У каждого свое зло - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 75

— «Рафик»? — озадаченно переспросил Денис.

— «Рафик», «газель» — какая разница! Ты что, и сегодня не выспался? А звонил, чтобы ты знал, не Шлыков, а ныне покойный Игорь Альфредович Решетников. Установлено.

— Черт! А ему-то зачем?

— Вот ему-то как раз и нужно было вывести старика из игры и выступать перед покупателем от его имени. Или в качестве его самого, так-то вот!

— Дядь Слав, а откуда тебе это известно-то?

— От верблюда, — довольно грубо отрезал дядька. — По-моему, это ты беседовал с Ухтомской?

— Самолично. Но она мне ничего такого не сообщала. — Денис недоуменно пожал плечами.

— А ты ее о звонке и не спрашивал! Небось больше ее ножками любовался, чем в дело вникал…

— Дядь Слав! — укоризненно бросил Денис.

— Ладно, проехали. Короче, звонок был от Решетникова. Но его, увы, уже ни о чем не спросишь. И остается моему несчастному Лагутину распутывать и убийство Решетникова, и убийство Завьялова. Ну и пусть занимается своим прямым делом. А вот что касается тебя… я до сих пор так и не увидел смысла в твоей поездке в эту глухомань, в Нижние Болота. По-моему, прости, опять ты сочиняешь какой-то сериал от слова «серить», — безжалостно скаламбурил дядька. — Но если даже допустить, что тут действительно замешан Алексей Остроумов, если вдруг окажется, что там, на месте, все жестоко ошиблись и Алексей Остроумов остался жив, — мы его все равно найдем и без тебя. Сам посуди, как еще милиция может на него реагировать: на нем и побег из колонии, и зачистка в местном отделении Союза воинов, и перестрелка в тех же Нижних Болотах, и мало ли какие еще художества! Да и вообще — за ним такой хвост тянется, что… Ладно, все же лучше бы ты не лез, куда не надо, — сказал генерал, захлопывая дверцу служебного «мерса».

Денис остался стоять на тротуаре, провожая машину начальника МУРа взглядом.

В конце дня произошло событие, укрепившее Дениса в мысли, что, хотя книжки и нашлись, дело это «Глория» ни в коем случае не должна закрывать. Да и как его закроешь, если оно просто недоследовано? И лишнее подтверждение тому — сегодняшний звонок Марины Никоновой.

— Денис Андреевич, — энергично начала она, — извините, дергаю вас теперь чуть ли не каждый день, но я только что из больницы и с большой радостью: Антон Григорьевич начал говорить! Это такое счастье — верите, я даже заплакала!

— Я ужасно рад, Марина, что Антон Григорьевич пошел на поправку. Даст бог, все будет совсем хорошо…

— Спасибо вам на добром слове, Денис. Да, кстати, я передала ваш привет, и Антон Григорьевич очень растрогался, потому что считает, что это вы вернули книги. Я не стала его разочаровывать, вы не против? Ну и хорошо. Не обижайтесь, не надо! Но знаете, что дядя Антон спросил, когда я перечислила ему, что найдено? Он спросил меня: «А Дюрер?» Я даже не нашлась, что ему сказать — я про Дюрера, если честно, ничего не знала… А вы? Вы в курсе, Денис?

Он был в курсе, но почему-то подумал, что на всякий случай поостережется вдаваться в подробности… А впрочем, это было сейчас неважно, а важно было то, что Дюрера похитили тогда же, когда и книги, и значит, его листы еще предстояло найти, и не кому-нибудь, а им, «Глории», потому что как раз это-то их дело…

Теперь, когда ее отпустили, когда все страхи и весь ужас пережитого остались позади, Алла все чаще начала задумываться о том предприятии, которое еще совсем недавно они разрабатывали вместе с покойным, царство ему небесное, Игорем и которое казалось таким легким, таким осуществимым… Несколько хорошо продуманных шагов — и вот оно, богатство, вот она, свобода от вечной боязни снова оказаться за решеткой, от этой нелепой страны, в которой человек по определению не может быть счастлив, что подтвердила нелепая Игорева смерть…

Она много думала о нем, о его страшной кончине, но еще сильнее ее ум занимали мысли о тех богатствах, к которым они подобрались вплотную, и, в частности, о тех, которые сейчас прозябали безо всякой пользы и — что главнее! — без всякого надзора в квартире старика Краснова. Она не могла об этом не думать еще и потому, что жизнь ее на глазах теряла всякий смысл.

Кто была она еще несколько дней назад? Молодая красивая женщина, любимая, ожидающая счастливой перемены судьбы, отъезда за границу, безбедной красивой жизни, удовлетворения капризов…Кем стала она теперь? Бабенкой не первой молодости, медсестрой районной поликлиники с нищенской зарплатой, на которую и прокормить-то себя нельзя. Мало того — теперь еще, фактически, и без крыши над головой! Вызванная ею же милиция после долгих допросов и расспросов отпустила ее под подписку о невыезде, а квартиру Игоря Альфредовича опечатала — до окончания следствия. И что ты тут скажешь? Да ничего — ведь она покойному не жена, в квартире не прописана. Спасибо, хоть кой-какие вещи разрешили забрать.

Ну и что прикажете? Опускать руки? Нет, не такова была Алла Ухтомская, чтобы вот так, сразу сдаться. К тому же время, проведенное в компании Игоря Альфредовича, пробудило дремавший в ней авантюрный ген. Она должна действовать, она должна довести начатое ими вместе до конца. Хорошо, что она сообразила вместе со своими тряпками прихватить из дома Игоревы записные книжки, хорошо, что она услышала в поликлинике про то, что старика Краснова отправили по «скорой» с инсультом. А главное, ее осенило во время всей этой суеты: вот оно! Вот ее клад, ее будущее. Стоит пустая квартира, набитая сокровищами, как пещера Аладдина, — только протяни руку…

Вот тут-то она очень кстати вспомнила о Димоне. Димон по делу о смерти Решетникова никак не проходил, о нем просто никто пока не знал. Она нашла его телефон в одном из алфавитов Игоря, позвонила, сказав сразу, что Игорь погиб, а у нее к нему есть деловой разговор. И он тут же в своих дурацких слаксах прискакал к ней в поликлинику. Они вышли на улицу, чтобы переговорить там без всяких помех, и она даже начала ему рассказывать в подробностях о том страшном утре, как вдруг поймала на себе его масленый взгляд — один из тех взглядов, которые он всегда, сам того не замечая, бросал на нее. А заметив, прервала свой рассказ, томно и многообещающе посмотрела на него, спросила без всякой связи с предыдущим:

— Слушай, приютил бы хоть ты одинокую женщину… А то меня согнали с постоя, негде даже голову преклонить. — И подумала при этом о себе: «Убудет тебя, что ли? Ради счастья можно и такой малостью пожертвовать…»

— Да я, да блин! — встрепенулся Димон, как боевой конь при звуке трубы, и плотоядно ощерился в широченной улыбке. Лучше бы он этого не делал! У него были ужасные зубы, ужасные — по крайней мере, передние. Вставные, из дешевой пластмассы, они держались на убогих фиксах из нержавейки, сразу видно — работа либо лагерных, либо армейских врачей. Ладно, сказала она себе, что ты, мать, привередничаешь-то? Не замуж же тебе за него выходить. Сделает дело — и пошел он…

Ну и, конечно, пришлось в первый же вечер пускать этого дурака в постель, что, впрочем, нужно было и ей самой — для здоровья, как она сказала себе. Для снятия стресса.