Но незнакомец не собирался ее толкать. Он посмотрел на Эллу
и неожиданно спросил:
– Это квартира Ивановых?
– Нет, – выдавила Элла. Когда ей не приходилось врать, она
умела быть искренней. Если бы человек, позвонивший в ее дверь, спросил,
находится ли в квартире тот, кого они ищут, Элла не смогла бы толком соврать.
Но он этого не спрашивал.
– Извините, – сказал незнакомец. По-русски он говорил с
небольшим акцентом, – я ищу своего друга. Вчера он напился в соседнем
ресторане, вошел в ваш подъезд и словно растаял. Вот я и думаю, куда он мог
подеваться.
«Негодяй!» – подумала Элла. Она видела, как они его искали.
Она видела, в каком состоянии был Саид. А этот смеет утверждать, что он был
пьян. Интересно, след от пули это тоже результат пьянства? Она резко
выпрямилась.
– Я ничего такого не слышала, – сурово сказала она, – вы
меня извините, мне некогда, у меня дел полно. Здесь Ивановы не живут. В нашем
подъезде такой семьи нет. Вы ошиблись.
Она быстро захлопнула дверь, не слушая извинения незнакомца.
И припала к стене, пытаясь отдышаться. Только теперь ей стало по-настоящему
страшно. Она посмотрела в глазок. Он звонил к соседям. Очевидно, решил обойти
все квартиры. Слава богу, что никто не знает о вчерашнем происшествии. Никто не
видел, как она втащила к себе раненого человека. Значит, никто ничего не сможет
рассказать. Она осторожно закрыла дверь на все замки и на цыпочках вернулась в
столовую. Там ее уже ждал Саид, слышавший весь разговор. Он был бледен.
– Вы меня спасли во второй раз, – признался он.
– Я просто сглупила, – честно призналась Элла, – не нужно
было вообще открывать дверь. Я даже не посмотрела в глазок. Думала, что
свекровь. А когда открыла, не сумела сразу захлопнуть дверь, у меня дрожали
руки.
– Вы все сделали правильно, – возразил Саид, – если бы вы не
открыли, он бы взял вашу квартиру на заметку. А если бы вы сразу закрыли дверь,
было бы еще хуже, это могло вызвать серьезные подозрения. Они бы начали
наводить справки, установили бы наблюдение и за вашей квартирой, и за вами. А
теперь все в порядке. Они решат, что в вашей квартире меня нет, иначе вы бы не
открыли дверь. Вы сделали все психологически точно. Значит, теперь они до
завтра сюда не сунутся.
– А потом? – тревожно спросила она.
– Мне нужно уходить, – вместо ответа сказал он.
– Вы кого-нибудь убили? В чем вас обвиняют? Почему они вас
так настойчиво разыскивают?
– Никого я не убивал, – признался Саид, – я просто слишком
много знаю. В таких странах, как наши, нельзя знать слишком много. Это всегда
представляет угрозу и для правителя, и для его челяди.
– Почему в таких, как «наши»? – ревниво спросила она. – В
нашей стране ни за кем не охотятся. Все живут свободно.
– Нет, – улыбнулся Саид, – это иллюзия. На самом деле в
вашей стране с опасными и неугодными поступают еще проще: их просто
отстреливают. Без лишних разговоров и переговоров. Опасных политиков убирают,
фабрикуя компромат, что, согласитесь, тоже своеобразное убийство. А остальных
отстреливают прямо на улицах – осведомленных журналистов, информированных
банкиров, заинтересованных чиновников и тому подобное. Поэтому не обижайтесь.
Нам всем еще далеко до «демократии». Кажется, кто-то из классиков сказал, что
мы все вышли из «Шинели» Гоголя. А я вам скажу, что мы все вышли из советского
режима, где лозунгом стали слова Максима Горького: «Когда враг не сдается, его
уничтожают». Помните эти слова?
– Он имел в виду не внутренних врагов, – все еще пыталась
отстоять свои позиции Элла.
– Он имел в виду врагов социализма, – улыбнулся Саид, –
врагов системы. А я, как человек слишком много знающий и позволяющий себе
критиковать клан правителя, человек достаточно опасный. Который, согласно той
же логике, должен исчезнуть. Наш общий вождь сказал много лет назад: «Есть
человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы».
– Ничего подобного, – возразила начитанная Элла, – это все
придумал Анатолий Рыбаков в своей книжке. Ничего такого Сталин никогда не
говорил. Это уже доказано.
– Какая разница? Может, и не говорил, но думал наверняка. И
поступал соответственно тому, что думал. Они не успокоятся, пока меня не найдут.
Неожиданно зазвонил телефон, и она вздрогнула. Бросилась к
аппарату, стоявшему в коридоре. «Неужели свекровь?» – подумала она. Но было уже
поздно, трубка была в ее руке. Оттуда донесся голос Саши.
– Здравствуй, котенок, – он называл ее так после того, как
обнаружил ее потрясающую способность спать, свернувшись калачиком, – как у тебя
дела?
– Саша, – задохнулась она от непривычного волнения, – что
случилось? Как Павлик?
– Все нормально. Он рядом со мной. Я нас все в порядке. Как
там у тебя дела?
– Все в порядке, – она было подумала, что нужно рассказать
обо всем Саше, но по телефону все равно ничего не удастся объяснить. А он будет
только нервничать. Нужно было дождаться его приезда.
– Я меня все хорошо. Дай трубку Павлику.
– Мама, здравствуй, – взял трубку Павлик, – здесь так
здорово. Ты даже не представляешь...
– Ты слушайся папу, – назидательно сказала она сыну. Затем с
беспокойством спросила: – Как у вас с едой? Все в порядке?
– Нормально, – засмеялся сын, – никто с голода не умирает.
– Ты куртку надеваешь? Там ведь по ночам бывает холодно.
– Конечно, надеваю. Я тебя целую, передаю трубку папе. Он
сейчас тебе все скажет.
– Когда вы приезжаете, Саша? – спросила она против своей
воли. Очевидно, сказывался визит свекрови, так взволновавший ее.
– Мы только сюда приехали, – недоуменно ответил муж, – я
думаю, мы еще пробудем здесь недельки две.
– Две недели, – повторила она и вдруг вспомнила, что ее
гость может услышать разговор. Она сильно покраснела, запнулась.
– Что-нибудь не так? Я тебя проблемы? – почувствовал ее
состояние Саша.
– Нет, нет, – немного сбиваясь, торопливо сказала она, – у
меня все нормально, все хорошо. Я буду вас ждать. До свидания.
Положив трубку, она вздохнула. Ей было немного обидно, что
все так получилось, и отчасти стыдно, словно она действительно обманывала
своего мужа. Элла прошла в гостиную. Саид лежал, накрывшись одеялом. Увидев
хозяйку, он мягко спросил:
– Ваш муж звонил?
– Да, – вздохнула она, усаживаясь на стул, – они с сыном
уехали отдыхать.
– Это я уже понял, – Саид закашлялся, словно смущаясь перед
тем, что собирался дальше сказать, – спасибо вам за все, что вы для меня
сделали. Я причинил вам столько беспокойства. Вы не волнуйтесь, я думаю, что
завтра или послезавтра я смогу уйти.