Закон волка - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Дышев cтр.№ 19

— К тому времени он закроется. Пятнадцать минут осталось.

Я боялся, что Караев после пары стаканов уже не будет способен внятно говорить.

— Давай так, — предложил я компромисс. — Сейчас за пять минут рассказываешь вкратце, а потом, когда я вернусь из магазина, — подробно. Идет?

Караев с тоской взглянул на стакан и произнес:

— Ну, что рассказывать?

— Кого ты посадил на мысе Ай-Фока?

— Бабу молодую.

— И все?

— Больше я никого не видел..

— Но не баба же управляла яхтой!

Караев усмехнулся и принялся набивать трубку табаком.

— Естественно, не баба. Но мужика я не видел. Баба встречала меня на мысе одна, я помог ей на корму запрыгнуть, иначе она бы точно в воду свалилась. И все время поторапливала: идите, мы сами, без вас разберемся. Или что-то в этом роде. Я точно не помню. Она вообще была странная.

— Что значит — странная?

— Ну, вроде как пьяная, но запаха не было. Глазищи огромные, взгляд плывет, и улыбка на лице какая-то клоунская.

— И ты вот так просто доверил яхту посторонним?

— Ну что ты! Разве без ведома хозяина посмел бы я отдать «Ассоль»?

— Пиков разрешил тебе сдавать яхту в прокат незнакомым людям?

— Не совсем так, — ответил Караев, подкуривая трубку и наполняя прихожую едким дымом. — Пиков дал мне телеграмму. — Он поднял лицо к потолку, прищурился, вспоминая ее текст. — «Живи на даче до моего приезда. Яхту сдай в прокат. Клиент найдет тебя сам».

— И как клиент нашел тебя?

— Да очень просто! Позвонил мне накануне домой и сказал, чтобы завтра я подогнал яхту к Ай-Фока, где меня встретит его мадам. Вот и все.

— Ты по голосу не узнал клиента? Караев отрицательно покачал головой.

— Как его узнаешь? Голос как голос. У всех такой.

— Он заплатил тебе за прокат?

— Нет. Сказал, что с Пиковым рассчитается сам… Слушай, пять минут осталось!

— Все, бегу!.. Последний вопрос: та баба была в черном костюме и туфлях?

— Чего? — удивился Караев. — В каких еще туфлях? В резиновых шлепанцах и шортах, таких, знаешь, высоко обрезанных, что задница голая сверкает, вот она в чем была.

— В шортах? — не поверил я и положил ладони себе на грудь. — А здесь?

— Здесь майчонка какая-то. В общем, не одежда, а так, одно название. Вся молодежь так по пляжу ходит… Ну, ей-богу, опоздаешь! Давай бегом! Две бутылочки прихвати, добро? И баночку консервов на закусь. Потом продолжим.

Я вышел к воротам, сдвинул в сторону засов, открыл одну створку и побежал вниз по улице к гастроному. «Что-то не то, — думал я, представляя директора акционерного общества в шлепанцах, коротких шортах и майке. — Даже если она собралась на морскую прогулку, то все равно оделась бы соответственно своему положению и возрасту. Не напутал ли чего дед? А может быть, Милосердова и мужчина поднялись на яхту позже, когда Караев уже ушел? Кто же тогда была эта баба во фривольной молодежной одежде?»

Перед дверью в гастроном я неожиданно вспомнил про «фенечку» — маленькую самодельную сумочку, какие носят на шее хиппи. Эту штуковину я нашел на острове недалеко от того места, где качалась на волнах яхта. Если во всей этой истории замешана еще одна женщина — «баба в коротких шортах и майчонке», то шейная сумочка могла принадлежать только ей.

«Две женщины и один мужчина, — думал я, заходя в торговый зал и отыскивая взглядом винную полку. — Классический любовный треугольник. Две женщины и один мужчина — самая взрывоопасная смесь, какую когда-либо знало человечество. И еще известно, что женщины убивают более жестоко, чем мужчины… »

Внезапная догадка обожгла мое сознание с такой силой, что продавщица трижды крикнула мне, прежде чем я пришел в себя:

— Закрываем, мужчина! Вы что, оглохли или деньги потеряли?

Я брел по улочке с двумя бутылками крепленого «Славянского» и банкой килек, не замечая никого вокруг и не ориентируясь в пространстве. Ноги сами собой вынесли меня на набережную, где на короткое время я пришел в сознание, повернул обратно и снова погрузился в мир своих мыслей.

«Для этой эмансипированной девушки в шортах дед был ненужным свидетелем, — думал я, — поэтому она старалась поскорее отправить его восвояси. Караев отметил, что она вела себя как-то странно, иными словами, она была возбуждена, о чем говорили ее расширенные зрачки и нервный смешок. Неопытные убийцы, готовя кровавую расправу, ведут себя приблизительно так же».

И еще одна фигура вызывает не меньше, а, может быть, даже больше вопросов. Кто этот «клиент», отправившийся на яхте с двумя женщинами на необитаемый остров, одна из которых — богатейшая коммерсантка побережья, а другая — скромно одетая хиппи?

Я едва не проскочил мимо дома во второй раз, вернулся к открытой створке ворот и зашел во двор.

— Эй, морской волк! — крикнул я, подходя к двери. — Есть предложение накрыть полянку во дворе. А то дома слишком душно.

Дед, должно быть, возился в шкафу с посудой и нечаянно сбросил на пол то ли миску, то ли кастрюлю. Уже смеркалось, и в полумраке немудрено было свернуть себе шею о косяк. Я остановился у входа в дом, всматриваясь в темную утробу прихожей.

— Эй! — позвал я. — Ты чего в темноте сидишь? Экономишь электроэнергию?

Дед не отозвался. Я поставил бутылки и консервы на бетонную ступеньку и зашел внутрь.

— Дедуля! — позвал я тише. — Ты что, вздумал со мной в прятки играть?

Я стоял посреди темной прихожей, всматриваясь в призрачные силуэты раскладушки, кухонного стола и лестницы, ведущей на второй этаж. Возбужденное настроение быстро сменилось недоумением и настороженностью.

— Дед! — еще раз позвал я, но уже совсем тихо.

Я стал шарить по стене в поисках выключателя. Мне показалось, что где-то в глубине дома скрипнула дверь. Ладонь легла на кнопку выключателя. Щелчок — и под потолком вспыхнула лампочка.

Щурясь от света, казавшегося нестерпимо ярким, я смотрел на ноги Караева в галифе с голубым кантом и в поношенных черных ботинках, выглядывающие из-под синего одеяла, которым он был накрыт с головой. Дед лежал на полу без движений, без храпа или сопения, которые выдали бы его сон, и я, уже предчувствуя беду, наклонился и потянул на себя край одеяла.

Из-под одеяла выпученными глазами на меня глянул мертвец с ужасным выражением на отечном лице. Его рот был приоткрыт, зубы оскалены, и между ними синел огромный, словно кляп, язык. Руки старика, напоминающие высохшие корявые ветки, лежали на шее, прикрывая проволоку, которую я не сразу заметил. Тонкая стальная нить глубоко врезалась старику в горло, поранив сморщенную кожу.