Шахидка с голубыми глазами - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дышев cтр.№ 28

Посетителей в кафе не было, и меня не смущало, что я щеголяю с голым торсом. Здесь я чувствовал себя как дома. Заняв самый дальний столик, я первым делом выпил водки, а затем позвонил Никулину. Электронный голос ответил, что абонент недоступен. Я еще раз позвонил. Потом еще…

Ашот принес солянку. Я машинально потянулся к графинчику с водкой… Нет, так нельзя. Сейчас меня развезет, как снеговика на весеннем солнышке… Ну, чего я нервничаю? Чего дергаюсь, как паралитик?

Я снова позвонил. «Абонент временно недоступен…» Мне захотелось швырнуть трубку в стену. Все-таки этот Никулин – свинья! Надо гнать его в шею из агентства! Ведь сам просил меня позвонить ему! И что же? Почему он выключил телефон? Почему, в конце концов, не позвонит мне?

Я взял ложку, зачерпнул горячий бульон с мелкой нарезкой свиных почек, ветчины, блестящими аспидными маслинами… Нет, это не солянка! Это помои какие-то! Это просто невозможно есть!

Ложка, звякнув, упала на стол. Я схватил графин, наполнил рюмку. Водка полилась через край. Ашот с тревогой взглянул на меня из-за стойки, перекинул через руку белую салфетку и подошел ко мне.

– Что-нибудь не то, Кирилл?

Я промолчал. Ашот стал вытирать стол… Трус я! Трус! Я боюсь выяснить все и сразу. Я тяну время, надеясь, что все образуется, что Никулин позвонит мне. Я оставляю себе шанс, надежду. Но сколько я буду тянуть? День, два? Завтра вечером я улетаю в Испанию. И увезу с собой тяжкий комок в душе, которая называется слабой надеждой?

– Принеси мне телефонный справочник, – попросил я и испугался своего голоса.

– Э-э-э! – протянул Ашот и покачал головой. – Ты совсем продрог! Может, тебе лучше перцовки выпить?

– Да, – рассеянно ответил я.

Я раскрыл телефонную книгу… Это как диагноз. Узнать правду о своем здоровье страшно. Но нельзя начать лечения, не узнав этой правды… Я открыл страницу на букве «М». Повел пальцем по строчкам: «Магазины», «Мебель», «Милиция», «Монтажные работы»… «Морг».

Ашот поменял графины и поставил рядом со мной перцовку. Я прикрыл ладонью страницу справочника, дожидаясь, когда он уйдет. «Не дай бог! – думал я. – Что тогда? Это же катастрофа! Это самая настоящая война! Несколько слов, произнесенных Яной Ненаглядкиной, пролили столько крови!»

Я набрал телефонный номер морга. Мои пальцы дрожали. Ответил сиплый мужской голос. Я почему-то представил себе мерзкого мужика в грязном резиновом фартуке, в резиновых перчатках, с ржавым скальпелем в руке…

– Скажите, не значится у вас Никулин Иоанн…

– Кто? – перебил голос.

– Простите… Никулин Иван Игоревич…

– Да, есть, – тотчас ответил голос. – Поступил час назад. Попал под машину…

У меня онемели пальцы, и я едва не выронил трубку. Попал под машину… В моем сознании помутнело. Нет, не попал. Это сделали умышленно. Должно быть, толкнули под колеса грузовика… Ванька, Ванька, прости! Это я во всем виноват! Я втянул тебя в эту гнусную игру со смертью…

Перцовка обожгла горло. Я смял в пальцах щепоть хлеба, взял губами мягкий теплый шарик… Жестоко играют подонки! Давят и жгут все, что только может пролить свет на заговор против профессора. Что же было в тех документах, которые Иоанн оставил в «секрете»? Возможно, в них содержался ответ на вопрос: кто и за что собирается убить Веллса.

