В тени Нотр-Дама - читать онлайн книгу. Автор: Йорг Кастнер cтр.№ 34

— Я не знаю, — вырываясь, ответила рыжеволосая.

— Ну, да, — ухмыльнулся лейтенант. — Передай ей, что Фальконе хочет с ней поговорить.

Когда девушка снова исчезла в толпе, Фальконе сказал:

— Марго захватила время кокийяров. Возможно, она сумеет рассказать вам об их короле.

— Вы же говорите, никто не знает ничего о нем.

— Но есть целая уйма слухов. Некоторые утверждают, что Вийон — их король.

— Франсуа Вийон, поэт?

— Он самый. Вийон, ученый и уличный поэт, магистр и мастер ножа. Он какое-то время жил в этом доме, когда толстуха Марго была юной красивой девушкой, а он — ее сутенером.

— Вийон — сводник?

— Не говорите так громко, месье Сове! — смеясь, Фальконе налил темное вино в бокалы. — Вы можете обидеть тем самым некоторых господ в этом зале. Кроме того, Вийону вменяются обвинения и похуже. Но давайте сперва подкрепимся. Уж Марго сумеет рассказать кое-что о великолепном Франсуа.

Он достал острый нож из-под своей куртки, чтобы разрезать хлеб, сыр и жаркое. Так же и мой голод победил ужас, который охватил меня при виде мертвого причетника. Я достал кинжал и вонзил его в хрустящее жаркое. Так ловко и неожиданно, как он прежде схватил девушку, Фальконе взял теперь меня за предплечье. Пока моя рука с кинжалом, остановленная таким образом, зависла над столом, я удивленно посмотрел на лейтенанта. Его глаза изучающее уставились на мой кинжал.

— Оружие еще совсем новое, — сделал он заключение. — Но уже имеет следы необычного износа. Клинок здорово поцарапан, — другой рукой он потянулся к моему кинжалу, и, проверяя его заточку, провел большим пальцем по лезвию:

— Тупо и грязно, к тому же, — он потер большой палец об указательный палец. — На ощупь как будто старый строительный раствор.

Стоило ли мне выдавать ему, что я скреб своим оружием по стене, чтобы изобразить из себя отряд королевских стражников? Едва ли, потому что тогда я должен буду рассказать о Жиле Годене. Так что я изобразил по возможности невинную улыбку и проговорил:

— По нему вы можете видеть, что я больше человек пера, нежели холодного оружия. Я недавно чистил кинжалом стык в стене в моей келье и не думал, как это будет губительно для инструмента.

— Лучше почистите сталь, прежде, чем приметесь за мясо и сыр. С тупым кинжалом вам явно придется хорошенько покромсать жаркое.

Звучало доброжелательно, но по взгляду Фальконе я понял, что мой кинжал заинтересовал его не на шутку. И теперь до меня дошло, почему он пригласил меня и заказал жаркое. Я держал кинжал у него перед носом.

— Рассмотрите клинок теперь вблизи, господин лейтенант. Вы не найдете ни капли крови. И тем еще меньше уличите убийцу за этим столом. Наоборот я желаю, чтобы Одон был бы жив!

Фальконе отвел мою руку с оружием:

— Не горячитесь так, месье Сове. Я уже вижу, Одон был убит не этим кинжалом.

Я прекрасно понял намек.

— Вы имеете в виду, я мог бы использовать другое оружие? Вы хотите меня обыскать?

Едва я выговорил это, я предпочел бы залепить себе пощечину. А что, если Фальконе найдет фальшивую бороду у меня под камзолом? Как мне это следует объяснять? Я еще так плохо разбирался во всем, но одно я знал точно: Фальконе будет думать, что я прокрался за Одоном с накладной бородой, чтобы убить его предательски из-за угла.

— С орудием убийства вы едва бы вернулись обратно в Собор, — сказал лейтенант и махнул рукой.

— Если вы так думаете, зачем тогда эта история с жарким?

— Чистая рутина, месье. Простите закоренелому стражнику его маленькие причуды. Кроме того, я действительно проголодался, — Фальконе жадно впился зубами в мясо и запил его большим глотком вина.

Его слова о состоянии моего клинка подтвердились, и мне действительно пришлось повозиться, чтобы отрезать ломоть жаркого.

Мясо было сочным и хорошо сдобрено приправами, морийон — крепким. Фальконе и я обедали, словно между нами никогда не существовало недоверия и подозрения.

— Чудесно, что соколу Парижа нравиться еда в моем доме. Давненько вы не гостили у нас, лейтенант.

Женщине, которая подошла к нашему столу, не приходилось искать себе место в переполненном кабаке. Кто добровольно и с почтением не отстранялся, просто сносился в сторону мощными телесами, которые грозили выскочить из поблескивающего голубого платья при каждом движении. Уложенные башней волосы были окрашены в странную мешанину красного и коричневого цветов.

Толстая женщина была в годах, даже если по ее заплывшим чертам лица нельзя было точно определить возраст. Из разреза платья выглядывали две розовые мясистые горы мощных размеров, из центра которых рос пестрый букет цветов. Без сомнения, это и была толстая Марго, впрочем, на несколько десятилетий старше, чем ее выцветшее изображение на вывеске у входа.

Эта сверх меры полная баба, целое собрание круглых, крепких «О», уселась за наш стол и оценила меня своими глазами с красными прожилками, словно я был быком, а она — покупательницей скота. Наконец, она повернулась к лейтенанту и сказала, строя глазки:

— Ваша новая ищейка — миленький паренек. Только ему следует, как и вам, иметь побольше мяса на костях.

— Нам не всегда удается получать такой хороший куш как вам, Марго, — Фальконе усмехнулся и уставился на ее мощные груди. — Кроме того, вы ошибаетесь в месье Сове. Он не относится к Шатле, он новый писец отца Клода Фролло. С такой сноровкой у него были бы неплохие шансы в цехе фальшивомонетчиков у кокийяров, не так ли?

Марго сделала внушительный глоток вина, при этом она просто поднесла кувшин к губам. Потом она нагнулась вперед с отрыжкой:

— Почему вы опять принимаетесь за старое, лейтенант? Нет новых случаев, которые занимают вас? Вы поймали жнеца из Собора?

— Кого?

— Ну, того парня, который наградил причетника кровавым ожерельем?

— Это произошло буквально сегодня. Откуда вы уже знаете об этом?

Она засмеялась так неистово, что ее розовые холмы запрыгали, как бодрые лягушки, грозя в любой момент выпрыгнуть из треугольного разреза.

— Марго всегда знает, что происходит в Париже. Не это ли причина, почему вы частенько находите дорогу ко мне, страж закона?

Фальконе кивнул:

— Итак, вы окрестили убийцу жнецом.

— Не я, а мои друзья здесь, — ее толстые как колонны руки описали круг, будто она хотела прижать к груди всех посетителей таверны — и, без сомнения, места оказалось бы достаточно.

— Вам это известно? — Фальконе положил на стол игральную карту изо рта Одона и расправил ее.

— Десятка, конечно, я знаю ее. Вы имеете в виду, в тавернах Парижа больше не играют в карты, только потому, что высокие мужи из Шатле запретили игру на счастье? Когда это кому-то мешало?