Божья кара - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Пронин cтр.№ 15

– Остановись, Андрей... Не надо так круто... Жизнь продолжается. Светит солнце, в пяти минутах отсюда плещется море, у нас в кружках холодное пиво, а мы с тобой полны решимости найти эту сволочь и оторвать яйца.

– Яйцами он не отделается. Ему голову оторвать надо.

– Я имел в виду очередность, с чего начать... Не кати на меня бочку... Я должен был тебе это сказать... Чтобы ты правильно воспринимал слова, которые еще услышишь здесь. А ты их услышишь. Пиво нагревается, Андрей, не забывай про пиво. Ментовское чутье подсказывает мне – отловим. Он где-то рядом.

– Света сказала, что он заглядывал в «Ветерок», когда мы с ней были там.

– Ну, вот видишь... – Воеводин поднял свою кружку, и Андрею ничего не оставалось, как чокнуться. – Только ты, это... За Светой-то приглядывай... Пореже бы ей из дома выходить... Рискует девочка.

– Я знаю. И она знает.

– Все знают, и все за ней приглядывают. – Воеводин нажал кнопку зазвонившего телефона, молча выслушал кого-то и обронил одно только слово «понял». Отложив телефон, повернулся к Андрею: – Света на набережной. Заглянула в ресторан к Славе.

– Ничего, – проговорил Андрей, – разберемся. Как там у вас говорят... Следы всегда остаются.

– Следы-то остаются... Но наши сыскари, кроме отпечатков, ничего не нашли. А отпечатков там... Достаточно.

– Расскажи, как там все случилось...

– Как случилось... Средь бела дня Света отлучилась в Феодосию. Какие-то дела там у нее были. Лена оставалась дома. Выходила во двор, заглянула в магазин, в школу... Света вернулась часа через три-четыре. Дверь была закрыта, на звонок никто не отвечал.

– Значит, этот придурок ушел и закрыл за собой дверь на ключ?

– Да. И это была его ошибка. Он дал понять, что у него был ключ.

– Могло быть иначе, – заметил Андрей. – Ключ он взял уже дома. Лена пустила его, когда он позвонил... А уходя, взял ключ со стола. И пустил ваших ребят по ложному следу. И еще... Света сказала мне, что ключ он оставил, уходя. В дверях. И еще... В квартиру он впустил Свету, а не она его. Он дожидался Лену в квартире. Так что никакой ошибки он не сделал, у него был свой ключ. Постоянно. И в этой квартире он был своим человеком.

– Не исключено, – согласился Воеводин. – Продолжаю. Света вернулась... Заглянула на кухню, прошла в комнату. Что она увидела, описывать не буду. Можешь себе представить. После этого она вернулась на кухню, достала из холодильника бутылку водки, боюсь, что она всю ее и выпила. Позвонила мне. Я первым пришел. Вызвал наших ребят... Они были в квартире уже через десять минут. И все завертелось.

– Я могу посмотреть уголовное дело?

– Похлопочу, – кивнул Воеводин.

– И поговорить бы с патологоанатомом.

– Тяжелый будет разговор.

– Стерплю.

– Я смотрю, у тебя серьезные намерения?

– Пройдусь по полному кругу.

– Зачем, Андрей?

– Следы всегда остаются.

– Не доверяешь нашим ребятам?

– Хочу на все посмотреть с другой колокольни. Я же не отказываюсь от их поисков и находок. Ты говоришь, что собрана целая коллекция отпечатков? Гостеприимный дом был у Светы?

– Значит, так, Андрюша... Я понял смысл твоего вопроса. Да, у нее был гостеприимный дом. И я в этом доме тоже бывал. Возможно, и мои отпечатки есть в той коллекции, о которой ты упомянул. Хочешь пройтись по нашему, ментовскому кругу... Отчего ж, пройдись. Дело хорошее. Тебя везде примут и покажут все, что захочешь посмотреть. Снимки, экспертизы, заключение о вскрытии... Да, ведь он нож оставил в теле... Это уже чистое зверство... Хотел сделать побольнее... Сделал. Знаешь... Я его найду. Я уже работаю.

