Кодекс экстремала - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дышев cтр.№ 59

– Не буду, – согласилась женщина, глядя то мне в глаза, то на мою руку с пилкой. Я положил пилку на туалетный столик. – Но чего вы сидите? – сердито добавила она. – Идите своей дорогой. Дверь – вот она, ключ у вас в кармане.

– А мне захотелось с вами немного поболтать, раз уж я очутился у вашей постели.

– Вы наглеете.

– Это вам так кажется. Пройдет совсем немного времени, и вы поймете, что я сам жертва одной большой наглости.

– Я хочу вас предупредить, что у нас очень жестокие охранники и злые собаки, – сказала Роза и демонстративно поднесла к глазам книгу.

– Вы зачем-то все время меня пугаете. Я же сказал вам внятно: ничего плохого я не собираюсь с вами делать. Ответьте только на несколько вопросов, и я уйду.

– Почему я должна отвечать на ваши дурацкие вопросы?

– А с чего вы взяли, что мои вопросы непременно будут дурацкими?

Женщина поджала мясистые губы.

– Я вообще не желаю с вами разговаривать!

– Несколько часов назад, за столом, вы были намного привлекательнее и вежливее.

– Тогда я еще не знала, что вы аферист.

– Простите, как вы меня назвали?

– Не надо делать вид, что вы не расслышали… Предупреждаю вас еще раз: оставьте меня в покое.

– Вы вынуждаете меня совершать неблагородные поступки и хвататься за всякие режущие и колющие предметы.

– Хватайтесь хоть за пистолет, я вас все равно не боюсь.

– Черт возьми! – вспылил я. – Откуда у вас такая агрессивность? Вы можете объяснить мне, почему меня закрыли? Где моя сестра? Где мой друг?

Роза усмехнулась, не сводя глаз с книжной страницы.

– Я очень сомневаюсь, что в этом приличном доме у вас есть сестра.

– Ну что ж… – Злость стремительно распалялась во мне. – Давайте тогда называть всех своими именами. Раз здесь нет моей сестры, тогда, может быть, есть Эльвира Милосердова?

Лицо Розы исказила гримаса недоумения. Я ожидал совсем иного выражения.

– Не понимаю, при чем здесь Милосердова, – сказала она. – Если не ошибаюсь, эта женщина умерла дней десять назад. – Роза повернула ко мне лицо. – Послушайте, а вы не больны? Вы случайно не маньяк? Знаете, есть такое психическое отклонение – некрофилия…

Я невольно присел на край постели. Роза покосилась на мои выгоревшие на солнце брюки цвета пляжного песка. Я вблизи рассматривал ее прическу, сквозь которую просвечивала белизна подушки, ее уши с оттянутыми тяжелыми серьгами мочками, белую шею со складками, холеные щеки, лоб, подбородок, ее коротенькие пальцы, которые, как верные слуги, вершили пороки своей хозяйки.

– Вы уже не молоды, – медленно произнес я.

– Мерзавец, – в тон мне ответила Роза и снова подставила глазам роман.

– И все лжете, играете, продолжаете наполнять себя пороками, хотя уже переполнены ими через край. Сколько вам осталось жить? Двадцать лет? Тридцать? И надеетесь немощной старухой вытянуть на лжи?

– Да что ты мне тут мораль читаешь? – возмутилась Роза и даже попыталась треснуть меня романом, но промахнулась, и книга, прошелестев белыми крыльями, шлепнулась о стену и упала на туалетный столик.

– Да нет, это не мораль, это скорее соболезнование… Да ладно, я в самом деле отвлекаюсь.

Я встал. Роза напряженно ждала, когда я выйду из комнаты. Я понял, что, как только дверь за мной закроется, она тотчас вскочит и поднимет тревогу. Я, конечно, мог сесть на нее верхом, завести ее руки за спину, связать их полотенцем, в рот вставить кляп, но сама мысль, что мне придется прикасаться к этому рыхлому бледному до синевы телу, была омерзительна, и я лишь брезгливо скривился, быстро вышел в коридор и запер дверь снаружи.

Полусумрачный коридор был пуст. Я подошел к двери комнаты Леши и тихо надавил на ручку. К моему удивлению, дверь открылась. Я проскользнул внутрь, пошарил по стене в поисках выключателя и зажег свет. Комната была пуста. Постельное белье, аккуратно сложенное на тумбочке, было нетронутым.

Я выключил свет и снова вышел в коридор. Черт возьми, куда он мог подеваться?

Деревянные ступени лестницы предательски заскрипели под моими ногами. В этом доме, построенном на восемьдесят процентов из дерева, вообще нельзя было передвигаться бесшумно. На середине лестницы я это окончательно понял и, сунув руки в карманы, пошел так, как если бы спускался из своей родной квартиры. «А чего, собственно, я опасаюсь? – спросил я сам себя. – Никто пока мне не угрожал. Напротив, очень внимательно отнеслись к напившемуся в доску гражданину, подняли с пола, отнесли в комнату, уложили на диван и, дабы обеспечить поступление свежего воздуха, открыли настежь окно. И, надо отметить, цели достигли. Вот он я, свеженький, как огурчик».

Я спустился в холл, убедился, что он также пуст, и прошел в гостиную. И здесь та же картина: закончен бал, погасли свечи. Я не стал зажигать света, но и без него было видно, что со стола уже убрана посуда и стулья кверху ножками поставлены на стол.

Из окна первого этажа в отличие от второго выпрыгнуть было несложно. Я приземлился на кучу прошлогодних листьев, которые приглушили звук треснувших веток. Не выпрямляясь, посмотрел по сторонам, отряхнул со штанин высохшие травинки и пошел в сторону от ярко освещенной веранды. «Странно все это, – думал я, кидая прощальный взгляд на темнооконный особняк. – Очень странно».

Я не мог найти какой-либо тропы, поэтому продирался через кусты, которые выплывали на меня из темноты. Шума, конечно, было много – как если бы медведь ломился сквозь сухой валежник, но после лестницы я уже не обращал внимания на подобные мелочи, потому как был уверен, что через минуту-другую перелезу через каменный бастион, растворюсь в ночном лесу и с рассветом выйду на алуштинскую трассу, где поймаю попутку и не позднее обеда познакомлю Эльвиру с целым отделением милиции.

Занятый своими мыслями, я не сразу заметил пронзительно белую беседочку с полусферическим козырьком, миниатюрными колоннами и перильцами, торчащую, как гриб, между деревьями. Хотел ее обойти, чтобы не светиться на фоне белых колонн, как услышал приглушенные голоса, тогда присел на колено, спрятавшись в тени куста.

– Ты мнительный человек, – услышал я голос Эльвиры. – Оттого все твои проблемы.

«Сестричка» сидела на перилах, прислонившись спиной к колонне, боком ко мне. Одна нога была согнута в колене, руки, сцепленные в замок, лежали на ней.

– Я боюсь. Я все время боюсь… – не совсем внятно ответил ей некто мужским голосом. Мужчину я не видел. Он, должно быть, сидел на скамейке, за перилами.

– Перестань… Я устала от тебя, – произнесла Эльвира.

Минуту они молчали. У меня затекла нога, но я боялся пошевелиться.

– Если бы ты когда-нибудь в жизни любила… – начал мужчина, но Эльвира неожиданно грубо перебила его: