Драматург - читать онлайн книгу. Автор: Кен Бруен cтр.№ 5

— Ридж… нет, одну минуту, Бриди… нет, Брид?

Она раздраженно вздохнула:

— Мы не пользуемся английскими именами. Я говорила вам… причем не единожды… что меня зовут Ник ен Иомаре.

Женщина-полицейский. В ходе предыдущего дела мы не столько сотрудничали, сколько соперничали. В конечном итоге я помог ей заслужить лавры за расследование серьезного преступления, хотя моя помощь была очень подозрительной и определенно сомнительной. Наши отношения с ее дядей, Бренданом Фладом, развивались странно, начавшись с вражды и закончившись почти что дружбой. Его расследования и информация имели решающее значение для большей части моей работы; затем он ударился в религию, и его рвение стало действовать мне на нервы. Затем он сломался, потому что начал пить, потерял семью и отказался от веры. Я провел с ним подогретую алкоголем встречу, во время которой мы пили всякую отраву и без конца курили. Я не сумел постичь всю глубину его отчаяния. По прошествии нескольких дней он взял крепкий кухонный стол, веревку и повесился.

Моя вина отягощалась тем, что он оставил мне в наследство крупную сумму денег и женщину-полицейского. От нее я пытался отделаться при каждом удобном случае. И вот она появилась снова. Она неуклюже села в кресло напротив меня, и я предложил:

— Хотите чего-нибудь?

Я показал на свою пластиковую чашку и добавил:

— Могу посоветовать чай. Но он совсем не дешев.

Я никогда не верил, что люди умеют буквально задирать нос, но она умудрилась это сделать — наверное, долго практиковалась. Сказала:

— Я не пью чай.

— Бог мой, надо же. Если мне не изменяет память, когда мы были в пабе, вы пили апельсиновый сок и, вау, в один памятный вечер даже пригубили вина.

— Но, разумеется, мистер Тейлор, вы пили за нас двоих.

Опять возникло знакомое чувство, захотелось закатить ей пощечину, но я ограничился тем, что сообщил:

— Я бросил пить.

— О… и как долго это продлится… на этот раз?

Я откинулся на спинку кресла, потянулся за сигаретами, но Ридж немедленно заявила:

— Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали.

Я закурил, говоря:

— Как будто это меня остановит.

Она помахала рукой перед лицом — привычное свидетельство серьезного раздражения некурящих. Я спросил:

— Вы в Дублин?

— Да, для наблюдения за ходом суда. Наш главный распорядился, что полицейские всех рангов обязаны побывать в четырех судах, проследить, как вершится правосудие.

Я легко мог представить себе бюрократов, которых осенила эта светлая мысль, и сказал:

— Давайте я помогу вам избежать этой поездки: оно вершится погано. На улицах не хватает полицейских, так что, видно, жизненно необходимо, чтобы они наблюдали за ходом судебных процессов. Так вы получили повышение?

Лицо женщины-полицейского затуманилось, глаза погрустнели. Она сказала:

— Да уж, конечно, станут они повышать кого-либо моей ориентации.

Я смешался и спросил:

— Потому что вы женщина?

Она снова вышла из себя:

— Вы что, не знаете?

— Чего не знаю?

— Что я лесбиянка?

Видит Бог, моя слепота в некоторых областях недопустима для серьезного следователя. Случалось, хотя и редко, что мне удавались значительные дедуктивные рывки. В остальном создавалось впечатление, что жизнь течет мимо, а я нахожусь в постоянной тьме. Наверное, есть миллион вариантов замечаний по поводу признания «Я лесбиянка». Помимо звуков, означающих солидарность, сочувствие, поддержку. Есть даже фразы с поощрением и юмором. Я же не нашел ничего лучшего, как произнести:

— Вот как

Ридж уставилась на меня, и я понял значение выражения «многозначительное молчание». Именно это мы и имели следующие пять минут. Затем она встала и сказала:

— Я должна вернуться на свое место. Маргарет будет волноваться, куда я подевалась.

Была ли Маргарет той самой ее подружкой? У меня не хватило смелости спросить. Ридж взглянула на полку над моей головой, отметила отсутствие багажа и проговорила:

— Вы всего на день.

Я хотел поскорее от нее избавиться и сказал:

— Я еду в тюрьму.

Она заметила:

— Где вам и место.

И вышла.

В Хьюстоне я прошелся по платформе, надеясь хоть мельком увидеть ее, вернее, если честно, Маргарет, но они от меня улизнули. Я сел в автобус и направился прямиком на О'Коннер-стрит.

Ну и дыра.

Господи, что бы мы ни творили в Голуэе, это все лучше, чем здесь. Когда-то приличная улица стала дешевой, грязной и унылой.

Когда я направился к «Роял Дублин», пожилой человек остановил меня и прошептал:

— Вы не знаете, где находится секс-шоп Энн Саммерс?

— Что?… Вы шутите? — ответил я. — Откуда, черт возьми, мне знать?

Про себя подумал: спокойнее, держи себя в руках.

В гостинице было впечатляющие фойе и любезный дежурный, который спросил:

— Для сэра забронирован номер?

Я утвердительно кивнул.

Далее:

— Сэр желает номер для курящих или для некурящих?

Попробуй сам догадаться, будь ты неладен.

Мое посещение тюрьмы было назначено на три часа, поэтому я взял такси.

— Маунтджой, пожалуйста.

Водитель посмотрел на меня, но от комментариев воздержался. Молчаливых таксистов не существует, поэтому по прошествии нескольких минут он поинтересовался:

— Это акцент Голуэя?

— Да.

Я сказал это грубым тоном, чтобы предотвратить дальнейшие расспросы. Но не сработало.

— Далековато вам до Джоя, верно?

Таксист принял мое ворчание за интерес и спросил:

— Вы видели матч в воскресенье?

Я не видел, но это не имело никакого значения. Я даже не знал, какой матч он имел в виду, и, безусловно, не собирался спрашивать. В Ирландии матчи проводятся постоянно, и, самое главное, всегда находится один, достойный обсуждения. Я разочаровал таксиста. Наконец машина остановилась, и он сообщил:

— Вот она, второй дом для сливок общества.

Я выбрался наружу, и водитель такси спросил:

— Подождать?

— Нет, я могу задержаться.

— Все так говорят.

Он рванул прочь, сжигая резину. Вне сомнения, звук был горькой музыкой для угонщиков машин за толстыми стенами. Я некоторое время смотрел на тюрьму, закурил. Моя дневная норма табака пошла ко всем чертям. Глядя на тюрьму, я почувствовал, как мурашки пробежали по спине. Сам вид узилища унижал. Не было никаких шансов, что вы примите Маунтджой за что-то другое, а не за место лишения и наказания. И попасть туда было сложно. Проверка за проверкой, на что ушла уйма времени. Моя бывшая карьера полицейского не дала мне никаких преимуществ. Наконец я встал в хвост длинной очереди, в основном состоящей из женщин и детей. Похоже, они знали друг друга и шутливо переговаривались. Признаком новой Ирландии служили две чернокожие женщины. Сидя в стороне, они, казалось, были лишены всяких эмоций — все скрывала усталость.