Закон волка - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дышев cтр.№ 62

— Да всего два разика долбанули, — прогудел надо мной носильщик.

— Наверное, этого было вполне достаточно, — тоном заботливого врача произнесла Эльвира.

Кажется, я в самом деле был похож на сумасшедшего.

— Ну, — опять обратилась ко мне она. — Что ты еще расскажешь нам про… как там ее? Тамару Владимирову?

— Татьяну Васильеву, — поправил я. — Странно, что ты переспрашиваешь. Когда я назвал тебя по телефону Татьяной, ты проглотила это и не поправила меня.

Носильщики загоготали. Эльвира улыбнулась.

— Видишь ли, мой хороший, меня в самом деле зовут Татьяной.

— Васильевой, — уточнил я.

Эльвира отрицательно покачала головой.

— Увы, ни Милосердовой, ни Васильевой.

— Это еще надо доказать, — предположил я. Носильщики снова заржали.

— Первый раз такого придурка вижу! — сказал один из них.

Я пошевелил пальцами, согнул руки в локтях — боли в отличие от терпения выносить юмор этих недоумков уже не было. В моем положении, конечно, не стоило таким образом проявлять свои эмоции, но я часто поступаю вопреки логике и здравому смыслу. Я встал с табуретки и с короткого разворота въехал кулаком под челюсть слишком остроумного носильщика. Он не ожидал от меня такой наглости и не успел увернуться. Раздался тугой звук, словно я ударил по боксерской груше. Носильщик, взмахнув руками, словно пытался ухватиться за воздух, рухнул на пол. Его коллега отреагировал быстро и двинул меня локтем в голову. Я непроизвольно сел на табурет, готовый использовать его в качестве оружия, но Эльвира, предвидя кровавую расправу надо мной, окриком остановила клерков:

— Оставьте его! По своим местам!

— Ну, бля, родственничек, — с ненавистью прошипел носильщик, на которого я вывалил свои эмоции, поднимаясь с пола. — Теперь ты уже не жилец на этом свете. Теперь можешь рыть себе могилу…

— Заткнись, Боб! — прикрикнула на него Эльвира. — Я же предупреждала, что он псих, а значит, надо быть готовым ко всяким приступам. Отведите его в комнату, дайте что-нибудь поесть и выпить. И поласковее с ним, поласковее.

Носильщики приподняли меня с табурета. Мой лютый враг воспользовался случаем и крепко защемил пальцами кожу на моем предплечье.

— Не вздумай его ударить, Боб! — предупредила Эльвира. — Он настолько нуждается в милосердии, что у него на этой почве даже мозги поехали… Я вызову врачей.

История повторялась слишком навязчиво. Меня снова выволокли в холл и потащили по лестнице вверх. Если мне суждено дожить до старости, то до конца дней своих я уже не смогу забыть эти ступени.

Кинут на пол или на диван, гадал я, когда носильщики, традиционно открыв моей головой дверь, вошли в комнату. Оказалось, ни то, ни другое. Они усадили меня в кресло и тотчас вышли, закрыв, как обычно, дверь на замок.

Я не мог поверить в удачу. Они забыли связать мне руки!

Некоторое время я рассматривал свои ладони и пальцы, словно это был случайно найденный под креслом крупнокалиберный пулемет, затем стал торопливо освобождать от ремней ноги. «Такая удача случается раз в сто лет, — думал я, пытаясь совладать с волнением и дрожью. — Эти олухи подарили мне свободу! Эти бараны преподнесли мне бесценный подарок!»

Опасаясь, что бараны могут вспомнить о своей оплошности и вернуться, я несколько нервозно заметался по комнате, выискивая, что мне может пригодиться, потом запрыгнул на подоконник и глянул вниз. На этот раз темнота и высота не пугали меня. Все в мире относительно. Прыжок со второго этажа вслепую в сравнении с перспективой попасть в психиатрическую лечебницу уже не казался опасным. Какая чепуха — второй этаж!