– Не понравилось? – спросил Ашот, забирая тарелку с солянкой. – Сейчас хашламу принесу.

Медлить больше нельзя. Прошло столько времени, а я еще ничего не узнал. Мы с профессором, как слепые котята, летим навстречу своей смерти. У меня остались одни сутки. Я начну разматывать клубок сначала. Ничего не было, передо мной – чистый лист. Ночь, реабилитационный центр, пустой больничный коридор и девушка в белом. Вот от нее я и начну плясать.

Я по памяти набрал номер реабилитационного центра. Как в прошлый раз, мне ответила девушка. Нежный, мяукающий голос.

– Здравствуйте, – сдерживая металлические нотки в голосе, как ретивого коня, сказал я. – Я родственник Яны Ненаглядкиной. Хотел бы ее навестить. Как это сделать?

Возникла недолгая пауза. Я слышал дыхание девушки. Готов был поспорить, что в этот момент кто-то был с ней рядом и шла активная жестикуляция.

– Родственник? – недоверчиво переспросила девушка и добавила с едким сарказмом: – Очень сожалению, уважаемый родственник, но встречи с нашими пациентами строго запрещены. Это во-первых. А во-вторых, Яна Ненаглядкина уже выписана.

– Как выписана?! – крикнул я, не сдержавшись. – Когда?! Почему?!

– Что вы кричите? – жестко осадила меня девушка. – Выписана, потому что уже здорова.

– А где она сейчас?

– Понятия не имею. Всего доброго!

Она положила трубку. Я, ничего не видя и не соображая, зачерпнул горячей хашламы и обжегся разваренным перцем. Яну выписали, и никто не знает, где она. Ее выпустили из-за высокой стены в этот мир, где, подобно голодным псам, бродят убийцы. Яна, милая! Где же ты? Понимаешь ли ты, как здесь опасно?

Я кинул на стол какую-то купюру и, надевая рубашку на ходу, выскочил на улицу. «Спокойно, – сказал я сам себе, – я ее найду. Куда она может еще пойти, как не к себе домой? Бабушка Кюлли сказала, что Яна была их соседкой по балкону. А старая профессорская квартира находится на улице Азовской. Знаю я эту улицу: на одном ее конце крикнешь, на другом конце люди обернутся. Там, по-моему, всего две пятиэтажки с балконами. Все остальное – особняки, окруженные садами и огородами».

Меня чуть не сбила легковая машина. Завизжали тормоза. Водитель посигналил, помахал кулаком. Как удачно, что льет дождь! Отвратительная погода! В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. И Яна, конечно же, не пойдет гулять. Завернется в плед, сядет в кресло и будет телевизор гонять по всем программам. Наверное, соскучилась по телевизору. Ведь в палате телевизора не было.

Я остановил такси, приказал водителю мчать на Азовскую во весь дух. Водитель попался вредный, буркнул в ответ, что будет мчаться с той скоростью, какую определяют правила дорожного движения. Наверное, надо мне было выгнать из гаража свою машину. Не решился потому, что в своем ярко-красном «Рено» я напоминал бы тореадора, дразнящего быка красной тряпкой. Хватит дразнить его, хватит. Меня уже тошнит от кровяного следа, какой за этим быком волочится.

– Какой дом на Азовской? – спросил водитель.

Я махнул ему рукой, чтобы ехал потише, опустил стекло, высунул голову и стал спрашивать всех подряд, где жил профессор Веллс. Пятеро не знали, шестой был пьян до онемения, а седьмой – то есть седьмая, это была девочка-подросток под малиновым зонтиком – указала на забрызганные известью окна на третьем этаже.

– Две недели уже, как они съехали, – сказала она.

Я выбрался из машины, встал под дождем, глядя на окна, как Лисица на Ворону с сыром. Вот балкон профессора, а с ним рядом другой – смею надеяться, что это балкон Яны. Значит, ее квартира на третьем этаже справа.