Черный тюльпан - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дышев cтр.№ 90

Я рванул рычаг скоростей, дал задний ход и, насколько мог, отъехал от пламени. Впрочем, это мало помогло, потому как уже начала гореть кровля, а пирамида из ящиков, обрушившись, покрыла огнем весь пол вокруг «ЗИЛа». Дым просочился в кабину, и Гурьев кашлял, мотал головой и давился спазмами.

И тут я увидел людей. Сначала людей, а потом только различил сквозь густой дым черный проем между створками распахнутых ворот. Пришло время действовать.

Сбросив сцепление, я вдавил педаль акселератора в пол, и «ЗИЛ» с диким ревом ворвался в бушующее пламя, раскидывая во все стороны горящие ящики. Тугая струя пены из брандспойта ударила в лобовое стекло – кто-то из пожарных, должно быть, сделал это машинально, пытаясь остановить летящий на него факел, и на мгновение я ослеп, направляя машину невесть куда, ожидая удара, который сразу подвел бы черту под моей жизнью, но тотчас ожили стеклоочистители, и в окне мелькнули створки ворот, люди, размахивающие руками, темные пятна кустов, и я понял, что инстинкт сработал быстрее разума и «дворники» я врубил раньше, чем подумал о них. Гурьева кидало из стороны в сторону, ему, в отличие от меня, нечем было держаться, и он то валился на меня, то бился головой о дверное стекло. Я гнал по ровной дороге на полной скорости, и хотя фары были выключены, асфальт впереди был освещен слабым красным светом. Крутить ручку, чтобы опустить стекло, у меня не хватило терпения – одна секунда сейчас стоила часа обычной жизни, и я открыл дверцу, высовываясь наружу, оглянулся назад, подставляя лицо доменному зною – кузов полыхал ярким факелом, развевались на ветру куски горящего брезента, и гробы, словно в мистическом сне, подпрыгивали в огне, как живые, отбивая чечетку сатанинского танца. Я снова вцепился в руль обеими руками, захлопнул дверцу, и вслед за этим лобовое стекло вдруг помутнело, покрылось паутиной трещинок, и моей первой мыслью было, что я слишком сильно хлопнул дверцей; стекло на моих глазах стало осыпаться, в лицо ударил тугой холодный ветер, и я увидел трассеры, несущиеся, как мотыли в свете фар, нам навстречу.

– Гурьев!! – заорал я, не глядя на химика, раскачивающегося из стороны в сторону, как болванчик. – Пригните голову!! Лягте, черт вас возьми!! – И, ударив его по затылку, прижал его голову к приборной доске.

Не снижая скорости, я объехал вокруг клумбы, и «ЗИЛ», встав на два боковых колеса и едва не опрокинувшись, скинул с себя, как необъезженный мустанг, несколько гробов, которые загрохотали за нами гранатными разрывами. Еще сто метров, и я остановил полыхающую машину у ворот контрольно-пропускного пункта.

– Открывай, твою мать!! – диким голосом закричал я закованному в бронежилет и каску охраннику, высунувшись из окна.

Тот принялся размахивать автоматом.

– Назад!! – приказал он. – Шиздуй отсюда! Разворачивайся, кретин!..

– Ты что, дубина, совсем отупел у своих ворот?! – оборвал я его и постучал кулаком по лбу. – Мне приказано вывезти снаряды из склада. Сейчас так рванет, что дерьма от себя не найдешь! Убирай ворота на хрен!!

Я сочинил довольно убедительно, и охранник стал пятиться от полыхающего кузова, потом повернулся и не очень решительно коснулся кнопки электропривода. Ворота тронулись и стали медленно разъезжаться в стороны. Я нервно затарабанил пальцами по рулю, добавил газу, и машина подкатила к воротам еще ближе. Сзади раздались выстрелы – по кабине выстрелили из автоматов, и несколько пуль, выбив заднее стекло, оставили строчку на потолке. Охранник у ворот заметался, схватился за автомат, и я понял, что он сейчас остановит ворота.

