Шахидка с голубыми глазами - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дышев cтр.№ 32

И принялась переобуваться в третий раз.

По-моему, бабушка Кюлли так до конца и не поняла, что я делаю в ее доме и какой от меня прок. Тем не менее она относилась ко мне едва ли не как к любимому внуку и несказанно утомляла разговорами. Пока профессор собирал дорожный чемодан в своем кабинете, мы с хозяйкой сидели на кухне. Пол по случаю побелки потолка был застелен газетами, и старушка, передвигаясь по кухне, издавала шелестящий звук, как хомячок в банке. Она была настолько подвижна, что у меня устали глаза смотреть на нее, и я думал о том, что несправедливо приписывают всем поголовно прибалтийцам медлительность.

– А вы читали стихи профессора? – спросила она, поднося мне глубокую глиняную тарелку с борщом. – Как? Вы ничего не читали из его любовной лирики? О, молодой человек, ну как же, как же!.. Чеснок подавать? Можно натереть хлебную корочку. А если вы смелый, то покрошите пару зубчиков прямо в тарелку…

Я машинально кивал, соглашаясь на любую кулинарную смелость, крошил чеснок в борщ, натирал им хлебную корку и ел его просто так, вприкуску. В мыслях я прокручивал главные события дня и детально вспоминал возвращение в профессорский особняк. От агентства воздушных сообщений до улицы Грибоедова я доехал на такси, в котором чувствовал себя достаточно спокойно и, погруженный в свои мысли, даже забыл про наемных убийц. Но когда я вышел из машины и по скользкой тропинке, размоченной непрекращающимся дождем, пошел к виноградникам, а оттуда к парку, тревога и напряжение опять устроились в моей душе. В парке, под кронами вековых буков, было темно и сыро. Я не мог идти быстро, так как глина расползалась под подошвами ботинок, и оттого тревога выросла до степени твердой уверенности, что в меня сейчас выстрелят. Я часто останавливался, прислонялся к стволам деревьев, вытаскивал пистолет и, ломая глаза, вглядывался в темноту. Кровь стучала у меня в висках, дыхание суетилось в груди, металось туда-сюда, словно искало выход… Если бы я был наемным убийцей, то именно здесь, в этом старом, заброшенном парке ждал бы свою жертву.

Но ничто не нарушало глубокую, застоявшуюся парковую тишину. Ни одного человека я не встретил в этих дебрях и, отдохнув у очередного букового ствола, заталкивал пистолет за пояс и продолжал идти вверх.

То ли у моих недоброжелателей перевелись наемные убийцы, то ли они по какой-то причине оставили меня в покое. Я подошел к профессорскому особняку, и мое сознание обожгла жуткая мысль: киллеры могли оставить меня в покое только по той причине, что они выполнили свою главную миссию. И эта мысль жгла меня свинцом до тех пор, пока я не увидел на пороге профессора – живого и невредимого.

– …Особенно мне нравится его ранний цикл, – тараторила бабушка Кюлли, нарезая белоснежное сало тонкими длинными ломтиками, как картофель для фритюра. – Вот, к примеру, такая баллада… На эстонском, конечно, она звучит намного лучше, но… Слушайте!

Белая гвоздика предала меня,

Белая гвоздика обо мне забыла,

И холодной ночью стылая луна

В темное окно скупо мне светила.

Белая гвоздика – зависть все же черная,

Красоте твоей юной позавидовала… позавидовала…

Ой, а дальше-то как? Вылетело из головы… На эстонском языке помню, а на русском нет…

Она шлепала сморщенными голубоватыми пальцами себя по лбу, но продолжение стиха так и не вспомнила.

Я думал про Яну и профессора. Зачем Яна летит в Испанию, причем в то же время, что и профессор? Может, ей стало известно, что он не внял моему предостережению, проявил упрямство, и теперь она устремляется за ним, чтобы там, на месте, уберечь его от опасности, известной только ей?

Это предположение показалось мне наиболее правдоподобным, и я даже несколько повеселел, когда представил, как мы с Яной тайно друг от друга неотвязно ходим за профессором, оберегая его драгоценную жизнь. Ну, хорошо, я делаю это потому, что хочу сохранить не только профессорскую, но и свою жизнь тоже, отчасти, за приличный гонорар. Но отчего Яна так дорожит профессором? Обыкновенная соседка по балкону, которую Веллс даже не очень-то хорошо помнит… Ответ на этот вопрос я получил почти одновременно с горшочком, в котором под слоем сыра была запечена фасоль и свинина.

– Но этот стих мало кто знает, – сказала бабушка Кюлли, ставя передо мной подставку со специями. – Осторожнее, очень горячо!.. Особенно популярны стихи, которые позже положили на музыку. Вы, конечно, слышали «Элегию»? Хит сезона! И никто не знает, что лет двадцать назад я помогала Лембиту перевести ее на русский. Я тогда часто подрабатывала на литературных переводах, потому что мы с Лембитом очень нуждались. Это только последние месяцы Лембит стал много зарабатывать. Я бы сказала, баснословно много, и его прежние заработки, включая институт и Фонд, кажутся просто смешными… Так вот, «Элегия»!

Она встала у окна и попыталась войти в соответствующий «Элегии» образ: дрожащие сухие пальцы поднесла к виску, редкие брови выгнула страдальческим углом, прикрыла глаза и низким глухим голосом заговорила:

Реки-потоки людские

Бьются о заструг кварталов,

Сотни и тысячи судеб –

Для каждого утро настало,

Звезд голубых мириады –

Столько и глаз, и улыбок.

Тебя только нет в этом мире.

Меж стен, берегущих молчанье,

Немея, стоит пустота.

Как мне тебя не хватает,

Я не могу без тебя…

Голос ее надломился, ржаво скрипнул, старушка замолчала и затрясла головой.

– До сих пор волнуюсь, когда читаю это, – оправдывая свой конфуз, сказала бабушка Кюлли. – Это ведь он мне посвятил… Что же вы совсем не едите?

Вот так новость! Дэн поет песню на слова профессора Веллса! Что ж, теперь можно объяснить трогательную, жертвенную заботу Яны Ненаглядкиной о профессоре. Как же! Она боготворит его не меньше, чем самого Дэна. Дэн поднял до пронзительной высоты слова, родившиеся в благородном челе профессора лингвистики. Разве могла Яна остаться безучастной, случайно узнав, что на ее кумира готовится покушение?

Горшочек с фасолью я осилил лишь наполовину и под предлогом того, что хочу покурить, вышел во двор. Уже стемнело, было тихо и безветренно, лишь мелкий моросящий дождь усыпляюще шумел в кронах парковых деревьев. Конечно, приятно млеть на кухне, слушая лирику из уст заботливой старушки, но нельзя забывать о своих обязанностях. На всякий случай я извлек из-за пояса нагретый моим телом пистолет и пошел вокруг дома. Двор хорошо освещался фонарями, расставленными, словно сторожевые вышки, по углам забора. Тем не менее я подолгу всматривался в темные пятна кустов, прежде чем зайти за угол.

Я добросовестно проверил все кусты, вымок до нитки и разодрал в кровь руки, но остался удовлетворен обходом. Через несколько минут старики лягут спать и перестанут маячить перед освещенными окнами. У киллера, если он припрется в это время, не будет никаких шансов выполнить задание. Задумай он забраться внутрь дома, все равно ничего не выгорит. На окнах решетки, входная дверь бронированная – гранатометом не пробьешь.