Московский полет - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Тополь cтр.№ 61

Ну, зачем же коротко, подумала Дайана. Это может быть интересно: русские интеллектуалы создают религиозные аграрные общины!

– Парадокс состоит в том, что начавшийся процесс христианского возрождения менее всего затронул нашу деревню, – сказал высоколобый, чернобородый и темноглазый Зеленцов, похожий на тех русских интеллигентов XIX века, о которых Дайана читала у Тургенева и Чехова. – Но причина этого парадокса не только в том, что коммунисты отлучили наших крестьян от христианства. 90 процентов сельского населения находится в полной экономической, политической и социальной зависимости от государственных структур – колхозов и совхозов. Это население не имеет никакой возможности проявить свою независимость ни в хозяйственном, ни в любом ином направлении…

Дайана уже устала держать авторучку на весу. Все, что говорит этот религиозный интеллектуал, – скучная для читателя пропаганда, нечего записывать. Она расслабилась, слушая лишь вполуха и только сличая про себя отдельные русские фразы с английским переводом.

– Вот почему мы, издательский кооператив, – переводил Зеленцова этот мальчик с сияющими под очками глазами. – Вот я держу в руках договор нашего издательства на издание тиражом в 500.000 экземпляров «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына. Этот договор подписан всего пять дней назад, и вы первые журналисты, которые видят договор на легальное издание в СССР «Архипелага». Советские журналисты еще не знают о нем…

Дайана, как и все остальные, немедленно схватила свою фотокамеру и несколько раз сняла Зеленцова с контрактом в руках. Поразительно, как эти русские способны самые сенсационные события утопить в шелухе своей антикоммунистической (или коммунистической) фразеологии! За каких-нибудь двадцать минут они выдали уже три сенсации – подробности молебна по убитому царю, создание религиозных общин в деревне и этот контракт на легальное издание «Архипелага ГУЛАГ» в России – но, чтобы выудить эту информацию, нужно постоянно быть начеку. Иначе они тут же перейдут к своей очередной пропаганде, которая никому из ее алабамских читателей не нужна.

Дайана вдруг поняла, что ее мучает – ей срочно нужно выпить. Водку с тоником или хотя бы виски! Но уже ясно, как Божий день, что тут волынка еще часа на два! Так неужели она будет сидеть еще два часа в этой духоте и запахах? Come on, Diane, сказала себе Дайана, выпивки тут не дадут, that for sure! Но нет в мире страны, где за американские доллары нельзя купить дринк! А у нее в сумочке двести долларов и под бюстгальтером еще восемьсот. Она сбегает куда-нибудь за угол, в ближайший бар или ресторан, дернет double vodka и вернется.

– Вы не подержите мой магнитофон пару минут? – тихо сказала Дайана японке. И, отдав Мичико маленький включенный Panasonic, оставила на стуле свой блокнот и «Canon» и вышла из комнаты.

Оказалось, что на лестничной площадке уже стоят несколько русских курильщиков и Гораций Сэмсон.

– Куда вы? – спросил Гораций, увидев, что Дайана стала спускаться по лестнице. – Сейчас вернусь… – ответила она через плечо, а внизу, при выходе из парадного почти лицом к лицу столкнулась с русским эмигрантом Вадимом Плоткиным.

– Хай, Дайана! – сказал он, распахивая парадную дверь с такой стремительностью, что едва не стукнул Дайану этой дверью. – Ольга там? – Кто это – Ольга? – Наш гид из «Интуриста». – Олa там, наверху.

– Tliank you, – и Плоткин, громко клацнув парадной дверью, бегом побежал наверх по лестнице.

Дайана вышла на улицу и огляделась. Вечерело, теплое солнце уже почти закатилось за многоквартирные жилые дома, которые стояли вдоль улицы разноростной шеренгой. Почему-то они напомнили Дайане шеренги военнопленных в германских концлагерях, которые всегда показывают по телевизору в фильмах о второй мировой войне. Это были серые дома с облупленной штукатуркой, кривыми балконами и большими швами из какой-то черно-асфальтовой мастики, которая скрепляла бетонные плиты их стен. Мостовая на улице тоже была в ямах и выбоинах, но тротуар был чистым, без мусора. Однако ни слева, ни справа не было видно никакой вывески бара, ресторана или магазина. Только на противоположной стороне улицы торчал какой-то старый зеленый «Фиат» с двумя мужскими физиономиями внутри. Оба эти мужика воззрились на Дайану, и толстяк, сидевший на заднем сиденье, сказал что-то бородатому шоферу. КГБ, сразу догадалась Дайана и усмехнулась наивности Барри Вудстона. Полковник Лозински был прав: нелепо было брать возле гостиницы сразу шесть такси, да еще везти с собой эту интуристовскую гидшу!

Круто повернувшись, Дайана независимой походкой пошла по улице. Конечно, она могла спросить у тех русских курильщиков, которые стояли на лестничной площадке, где здесь можно выпить. И если бы среди них не было Горация Сэмсона, она бы так и сделала. Но спрашивать о выпивке при Горации? Нет, она не расистка, хотя и из Алабамы, но спрашивать о выпивке при Горации было дискомфортно, точка. К тому же он мог напроситься пойти с ней, а это уж и совсем ни к чему.

Черт возьми, до самого конца улицы не видно ни одной вывески! Конечно, этот русский эмигрант Вадим Плоткин тоже должен знать, где тут бар или ресторан, и она могла бы вернуться, спросить у него. Но вчера вечером в баре гостиницы он с такой иронией смотрел на ее шестой или седьмой дринк, что ну его к черту! И вообще он так возбужден по поводу возвращения на родину! Поразительно, как меняются люди. В аэропорту Кеннеди и в Вене это был тихий и маленький эмигрант. Отвечая на ваши вопросы, он потел, стеснялся своего ужасного английского, разговаривал тихим голосом и боялся смотреть вам в глаза. Но стоило ему приблизиться к России, как уже в самолете он стал выкрикивать что-то якобы остроумное, а в Москве его с первой же минуты как подменили. Наглый, самоуверенный, с постоянной улыбкой всезнайства на лице! Интересно, что даже ростом он стал тут выше и походку перенял у Нормана Берна– плечи вразворот, грудь вперед, словно Юл Бринер. А они еще переживали за него в шереметьевском аэропорту, при проверке паспортов! Нет, к черту этого Плоткина!

Дайана дошла до угла, обнаружила, что и на перпендикулярной улице нет никаких признаков торгового центра, бара или liquor store, и остановилась в затруднении. В какую сторону податься теперь? Налево или направо? И в ту, и в другую сторону тянулась такая же сиротливо-пустынная улица, как и та, на которой она стояла. Правда, из открытых окон ближайшего дома был слышен голос теледиктора, а с балкона третьего этажа какой-то голопузый малыш пускал мыльные пузыри. Дайана решила пройти еще квартал, но вдруг увидела рядом с собой на мостовой чьи-то ноги. Эти ноги торчали из-под багажника маленького доисторического автомобильчика, похожего на Ford 1929 года. Когда отец Дайаны приехал в Хантсвиллв 1949 году и начал работать в команде Брауна над первой американской ракетой, он из нескольких довоенных «Фордов», выброшенных на свалку, собрал себе такую же машину, как эта, и фотография отца на фоне той машины до сих пор висит в их доме.

– Исфините, пошалуста… – наклонилась Дайана к ногам, торчащим из-под античной машины.

Ноги разом скрылись под машиной, зато впереди, из-под мотора появилась лысая и вымазанная в машинном масле голова в очках. Сквозь эти очки голова вопросительно смотрела на Дайану снизу вверх.