Смертельная лазурь - читать онлайн книгу. Автор: Йорг Кастнер cтр.№ 65

Мне на ум пришел скелет собаки в гробу Титуса и заспиртованный труп в доме доктора ван Зельдена.

И все же, кто из нас не в своем уме? Рембрандт? Или я?

А может, весь Амстердам потихоньку обезумел?

— Вы мне не верите, — отметил старик, изучив меня пристальным взором.

— Так уж выходит. Вы ведь видели, как ваш сын умирал. Как же теперь вы можете утверждать, что он жив и здоров?

— Он жив, жив. И он здесь! Может, отвести вас к нему, Зюйтхоф?

— Сделайте любезность.

— Ладно, пойдемте.

Повернувшись, мастер Рембрандт спустился на пару ступенек. А я и не заметил здесь лестницы. Ступеньки вели, как мне подумалось, ко входу в подвал, единственной двери в этом доме, не заколоченной досками. Я обратил внимание, что для своего возраста Рембрандт двигался на удивление проворно. И уверенно — не успел я оглянуться, как он исчез в темном прямоугольнике входа. Я торопливо последовал за ним и тут же оказался в застоявшемся воздухе дома — вместо Рембрандта передо мной вдруг возникли три хорошо знакомые мне фигуры. Августовский вечер неподалеку от Лабиринта. Башня Чаек и ловушка, в которую я угодил там. Ну вот и третья по счету западня.

Тут из-за спин троих показался мой бывший наставник, мастер Рембрандт.

— Что, Зюйтхоф? Небось не рассчитывали, что все так повернется? — хихикнув, осведомился он. — Ну, уж теперь вы оставите свои домогательства! Вы хотите занять место моего сына, так ведь? Ревнуете его ко мне!

Слова его могли показаться бредом сумасшедшего, да и я особо не старался вникнуть в их смысл. Громилы подошли почти вплотную ко мне, так что нечего было и думать о том, чтобы выбраться отсюда живым. К тому же у всех троих в руках были пистолеты — стоит пошевелиться, и пуля в живот мне обеспечена.

Вожак со шрамом на щеке криво улыбнулся.

— Ну, живо… писец, вот ты и забрался дальше некуда, — лениво протянул он, ткнув пистолетом в узкую дверь входа в подвал. — Вход бесплатный, выход и за мешок золотых не купишь. И смотри у меня, я тебя знаю, так что не делай глупостей, иначе пуля в голову, и крышка.

— Охотно верю, — ответил я, изо всех сил стараясь придать своему голосу оттенок беззаботности.

Не берусь описывать, что творилось в ту минуту у меня на душе. Отчаяние — оттого, что снова, уже в третий раз, угодил в лапы этих подонков. Нет уж, на сей раз они мне уйти не позволят. Я недоумевал: стоявшего в двух шагах от меня Рембрандта подобный исход, похоже, забавляет. Как все это объяснить? Как?!

Рембрандт и трое вооруженных громил, один из которых следовал во главе нашей маленькой колонны с фонарем в руках, препроводили меня через целый лабиринт подземных ходов, поражавший своими размерами. Наверняка этот гигантский подвал образовали несколько смежных подвалов стоящих рядом друг с другом домов.

У развилки мы остановились, и верзила со шрамом сказал Рембрандту:

— Вам, наверное, лучше вернуться и продолжить работу, мастер. А уж мы займемся вашим Зюйтхофом.

— Как угодно, — ответил старик и исчез в каком-то боковом проходе, на дальнем конце которого тускло мерцала лампа.

Меня доставили в подземный застенок, очень напомнивший мне тот, что располагался под заведением на Антонисбреестраат. Вот только побольше, да у стены громоздилось несколько ящиков. Никаких окон здесь, разумеется, не было и быть не могло. Фонарь же громилы унесли с собой.

С ужасающим скрипом закрылась дверь, и я в третий раз за минувшую неделю оказался в темном застенке.

— Вот так-то, Зюйтхоф, торчите в каком-то подвале, дела ваши никудышные, ничуть не лучше, чем два дня назад. Нет, все-таки давайте не будем кривить душой — неужели вся эта непонятная дребедень в самом деле стоила стольких усилий?

После нескольких часов, проведенных на деревянных ящиках в полнейшем мраке, дверь наконец отворилась. Свет от лампы в руках вошедшего ослепил меня. И хотя я толком не мог различить, кем был мой гость, но по голосу все же узнал его.

— Значит, вы никуда из Амстердама не уезжали, — отметил я. Глаза постепенно привыкали к свету. — По-видимому, даже и не собирались.

Ван дер Мейлен подошел поближе и улыбнулся:

— Да вы, оказывается, настоящий хитрец, Зюйтхоф. И то, что вы сумели пронюхать место, где я нахожусь, — лишнее тому подтверждение. Так что от души делаю вам комплимент. Чутье у вас незаурядное. Вот только жаль, что нам приходится от него страдать. Можно лишь мечтать о том, чтобы заполучить в наши ряды такого человека, как вы.

Я насторожился. Еще в пору начала сотрудничества с ван дер Мейленом я убедился, что тот горазд на медоточивые речи. И тут же сообразил, что сейчас мне куда выгоднее сделать вид, будто я попался на его удочку, поскольку иного способа выбраться отсюда живьем на волю не было.

— Вы упомянули некие «ваши ряды». Откуда мне знать, что вы под этим подразумеваете, и вообще, подойдет ли мне то, чем вы занимаетесь?

— Скорее всего нет, — вздохнул ван дер Мейлен. — Или вы все же человек религиозный?

— Ну, знаете, в церковь меня гонит скорее чувство долга, а не искренняя убежденность.

— Что вы вообще знаете о вашей кальвинистской вере?

Я насторожился.

— О моей, говорите?

— Отвечайте на вопрос, Зюйтхоф!

— Только то, что заучил в детстве, больше ничего.

— О католической, следовательно, вы знаете еще меньше.

— А что вас удивляет? Вряд ли можно утверждать, что она так уж сильно распространена у нас.

Ван дер Мейлен помрачнел.

— С тех пор как кальвинисты почти сто лет назад захватили власть, мы лишились возможности публично отправлять наши ритуалы. А католическая вера между тем единственно истинная! Но мы вынуждены встречаться втайне от всех, не в церквах, а в молельных домах или вот как здесь, в подземелье. Это стыд и позор. Но все скоро изменится!

— Скоро, говорите? Когда же? И как это произойдет?

— Не стану утомлять вас рассказами на эту тему, Зюйтхоф. В конце концов, вы не католик и тем более не жерардист.

— Жерардист?

— Имя человека, пострадавшего за нашу истинную веру, было Бальтазар Жерар. Этот мужественный человек пожертвовал собой в тысяча пятьсот восемьдесят четвертом году во имя того, чтобы в Нидерландах утвердилась католическая вера. Он хотел положить конец господству Вильгельма Оранского и кальвинизму. Вам наверняка приходилось о нем слышать.

— Да, он убил принца Вильгельма Оранского в Дельфте. Застрелил его из пистолета. А за это его потом повесили, так?

— Все верно. Хотя он и убил Вильгельма, это так и не смогло поколебать позиции кальвинистов в Нидерландах. Мы и наши единомышленники поставили целью довести это до конца. На эшафоте, перед тем как палач разрубил его на части, Бальтазар Жерар произнес пророческие слова: «Проклятие всем вам, безбожникам-кальвинистам! Вам, и детям вашим, и внукам. И сотню лет еще будете прокляты и вы, и ваши Богом проклятые Нидерланды, и все здесь живущие!»