда попадала в «яблочко» и слышала:

— Ну вже совсем хорошо, почти как я…

Притом он совершенно не брал в расчет, что у Лены был опыт стрельбы в тире. Он считал, что в городе ничему путному научиться нельзя. Хотя в «молоко» она никогда не попадала и худший ее результат был в шестерку, да и то крайне редко.

Володя с утра куда-то исчез, не предупредив ее, когда вернется, так что она сама себе была хозяйкой. Вот и хорошо, не надо отчитываться, зачем она заворачивает карабин в старый теткин платок и куда собирается ехать. Выбегая из дома, она вспомнила: «Бинокль!» — и метнулась обратно. Потом опять выскочила во двор и на ходу шуганула Марсиков — они бросились ей под ноги и жалобно завыли.