Моя любимая дура - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дышев cтр.№ 42

Она подошла к нам, встала рядом и уставилась вниз.

– Думаете, они туда умотали? О-е-ей, как же теперь за ними угнаться?.. – И тут гидесса обратила весь свой гнев на нас: – Что ж вы, мужчины, не смогли справиться с двумя наглецами, а?! Вы ж такие здоровые, на вас пахать можно, а позволили безнаказанно ободрать беззащитных старичков! Как вы могли позволить им отбирать у людей последнее? И это называется защитники, воины, наша надежда и опора?

– Да я вообще все время за рулем сидел и не видел, что они в салоне делают, – стал оправдываться Коля.

Сколько уже прошло? Минут пятнадцать? Или больше? Мне пора уходить.

– Может, еще разочек позвонить? – произнесла гидесса и как-то нехорошо покосилась на меня. – А вы куда звонили – в милицию или службу спасения? А можно, я сама позвоню?

Я в самом деле выглядел подозрительно, и гидесса наверняка подметила, что я не горю желанием вызывать милицию. Потом, на допросе, она может шепнуть об этом следователю.

– Что-то вы темните, – сказала гидесса, отступив от меня на шаг. – Может, вы вовсе никуда не звонили? Дайте мне ваш телефон! Немедленно дайте мне телефон!!

У нее начиналась истерика. Я тотчас набрал номер службы спасения и рассказал дежурному обо всем, что случилось. Он спросил, есть ли пострадавшие. Я ответил, что все живы и здоровы. Дежурный пообещал выслать за нами вертолет, если керосин будет.

– Ага, значит, вы только сейчас позвонили! – выпучив глаза, выкрикнула гидесса и двинулась на меня с таким видом, словно намеревалась сбросить с обрыва. – Вы обязаны были сделать это сразу, как бандиты ушли!

– А еще лучше, когда они только ворвались в автобус, – вставил Коля.

– И почему вы разговаривали со спасателями таким вялым тоном?! – продолжала атаковать меня гидесса. – Кто дал вам право говорить, что все живы и здоровы?! Да вы знаете, в каком состоянии находятся пассажиры?! Они горстями едят валидол и нитроглицерин! А вы даже пальцем не пошевелили, чтобы им помочь!! По какому праву вы умышленно ввели в заблуждение спасателей?! Да вы отдаете себе отчет, какие могут быть последствия?! Да вы же… вы же такой же преступник!

– Замолчи! – рявкнул я, когда моя нервная система достигла критического напряжения. – Иди к своим подопечным и выполняй свои обязанности! Расскажи им про красоту и величие Кавказских гор! А меня оставь в покое!! Я сам знаю, что нужно делать!

Гидесса, не ожидавшая такого сокрушительного ответного удара, лишь раскрыла рот и захлопала глазами. Коля, опасаясь, что и ему достанется, попытался смягчить ситуацию вдохновенным пафосом:

– Не надо ругаться! В эту трудную минуту нам, наоборот, сплотиться надо. Я считаю, что каждый из нас поступил мужественно и перед лицом опасности не смалодушничал.

Немцы, смелея прямо на глазах, стали выбираться из автобуса. Издали они напоминали ощипанных и приготовленных для быстрой заморозки кур. Не меньше десяти особей мужского пола дружно окружили заднее колесо автобуса, после чего замерли, сосредоточенно глядя себе под ноги. Эть как их выдувало с перепугу!

Гидесса отвернулась, дабы не ущемлять мужское достоинство, и без того ущемленное донельзя. Я пошел к лавинному конусу, преградившему нам путь в Адиш, взобрался на него, по пояс проваливаясь в снег, и несколько минут смотрел на шоссе, вьющееся черной змейкой. Когда обернулся, то увидел, что по спине второго конуса бродят люди, и их число с каждой минутой растет. Толпа, издали похожая на колонию муравьев, начала спускаться в нашу снежную ловушку, и до меня донеслись оживленные голоса… Я подумал, что если уйду сейчас, покинув место преступления, то навлеку на себя значительно больше проблем, ежели останусь. Не вся же милиция повально разыскивает меня! Сюда прибудет местная оперативная группа, которая слыхом не слыхивала обо мне. Сыщики будут озабочены только ограблением автобуса, и я облачусь в спасительную для меня категорию пострадавшего.

Пока я гулял, дух туризма и романтики выветрился из салона автобуса окончательно, и теперь там случилась тягостная атмосфера реанимационного автомобиля. Спинки сидений были низко опущены, и немцы лежали на них в таких страдальческих позах, словно их только что вынесли из сталинградских окопов. У многих были расстегнуты воротники курток и рубашек, кто-то закрыл глаза, почти все стонали. Гидесса подходила к каждому и опрашивала, сколько денег было изъято грабителями, какие драгоценности умыкнули негодяи и сколько стоил мобильный телефон. Все эти данные она записывала на отдельном листе бумаги, который был аккуратно расчерчен на строки и столбцы.

А вот Коля поразил меня в самое сердце и едва не вызвал чувство глубокого уважения и даже трепетного благоговения. Присев на корточки, он со стоическим усердием растирал босые зеленоватые ноги той самой старушки, которая пыталась всучить Деду Морозу свои бриллиантовые сережки. Старушка закатывала глаза, наверное, собираясь в самое ближайшее время преставиться от тоски и жалости к себе, но при этом все же тихонечко покряхтывала от удовольствия и слабым шепотом подгоняла Колю: «Йа, йа… Гут, гут!» Коля работал руками так споро, словно неандерталец, добывающий огонь накануне ледникового периода. Он вспотел, мутная капелька повисла у него на кончике носа, но он не позволял себе халтурить и был полон решимости убедить всех в своей доблести.

Едва я занял свое место, как снаружи зазвучал рокот вертолета. Гидесса и Коля ринулись наружу. Немцы перестали умирать, оживились и хором загалдели. Старушка с бриллиантами, блаженно улыбаясь, натянула на ноги шерстяные носки. Я тоже вышел из автобуса. Оранжевый вертолет барражировал над нами, заглушая восторженные крики людей. Замедлив ход, он завис над засыпанной снегом дорогой, начал осторожно снижаться, но, решив не рисковать, снова взмыл ввысь.

– Эй! Куда? Куда? – закричала гидесса, глядя на вертолет и потрясая кулаком.

Она досадовала и сердилась, потому что еще не видела бегущих к нам милиционеров и спасателей в оранжевых жилетках. Я сел на снег, попросил у кого-то сигарету и стал ждать, чем вся эта фигня закончится. Запах табачного дыма был отвратителен, и после нескольких затяжек я набил рот чистым снегом.

Я запутался в своих догадках, я устал строить гипотезы. Мне надоела эта игра в казаки-разбойники, где надо идти по стрелочкам, нарисованным на асфальте. Я хочу знать, где Ирина, что с ней, как она себя чувствует. Нервы уже ни к черту. Ожидание развязки, если длится слишком долго, может превратить меня в безумную тупую машину, готовую без разбору крушить все и вся.

Жалобно пискнул мобильник, словно я нечаянно сел на мышь. Пришло электронное письмо. Невидимый и неуловимый злодей дергает леску, желая проверить, крепко ли я сижу на крючке, и снова начинает осторожно подтягивать меня к себе. Я глянул на дисплей. В уголке мерцало изображение почтового конвертика. Пройдет еще пару десятков лет, и люди окончательно перестанут отправлять друг другу письма в почтовых конвертах. И наши потомки будут недоумевать: почему электронное сообщение обозначается таким странным символом в виде прямоугольника с двумя линиями, пересекающимися в середине?