Свист в ушах, чувствительный удар в ноги, приземление. Я повалился на бок, смягчая удар, уперся руками в кучу влажных листьев и прислушался. Вскочил и, прихрамывая, побежал туда, где было темнее всего. Прочь, прочь от этого дома! Через кусты я старался уже не идти напролом, а осторожно отводил в сторону ветви, но тонкие и гладкие, как крысиные хвосты, прутья все равно стегали меня по лицу, заставляли морщиться от боли, закрывать глаза, словно на меня обрушился ледяной град, и я бежал почти вслепую, инстинктивно, как животное, отыскивая самый темный, самый глухой угол парка. я едва не налетел на бетонную стену, погладил ее шершавую поверхность, отыскал монтажную скобу, подтянулся и перелетел через ограду, как мяч через сетку. На другой стороне я позволил себе снять все тормоза и побежал по лесу с такой скоростью, на какую был способен. Треск веток под моими ногами будил птиц; они стаями взмывали в ночное звездное небо, поднимая оглушительный крик, и щедро поливали деревья под собой пометом. Я не останавливался и не прислушивался. Даже если по моим следам запустили стаю собак вместе с медперсоналом психушки, мне уже не на что было надеяться, кроме как на свои ноги. Несколько раз я падал, спотыкаясь о корни и валежник, летел куда-то в темноту, зажмурив глаза, молниеносно, как кошка, вскакивал и устремлялся дальше.

Я все время бежал вниз, и наклон горы был единственным ориентиром, не позволяющим мне блуждать в ночном лесу кругами. На склонах Роман-Коша или Ай-Петри заблудиться намного труднее, чем сломать себе шею. Южный склон всегда крутой. А если южный — значит, выведет на ялтинскую трассу, почти к самому морю.

О коварстве здешних склонов я вспомнил лишь тогда, когда внезапно стена деревьев оборвалась, я выскочил на балкон и, не успев остановиться, полетел вниз. Время полета было небольшим, я даже не успел проститься с жизнью, но меня немного развернуло лицом вниз, и я грохнулся на покатый склон, заваленный иголками и ветками крымской сосны, на все четыре конечности. Ветки спружинили подо мной, как старая солдатская койка, спасая мою непутевую жизнь. Несколько секунд я боялся пошевелиться, прислушиваясь к ощущениям и пытаясь сдуть с кончика носа капельку то ли пота, то ли крови. Вполголоса отчитывая себя отборным матом, я поднялся на ноги, провел ладонями по лицу, чувствуя жжение, будто протер кожу крепким одеколоном после бритья. Кажется, моя физиономия была так исцарапана, словно об нее точила когти дюжина диких котов.

Дальше я пошел спокойнее, понимая, что везение не может продолжаться бесконечно. Лес редел, и вскоре я вышел на альпийский луг, усыпанный белыми горбатыми валунами, напоминающими могильные надгробия. Внизу рассыпалась огнями Алушта, а еще дальше по черному полотну моря медленно скользили разноцветные огни судов.

Я свернул правее, где, как мне казалось, должна проходить дорога, примыкающая к ялтинской трассе, и, когда уже увидел ее серебристый отсвет в лучах полной луны, остановился как вкопанный. По спине прошла холодная волна, как бывает, когда встречаешься с врагом, лишенным разума, а потому непредсказуемым и совершенно бесстрашным. Я явственно слышал за своей спиной приглушенный лай и рычание. По моим следам неслась стая собак.

Я посмотрел по сторонам, надеясь найти в этой кромешной тьме какую-нибудь увесистую дубинку, но, как назло, луг был чистым, словно здесь недавно прошел субботник. Положение было просто идиотским. Это надо было столько бежать по ночному лесу, чудом уцелеть после падения с обрыва, почти выйти на шоссе, чтобы вдруг стать жертвой свирепых волкодавов, способных растерзать не хуже, чем это сделали бы клерки Эльвиры.