Заковали сердце в лед - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Казанцев cтр.№ 19

– Меня Машей зовут, – представилась русалка в джинсах, слегка облизнула чувственные губы и протянула руку так, как это сделал бы при знакомстве мужчина. – А ты – Андрей Порубов?

– Ну и что из этого? – не слишком деликатно ответил Андрей, обойдя девицу, так и не притронулся к протянутой руке и направился к остановке. – Спешу я, некогда.

– Меня Монгол к тебе прислал. Помнишь такого? Я его племяшка.

Погоняло «Монгол» заставило Порубова сбавить шаг, однако и тревога возобновилась.

«Вдруг ментовская подстава-разводка?» – подумал он, а вслух небрежно ответил:

– Припоминаю. Как увидишь, передавай дяде привет, скажи, что все у меня путем. Чего и ему желаю.

Барби обежала Порубова, загородила ему дорогу, заглянула в глаза и мягко взяла за руку:

– Ты не понял, предложение у него к тебе есть, от которого ты не сможешь отказаться. – Девушка эффектным жестом расстегнула еще одну перламутровую пуговку на блузке. Тонкое кружево обрамляло глубокую ложбинку между белых, как снежные сугробы, грудей, а в ней поблескивал изящный золотой крестик, тот самый, сделанный на зоне ювелиром Чеканщиком. Его Порубов вспомнил сразу. В минуты опасности все запоминается до гробовой доски. – Монгол сказал, если сомневаться станешь, покажи крестик. Мол, ты вспомнить должен. Признал?

Андрюха не спешил отвести взгляд от ложбинки. А Барби-русалка терпеливо ждала ответа, придерживая разведенными пальцами разрез блузки, под тонким шелком которой угадывались тугие соски.

– Нечего пялиться. Что, такой красоты неземной никогда не видел? – наконец произнесла девушка, и, странное дело, это прозвучало совсем не вульгарно, а просто с легким вызовом. Мол, ее дядя-авторитет снизошел до того, чтобы послать свою племяшку любимую к зеленому пацану, а он на сиськи пялится, как школьник младших классов. – Вижу же, что признал. – Она застегнула пуговичку и, приоткрыв сумочку, шепотом произнесла: – Малява тебе от дяди есть.

В тонких пальцах с накрашенными на французский манер ногтями возник сложенный лист бумаги, густо прошитый суровой ниткой.

– Отойдем. Не станешь же ты здесь читать, – потащила Андрюху во двор Барби.

Они устроились на широком пне у детских качелей, сидели, касаясь друг друга плечами. Порубов вертел в руках присланную Монголом маляву. Нитка, как и положено, нигде не была нарушена. Девушка обворожительно улыбнулась:

– До сих пор не веришь. – И, вздохнув, принялась копаться в сумочке. Найдя портмоне и раскрыв его, она продемонстрировала Андрею вложенную под прозрачное окошко фотографию.

Где она сделана, объяснять Порубову нужды не было, сам встречался с матерью, когда она приезжала на долговременную свиданку к сыну в зону. Это были самые счастливые дни для него, и не только из-за домашней еды, привезенной мамой. Ему казалось, что он ненадолго возвращался домой, в родной город.

На фотографии Монгол сидел перед накрытым столом, а рядом с ним счастливо улыбалась Барби.

– Мама моя нас сфотографировала, дядя – ее родной брат. Сейчас я тебе ножнички дам, нитку аккуратно и разрежешь.

Порубов неуклюже орудовал маникюрными ножничками с загнутыми острыми лезвиями. Было в этом прикосновении к миниатюрному женскому инструменту что-то стыдное и интимное, словно его на минутку посвятили в сокровенные девичьи тайны.

Наконец разлинованная страница, вырванная из блокнота, была расправлена. Почерк Монгола Порубов узнал сразу. Авторитет писал убористо и пространно, непосвященному и не понять смысла. Суть письма сводилась к тому, что есть у Монгола какое-то заманчивое предложение к Андрюхе, а в детали посвящена его племяшка, она все и расскажет. Ей можно доверять.

Порубов щелкнул зажигалкой, уничтожая только что прочитанное письмо, и ветер погнал еще дымящийся пепел к песочнице.

– А теперь выслушай меня, – произнесла Барби-русалка.

– Погоди. Ты, кажется, сказала, что тебя Машей зовут?

– Ага.

– Ну, так вот, Маша, у меня сейчас срочное дело, маму надо в клинику за границу отправить. Покрутись где-нибудь здесь. Хочешь, в кафе посиди, я деньги дам. Когда вернусь, все мне и расскажешь. Лады?

– Нет, не лады, – покрутила головой Маша. – Я с тобой пойду.

– Как знаешь.

По дороге, пока ехали в автобусе, Монгола и его предложение не вспоминали, словно его и не было. Маша расспрашивала Андрея, он все рассказал о матери, о том, что ей нужна срочная операция. А когда все это останется позади, то он, скорее всего, откликнется на предложение зоновского авторитета. Разговаривать с девушкой было почему-то легко и свободно.

Больничный дворик, засаженный деревьями, заставленный старыми, но старательно покрашенными скамейками, встретил Порубова и его спутницу приятной тенью. Негромко переговаривались больные, прогуливающиеся по аллейкам. На скамейке двое стариков играли в шахматы. Устроившись среди разросшихся кустов, двое мужиков спокойно попивали водку, передавая друг другу бутылку из рук в руки. Все тут веяло спокойствием и благополучием. И если бы не старое одноэтажное здание морга, сложенное из красного кирпича, можно было бы подумать, что старики в областном центре счастливы, как дети, а если и умирают, то ненадолго.

Андрюха и Маша поднялись в отделение, дверь в реанимацию, конечно же, была закрыта на кодовый замок – посторонним там делать нечего. Пробегавшая мимо медсестра сообщила, что лечащий врач матери Порубова сейчас на операции и следует подождать. Она ему передаст, и тот обязательно выйдет.

Андрей и племянница Монгола устроились ждать на топчане в длинном коридоре. И только тут Порубов заметил, что здесь они не одни. В отдалении стояла у окна молодая женщина и, не отрываясь, смотрела на него. Он сразу узнал свою неверную подругу молодости. Катя Пряник явно хотела подойти к нему. Она уже несколько дней искала встречи с ним, даже приходила к нему в дом, но на звонки никто не открывал. А потом от соседей она узнала, что мать Андрея увезли в больницу, позвонила туда, поговорила с врачом. Тот сказал, что Порубов регулярно наведывается к матери. Вот и пришла, ждала. Она бы бросилась к нему сразу, как только увидела, но ее Андрюха был не один.

Женщины очень четко чувствуют красоту других женщин, у них никогда на этот счет не бывает сомнений. Они наверняка знают, кто стройнее их, привлекательнее, сексапильнее, правда, никогда не признаются в этом другим вслух. И Катя чувствовала, что эта ненавистная Барби, сидящая рядом с Андреем, красивее ее, выше, и ноги у нее длиннее, и волосы шелковистее. Короче говоря, проигрывает Катька ей по всем статьям, кроме одной. Больше, чем Катя, любить его никто не сможет. И еще настораживало, что пришла она именно сюда, не в кино и не в ресторан потащилась, а к больной матери Андрея, значит, планы у нее на Андрюху серьезные.

Но ведь Катя пришла сюда не затем, чтобы прощения просить, что не дождалась Андрея с зоны, что замуж за мента выскочила, а надо было ей предупредить Порубова.