Мертвый сезон в агентстве «Глория» - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 75

— Кого?

— Да Маркина! Гниду эту поганую!

— А толку?

— Так одним меньше будет.

— Думаешь, сам далеко от него ушел? — жестко сказал Сева.

— И эта мыслишка была. Пистолет-то всегда при мне. А после подумал: я-то уйду, а эти суки будут продолжать жить? Нет уж, Головач, помирать, так с музыкой!

Голованов разлил по рюмкам коньяк и поднял свою:

— Ты в курсе, кто дело Гохрана раскручивает?

— Так наши, ФСБ.

— Не совсем так, Тимофей. Тебе надо подъехать в Генеральную прокуратуру, к старшему следователю Турецкому.

— Слышал фамилию, не помню, в какой связи…

— Ну так вот, мы ему сейчас помогаем, в меру сил, понимаешь? Поэтому и говорю, прямо с утречка завтра и подкатывай на Большую Дмитровку. А я, если хочешь, позвоню ему, представлю, так сказать, старого фронтового товарища. Но учти, с ним надо как на духу, иначе пустое дело…

Провожая полковника, Голованов с улыбкой шепнул ему на ухо:

— А Комара твоего мы как раз и взяли… — Он приложил палец к губам. Но строго между нами. Кстати, и охранников твоих отлупили тоже. Это чтоб ты, Тимоша, не мучился догадками.

Довбня изумленно взглянул на Головача и лишь покачал головой:

— Теперь мне многое становится понятным… Спасибо, друг.

Из аудиозаписи допроса в качестве свидетеля полковника ФСБ Довбни Т. П.

Допрос произвел старший следователь по особо важным делам при Генпрокуроре Российской Федерации Турецкий А. Б.:

— …Из вашей исповеди, Тимофей Поликарпович, я понял, что вы выполняли роль… как бы выразиться помягче…

— Не стесняйтесь, я выполнял роль «шестерки».

— Грубовато, но точно. Но я вижу, что многое для вас все же оставалось за кадром?

— Совершенно верно. Но это не значит, что я ни о чем не догадывался. А кое в чем был и уверен.

— Например?

— Я отлично знал, для чего нужно было поменять охрану у госпожи Бояровой. Это была настойчивая просьба Маркина, за которым стояли Коновалов и Мкртчян. Это хороший способ прижать самого Боярова, если он заартачится. А так он у них на крючке.

— Вам было известно, что эти охранники имели судимости?

— Ну, во-первых, просьба-то была Маркина, а прямое указание потом поступило от генерала Сидоренко, моего начальника. А в личных делах тех троих ничего об этом не было сказано. Наверно, поэтому по указанию того же Сидоренко эта троица была вывезена в неизвестном направлении. После того случая. Ну вы знаете…

— Напомните.

— Когда им ваши ребята… Те, которые работают с вами, им морды начистили и оружие отобрали. А вернул мне его Бояров опять же через Маркина.

— Ах вон вы о чем! И когда же у вас появились сомнения в отношении их, скажем так, порядочности? До или после мордобоя?

— Сомнения к делу не пришьешь… Раньше, конечно.

— Сомневались, но назначили.

— Было указание. И еще хочу напомнить вам, Александр Борисович, что, по сути, находился я не на крючке каком-нибудь, а на тяжелом кованом крюке. Я выполнял абсолютно все поручения Маркина. Ради чего? Стыдно без конца повторять: ради обогащения. Больше нечего добавить. Подскажите — и я добавлю…

— Итак, вы бывали у Маркина на вечерах. Среди известных артистов, банкиров, предпринимателей. Среди тех генералов, которым предъявлены серьезные обвинения в злоупотреблении служебным положением. Проще говоря, в воровстве. Так?

— Посещал, и не раз. Но поверьте, я вспоминаю те вечера с большим удовольствием. Люди-то в большинстве были чрезвычайно интересные! Да мне и в голову не пришло бы, что они могут быть преступниками: ворами, бандитами, торговцами наркотиками, а уж подавно — убийцами! Вы бы посмотрели на них! Респектабельные, богатые, уверенные в себе, широкие… Я таких раньше видел только в кино. Настоящие хозяева жизни. Да они и не скрывали этого… А что видел в жизни я?! Грязь, кровь, убитых стариков и детей, трупы друзей… За что полжизни воевал? Сунули Звезду Героя. А дальше? А дальше — почти позорная отставка. А ведь мне всего пятьдесят! И кто мне тогда протянул руку? Опять же Маркин! Все он, Игорь Леонидович. Это ведь я теперь понимаю, что он за птица, а прежде откуда мог знать?

— У Маркина бывал Коновалов?

— Я видел его только однажды.

— И каково впечатление?

— Вот это действительно настоящий хозяин. В сравнении с другими.

— А что доктор Штиль?

— Это говорун. Но много очень интересного. Дело, по-моему, понимает.

— Да, мне тоже кажется, что в его словах немало правды.

— Добьются они своего, Александр Борисович…

— Если не помешают.

— Да кто? Там же все схвачено. А заплатить за все для них тоже не проблема.

— Схвачено, конечно, только далеко не все. И деньги тоже не всюду проходят.

— Вы, надеюсь, слыхали про спорткомплекс «Мужество»?

— Естественно.

— Так вот, те парни, что были назначены в охрану Бояровой, проходили подготовку в этом комплексе. Я не могу говорить с полной ответственностью, но полагаю, что там готовят боевиков для мафиозных структур. И особую заботу, или, скажем так, особое внимание, комплексу оказывает Баграт Суренович Мкртчян, правая рука Коновалова. А в своих кругах, я слышал однажды, его называют Малютой. В честь понимаете кого. Это я к тому, что братва одними идеями Штиля жить не может.

— Подобных комплексов в России не одна сотня. Но занимаются в них не только братаны. В том числе и в «Мужестве». Так что же делать? Запретить? Это мы уже проходили. В результате те же «качки» ушли в подполье. А там из них стали всерьез готовить боевиков…

— Понял вас.

— Да? И что же?

— Не все спецназовцы продались, вы, вероятно, это хотели сказать?

— Правильно поняли, Тимофей Поликарпович. А в этом «Мужестве» вы бывали?

— Приходилось.

— Приметили что? Или, может, кого?

— Я многих узнавал. В одном ведь котле прежде варились.

— А они вас?

— Знаете, я как-то привык отвечать за самого себя. За других не хотелось бы.

— С Комаром в каких были отношениях?

— В приятельских. Не больше. Выпивали, трепались. Все у того же Маркина.

— Он ничего интересного не рассказывал?

— Треп служебных дел не касался, но однажды, помню, как-то очень уж обижен был на Игоря Леонидовича. Не знаю, какая там кошка между ними пробежала, но Валера крепко поддал и кинул так, между прочим, что когда-нибудь накажет «хорька».

— Это он так Маркина называл?