«Б» - значит безнаказанность - читать онлайн книгу. Автор: Сью Графтон cтр.№ 23

Леонард достал из кармана брюк платок и трясущейся рукой поднес его к глазам.

– Я даже не знаю, какими были ее последние мгновения, – сказал он, не в силах унять дрожь в голосе. – Полиция сказала, что убийца ударил ее по лицу чем-то вроде бейсбольной биты. Представляете, какой ужас она пережила... – Он разрыдался.

При этих его словах меня буквально передернуло, но я сочла за благо промолчать. Про себя же – прекрасно отдавая себе отчет в том, какая я стерва, – подумала, что после удара бейсбольной битой по физиономии у тебя едва ли останется время для переживаний. Шмяк! – и все. Ни ужаса, ни боли. Туши свет – беги на базу.

Лили взяла брата за руку.

– Они были женаты двадцать два года.

– И говорю вам – эти годы лучшее, что у нас было. – Он словно пытался что-то доказать мне, в чем-то убедить. – Мы никогда не ложились в постель в дурном настроении. Взяли это за правило. Если нам и случалось ссориться, то всегда старались помириться. Она была замечательная женщина. Куда умнее меня – и мне не стыдно в этом признаться.

Глаза его блестели от слез, а я чувствовала себя удивительно отстраненной, словно оказалась единственным трезвым человеком на вечеринке, где все перепились.

– Полиция не упоминала о возможных свидетелях? Может, кто-то что-нибудь видел или слышал?

Леонард, промокнув слезы платком, горько покачал головой:

– Нет. Кажется, нет. Я не слышал.

– Может, из соседнего дома? – не отступала я. – Или случайный прохожий? Жильцы напротив. Они могли что-нибудь заметить.

Он постарался взять себя в руки.

– Не думаю. Полиция ничего такого не говорила.

– Что ж, прошу прощения, что отняла у вас столько времени и заставила заново пережить весь этот кошмар. Если не возражаете, я бы хотела осмотреть дом и оценить размер ущерба. Наши координаторы уже осматривали его, но мне необходимо сделать это самой, чтобы подготовить отчет.

Леонард кивнул:

– У соседа есть ключ. Оррис Снайдер – он живет рядом. Постучитесь к нему и скажите, что я вам разрешил.

Леонард, проявив неожиданное проворство, вскочил на ноги и пожал мне руку. Пожатие было крепким, а рука такой горячей, что казалось – у него жар.

– Кстати, – сказала я как бы между прочим, – вы ничего не знаете про Элейн Болдт?

Он в замешательстве уставился на меня:

– Про Элейн? Нет. А в чем дело?

– Да я пыталась связаться с ней по другому поводу, – как ни в чем не бывало ответила я. – Она ведь живет в кондоминиуме по соседству, верно? Мне сказали, что вы с ней знакомы.

– Это правда. До того, как Марти погибла, мы вместе играли в бридж. Я уже давным-давно не видел ее. Кажется, в это время года она обычно живет во Флориде.

– Ну да, конечно. Как я могла забыть? Наверное, она позвонит, когда вернется. Еще раз спасибо.

Уже сидя в машине я ощутила, что вся взмокла от пота.

К трем часам я валилась с ног от усталости. Ночью я практически не сомкнула глаз, а когда под утро наконец уснула, меня разбудил звонок миссис Окснер. Возвращаться в контору не хотелось, я поехала домой и надела спортивный костюм. "Домой" – это, пожалуй, сильно сказано. На самом деле я живу в переоборудованном под жилье бывшем гараже общей площадью не больше пятнадцати квадратных футов, здесь у меня и гостиная, и спальня, и кухня, и ванная, и кладовка, и даже прачечная. Мне всегда нравилось жить в ограниченных пространствах. Еще ребенком, после того как мои родители погибли, я любила сидеть в картонной коробке, обложившись подушками, – мне казалось, что я плыву на парусном корабле к незнакомой земле. Вовсе не обязательно забираться в дебри психоанализа, чтобы понять тайный смысл моего экскурса. Просто хочу сказать, что эта невинная слабость сохранилась у меня до сих пор. Я вожу маленькие машины и предпочитаю "миниатюрность" во всем, так что эта квартирка меня вполне устраивает. За двести долларов в месяц имею все необходимое, включая добродушного хозяина по имени Генри Питц, которому сравнялся уже восемьдесят один год.

Выйдя во двор, я заглянула в его кухонное окно – он раскатывал сдобное тесто. Когда-то у Генри была своя пекарня, теперь он печет булочки и пирожные для местных торговцев – неплохое подспорье к пенсии. Я постучала по оконному стеклу, и он махнул мне рукой, приглашая зайти. В моем представлении Генри – живое воплощение старческого благообразия: высокий, поджарый, седой как лунь, с похожими на цветы барвинка большими голубыми глазами. Возраст, казалось, лишь обнажил то лучшее, что в нем было: мужественность, рассудительность, умение сострадать, оставаясь при этом насмешливым и ироничным. Не то чтобы с годами он стал более одухотворенным и проницательным, обрел некую особенную мудрость и глубину чувств – не стоит преувеличивать. Он всегда был довольно умен, и годы оказались бессильны что-то здесь изменить. Он старше меня почти на пятьдесят лет, но, несмотря на это, в нем нет ничего от индийского брамина. (Надеюсь, и я не похожа на юную послушницу.) Мы смотрим друг на друга через разделяющие нас полвека со здоровым интересом, какой вызывают друг в друге представители различных полов, который, впрочем, никак не проявлялся.

В тот день, с красным платком на голове, Генри походил на пирата. Загорелые руки были по локоть в муке, мелькали длинные, проворные, как у обезьяны, пальцы. В качестве скалки он использовал кусок металлической трубки, которую время от времени посыпал мукой. Тесто он раскатывал ромбом.

Примостившись на деревянном табурете, я принялась завязывать кроссовки.

– Делаешь "наполеоны"?

Генри кивнул:

– Да. Заказали к чаю соседи с нашей улицы. А ты чем занимаешься – помимо бега?

Пока он раскатывал тесто в три слоя и убирал его в холодильник, я рассказывала ему о моих поисках Элейн Болдт. Когда дошла до истории Марти Грайс, брови у Генри поползли вверх.

– Не совала бы ты нос не в свое дело, – сказал он. – Послушай моего совета – пусть этим занимается полиция. Если впутаешься, будешь последней дурой.

– А что, если она видела, кто убил Марти? Что, если именно поэтому и смылась?

– Так предоставь ей и отдуваться. Не твое это дело. Если лейтенант Долан схватит тебя за руку, он тебе задницу надерет.

– Это уж точно, – задумчиво произнесла я. – Но нельзя же теперь идти на попятную. Слишком много сил на это положено.

– А кто сказал, что она пропала? Может, сидит себе на пляже в Сарасоте и преспокойно попивает джин с тоником.

– Она непременно сообщила бы кому-нибудь об этом. Не знаю, что у нее на уме, – может, попала в серьезный переплет, только пока она не объявится, я буду греметь кастрюлями и делать все, чтобы вернуть ее на землю.

– Работу себе ищешь? – проворчал Генри. – Это все равно что пытаться укусить себя за локоть.