Девять граммов дури - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дышев cтр.№ 27

Когда в комнату вошел Новоселов с группой оперативников и двумя понятыми, Копасинов окаменел. Он был так ошарашен внезапным появлением следователя, что долго не мог произнести ни слова. Наконец он попытался взять себя в руки. Новоселов поздоровался. Адвокат срывающимся голосом ответил на приветствие.

Захаров стал страшно материться, порываясь вскочить из-за стола, а адвокат, нервничая, трогал его за руку и бормотал: "Успокойтесь… Все будет нормально…" – и ежеминутно отряхивал свою куртку.

Новоселов сел за стол, за которым минуту назад сидел адвокат, и зачитал постановление о производстве обыска.

– Подпишите, что вы ознакомлены с текстом этого постановления, – предложил Сергей Анатольевич.

– Нет, я ничего не буду подписывать, – ответил адвокат.

Это был излюбленный и практически единственный законный прием, которым пользовались те, кто был пойман с поличным.

– А кто понятые? – начал контратаку адвокат, и кивнул на двух зэков в тюремных робах. – Эти осужденные?

Новоселов сдержанно пояснил, что понятыми, согласно требованиям Уголовно-процессуального кодекса, могут быть любые не заинтересованные в деле граждане.

Адвокат неубедительно возразил и впал в пространные размышления о том, что на осужденных может быть оказано давление, и лично он знает сотни способов воздействия на них, и что требование УПК следует понимать в ином смысле и т. д и т. п. Новоселов понял, что адвокат старается затянуть дело и выиграть то время, в течение которого следователь будет искать новых понятых. А их можно будет найти только на улице, и еще уйма времени уйдет на то, чтобы организовать им пропуск на территорию следственного изолятора.

– Значит, так, – прервал он витийствование Копасинова. – Я предлагаю вам добровольно отдать нам свою записную книжку. В противном случае я раздену вас догола и проверю каждую вещь с занесением этого в протокол.

Копасинов молчал, мысленно оценивая, насколько серьезны намерения Новоселова. Сергей Анатольевич тоже ждал, не сводя цепкого, тяжелого взгляда с лица защитника. Шла невидимая, беззвучная борьба. Даже Захаров притих, яростно раскуривая влажную сигарету.

Время на раздумья истекло.

– Виктор Анатольевич, – сказал Новоселов оперативнику спокойным голосом. – Приступайте!

Адвокат сдался:

– Ну, раз вы так настаиваете…

И, пряча глаза от вора в законе, стал выкладывать на стол все, что было в его карманах. Захаров скрипнул зубами и сплюнул…

На Копасинова было заведено уголовное дело. Следственно-оперативная группа провела сложнейшую экспертизу злосчастной записной книжки адвоката, в результате которой был вычислен объем метадона, который находился между ее страниц.

Для Цируля тоже наступили черные дни. Благодаря усилиям следственно-оперативной группы были блокированы все каналы, по которым преступник получал наркотики. Кроме того, арестовали его сожительницу. Цируль был в ярости. Он жаждал расквитаться с Новоселовым.

И вот некоторое время спустя Новоселову по оперативной связи позвонил полковник Ермаков из ФСБ:

– Сергей Анатольевич! Есть агентурное сообщение из Лефортово… Не хочется, конечно, портить тебе настроение…

– Не тяни, – прервал его Новоселов. – Что там? Цируль сбежал?

– Хуже, – ответил полковник. – Сокамерник Цируля Согомонов через своего адвоката передал связям Захарова, чтобы они тебя "замочили".

– Фу-ты! – с облегчением вздохнул Новоселов. – Ты же мне так сердце посадишь! Я думал, невесть что случилось!

Ермаков в ответ лишь плечами пожал.

Эту же информацию подтвердил заместитель начальника изолятора полковник Карпеев:

– Кроме вас, Сергей Анатольевич, Цируль заказал еще троих сотрудников изолятора.

Дальше события разворачивались как в крутом детективном романе. Спустя два дня в кабинете Новоселова раздался телефонный звонок. Сергей Анатольевич поднял трубку.

– Тот ли вы следователь, который расследует дело в отношении Цируля? – прозвучал незнакомый мужской голос.

– Да, это я, – ответил Новоселов.

– Я хочу вас предупредить, что Цируль постоянно передает на свободу записки, в том числе и о вашем устранении. Убийство поручено человеку по кличке Молдаван. Этот Молдаван проживает рядом с человеком Цируля по кличке Зверь. Запишите его телефон… Обоих можно найти в магазине в районе Солнцева. Диктую телефонный номер магазина… В этом магазине собираются Горшков и некий Сергей, которые задерживались вами по делу Самана–Бархошки. Вы должны их помнить. Если что-то будет – я обязательно позвоню.

Спустя минут пять снова звонок. Тот же голос:

– Если вам нужен Молдаван, то его можно найти через моих людей, которые приезжают к директору завода электроизделий. Около магазина в Солнцеве постоянно стоит машина "Вольво-740", зарегистрированная на имя Захаровой. Этой машиной пользуются собирающиеся в магазине связи Цируля. В этом же магазине хранятся бабки для Ци-руля…

И короткие гудки. Новоселов кинул взгляд на дисплей телефона. Номер человека, который звонил, не определился.

Сергей Анатольевич впервые ощущал себя в роли приговоренного к смерти. Он был обязан немедленно поставить в известность начальство. Рапорт на имя начальника следственной части генерал-майора Титарова он писал спокойно, не наполняя его эмоциями, но обстоятельно перечислив все известные ему факты.

Управление экономической контрразведки ФСБ обеспечило Сергею Анатольевичу и его семье безопасность. Его охраняли ненавязчиво, он почти не замечал людей, которые сутки напролет оберегали его жизнь. И все-таки это было очень утомительно – постоянно находиться под контролем, в поле зрения. Ни жене Валентине, ни дочерям он ничего не сказал, лишь намекнул, что если у них возникнут какие-либо проблемы, то следует немедленно позвонить по телефонам… Привыкшая к особенностям службы Сергея Анатольевича, Валентина не стала допытываться, что же все-таки случилось, но интуитивно поняла, что мужу сейчас очень трудно и тень большой беды накрыла их семью.

К счастью, здравый смысл подсказал Захарову, какими последствиями может обернуться для него попытка "убрать" следователя. Несколько дней спустя Цируль отправил на волю "маляву" и приказал своим "шестеркам" оставить Новоселова в покое.

Ковальский пришел к Андрею в общежитие, вяло поздоровался с ним, взял со стола яблоко, надкусил и на некоторое время уставился в окно. Потом вынул из кармана стянутую резинкой скрутку стодолларовых купюр и протянул другу.

– Что это? – спросил Андрей.

– Тысяча баксов. Твоя доля.

– Тысяча? Это моя половина? Значит, всего только две? А почему две, если должно был шесть? – задавал Хлыстун вопросы, на которые Ковальский отвечать не спешил.