– Значит, наши шансы удвоились. – Андрей допил пиво, подошел к краю террасы и некоторое время смотрел сквозь листву на проносящиеся по улице машины. Наконец, вернулся к столу. – Ей, видимо, приятно знать, что он как бы в ее власти. Вообразила, что он переживает, мается, не знает, как ему поступить.

– Она заблуждается. Если у нее и была власть над ним, над маньяком, то эта власть испарилась. Следы исчезают.

– Какие следы, Сергей!?

– Он был в шоке, в панике, в истерике... А сейчас уже спокоен. Два месяца назад он мог проговориться, что-то сказать по неосторожности... Сейчас его трудно будет расколоть.

– А зачем нам его раскалывать? – удивился Андрей.

– Но хотя бы для себя, не для суда. Сами-то мы должны быть уверены, что взяли того, кого искали. Андрей, мы не суд, а потому ошибаться не можем.

– Хорошие слова, – улыбнулся Андрей. – Опять же мораторий об отмене смертной казни мы не подписывали.

– Нужны признательные показания, – напомнил Воеводин.

– Будут, – заверил Андрей. – Яйца в дверь – заговорит. Похоже, они у него повышенной чувствительности, отзывчивые на нежные прикосновения.

– Ну-ну, – с сомнением протянул Воеводин.

– Я слышал, сегодня утром возле Чертова Пальца девочку нашли... Десяти примерно лет... Это правда?

– Хорошо работаешь, – озадаченно протянул Воеводин. – С тобой можно сотрудничать... Докладываю... Действительно обнаружен труп девочки. Возраст – около десяти лет. Хотя как знать... В десять лет наши девочки уже достаточно шустры... Три ножевые раны.

– Похожие? – спросил Андрей.

– Хороший вопрос, – кивнул Воеводин, разливая пиво по кружкам. – Грамотный. Отвечаю... В данный момент наши ребята этим и занимаются. Сличают. Следы, конечно, остаются, но дорого достаются. Чувствую, у тебя могут появиться зацепки... Появятся – не скупись, поделись. Договорились?

Странное все-таки место этот Коктебель. Вроде бы ничем не отличается от других на крымском побережье, но только вот тянет сюда людей, причем людей одной крови, как говаривал вождь волков Акела. И не обязательно к южному солнцу, теплому морю, к праздничному многолюдью. Вот живет, к примеру, человек в далекой зимней Москве, ходит на службу, общается с друзьями, пишет объяснительные записки начальству, в чем-то оправдывается, что-то клянчит, потупив давно уж потухший свой взор. А потом вдруг по дороге домой, увидев в окно троллейбуса вокзал, тут же выпрыгивает чуть ли не на ходу и без колебаний, раздумий, сомнений покупает билет на завтрашний поезд в сторону Феодосии. Домой он возвращается с горящими глазами, алыми щечками, порывистыми движениями, которых давно уже никто не замечал у него. А на следующий день, схватив заранее собранный чемоданчик, несется к поезду. На прощание он впопыхах чмокает куда придется жену, детишек, всех, кто подвернется в этот счастливый час, – соседку, некстати приволокшегося приятеля, почтальона с какими-то письменными угрозами от газовой, телефонной или электрической службы...

И все.

«Старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути», – пели мы в молодости, когда были глупыми и счастливыми. И, вперив усталый свой взор в давно уже не мытое вагонное окно, я смотрю на занесенные снегом полустанки, сумрачные, затянутые зимним туманом города, унылые и безрадостные, кажется, навсегда покинутые людьми поля... Я смотрю на все это и вижу залитое солнцем море, восход луны над коктебельским заливом, острые скалы Карадага, медленно погружающиеся в вечерний сумрак... А рядом Жора Мельник с хрустом свинчивает золотистую пробку с коньячной чекушки, а рядом Слава Ложко, потрясая своим костылем, прости, Слава, на всю набережную ругает меня на чем свет стоит за эту вот несчастную чекушку, потому через полчаса нам с Жорой выступать в его ресторане и мы не сможем быть возвышенными и трепетными, какими ему хотелось бы нас видеть. Подходит Наташа, прибегают чьи-то диковатые детишки, которые тут же разбегаются по ближайшим киоскам и уследить за их шаловливыми ручонками не в состоянии ни один продавец, ножички ли у него на прилавке, раковины, камушки...