– Ложись!! – крикнул я ему. – Это омоновцы!! Прикрой нас, братан!!

Чем невероятнее, тем лучше – это я тоже не раз проверял на практике. К тому же охранник попался вполне глупый. Он послушно залег и, кажется, дал короткую очередь по клумбе. Впрочем, за последнее я не ручаюсь, потому как, едва ворота разъехались на достаточную ширину, погнал машину по разбитой дороге к шлагбауму. Останавливаться у него было бы уже непростительной ошибкой, и я впервые в жизни пошел на таран. Крик охранника, выстрелы, затем удар, треск, обломки шлагбаума, свалившиеся на капот, и мы покатили по серпантину вниз. Неосвещенная дорога ослепленными пламенем глазами воспринималась как черная бездна. Я снизил скорость, едва ли не высунул голову из разбитого окна, но это мало помогло. Фары не зажигались, должно быть, по той причине, что были разбиты при ударе о шлагбаум, и ехать приходилось, образно говоря, на ощупь.

Потом я стал различать на фоне темно-фиолетового неба ломаные углы скал, нависших над дорогой, бетонный бордюр, выкрашенный известью, худые деревья на обочине. Трудно и медленно светало. Я стал расслабляться и откинулся на спинку сиденья. Машина покатила резвее.

– Ну вот, – произнес я осипшим голосом. – А вы боялись.

Гурьев не ответил. Голова его лежала на груди и безвольно покачивалась. Я похлопал его пальцами по щеке. Никакой реакции.

– Гурьев, вы проспите свободу! – громче сказал я и только потом понял, что он мертв.

Я прижался к обочине, дернул рукоятку стояночного тормоза и откинул химика на спинку сиденья. Две пули вошли ему в шею, с правой стороны, потому я и не увидел крови.

Я вытащил его на камни, отодрал от тлеющего борта небольшую доску и снял машину с тормоза. Провожал ее взглядом до тех пор, пока она не рухнула с обрыва в пропасть. Потом, когда снова наступила тишина, освободил коченеющие руки химика от проволоки, снял с его лица высохшую и пожелтевшую от жара повязку и, судорожно сглатывая комок в горле, от которого тяжелели переполняющиеся слезами глаза, стал обкладывать его камнями. Сначала по бокам, потом на грудь, потом на лицо… Был человек – нет человека.

Сломал тонкое дерево, растущее на обочине, оторвал ветки, одну из них прикрутил тряпкой поперек ствола. Не знаю, был ли он христианином – ученые, они почти всегда без бога в душе, – но могила должна быть как-то обозначена. Достал из кармана шариковую ручку, которой вчера днем написал роковую записку о встрече, и вывел на доске:

ГУРЬЕВ АНАТОЛИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ, ХИМИК. ПОГИБ 22.09.94 г.

Подумал и рядом со словом «химик» приписал: «Фармацевт».

Я не рискнул спускаться по дороге, шел по руслу реки и какими-то звериными тропами. К полудню я выбился из сил и, укрывшись от знойного солнца в тени скалы, поспал часа два, подложив под голову обмотанный курткой автомат. Ближе к вечеру, пошатываясь от усталости, я добрел до небольшого селения Зеравшан, где в первом попавшемся дворе попросил еды и ночлега, представившись солдатом миротворческой дивизии, отставшим от колонны.

Спал я плохо, чутко реагируя на малейший шорох, и до рассвета не выпускал оружие из рук. Хозяева, несмотря на мою явную нервозность и диковатый внешний вид, отнеслись ко мне очень мило, утром накормили шурпой и помидорами и наотрез отказались взять деньги.

Из Зеравшана до Душанбе я доехал на попутке, ввалился в гостиничный номер, где отсутствовал всего два дня, с каким-то благоговением оглядел чистую комнату с кроватью, застланной белоснежным бельем, креслами, журнальным столиком, на котором еще лежали мои черновики с рисунками гринперосовского логотипа, с желтыми шторами, плывущими по волнам теплого сквозняка, идущего из приоткрытой балконной двери.